Режим Бога - Вольнов Сергей. Страница 42

Гранит отвёл глаза и вернулся к прерванному занятию — гигиеническому уходу за винтовкой. Похоже, моё предложение его не заинтересовало. Эх! А Ганжа говорил, что проблемы вряд ли будут…

— Откуда знаешь, что иду в сторону «Янтаря»? — вдруг спросил фримен, плавными движениями протирая ствол.

— Ганжа сказал.

— Ну да. — Гранит зевнул, дав мне возможность полюбоваться его зубами. — Кто ж ещё скажет?

Я пожал плечами, потому как вопрос риторический. Бармены, что в Зоне, что на Большой земле, любят болтать. Такая у них работа.

— Раз ты спокойно разгуливаешь по нашей базе, значит, ты уж точно не «долговец», не «монолитовец» и не бандит. — «Свободовец» говорил нехотя. Видимо, такая у него манера вести разговор. — А раз так, то можешь пойти с нами. Денег не надо. Мне и моим ребятам они не понадобятся.

Я насторожился. Есть благородные люди, но только не в Зоне. В словах Гранита кроется какой-то подвох.

— Пойдёшь впереди, — добавил он. — Устраивает?

Я кивнул. Быть отмычкой не привыкать: сталкер-одиночка, без напарников бродящий по Зоне, — сам себе отмычка. Зато в этой ходке меня хоть с тыла будет кому прикрывать.

— Выходим завтра в одиннадцать часов. Встречаемся здесь.

Гранит отложил винтовку и взял в руки лежавший на коленях шлем. Подбросив его, «свободовец» принялся осматривать эту часть снаряги, всем своим видом давая понять, что разговор окончен.

Договорились, и хорошо. Было бы здорово познакомиться с его ребятами заранее, а не перед самым выходом с базы, но раз Гранит не предложил, то и нечего дёргаться. В конце концов, кого-то из его парней я вполне могу знать лично.

Остаток дня прошёл в проверке оружия, снаряжения и в процессе изготовления двух термитных палочек. Я трижды подходил к Помпе, но тот дрых без задних ног, обморочным пьяным сном. Значит, не судьба поговорить. Лёг я ровно в девять вечера. Перед серьёзной ходкой надо хорошенько выспаться, а то неизвестно, когда представится возможность поспать. Да ещё и не факт, что представится.

Сон, как назло, не шёл. В мозгу застряла ещё одна фраза, сказанная Помпой: «Променял прошлую жизнь на Зону». Да чтоб его! Вот ведь угораздило нарваться на зонорощенного философа именно в этот день!

Переворачиваясь с бока на бок, я досчитал до ста — не помогло. Слова пьяного «свободовца» вонзились ещё глубже и начали зудеть, стимулируя меня на размышления. Такой уж я тип. Никак не избавлюсь от вредной привычки — много думать. Очень некстати сейчас. Как бы мысли и воспоминания не помешали мне нормально отдохнуть перед ходкой…

Прошлая жизнь и Зона. Внимание: прошлая жизнь и Зона, а не прошлая и настоящая жизни. Интересно, Помпа специально поставил знак равенства между двумя далеко не однородными понятиями? Я пытался успокоить себя уверением, что «свободовец» сделал это не намеренно, но в глубине души понимал, что местный алкаш специально так сказал. Выходит, Зона равноценна жизни, пусть и прошлой? С первого взгляда может показаться, что сравнение абсурдно: прошлая жизнь, какой бы она ни была, осталась там, позади, а Зона — здесь и сейчас. Позади, да. Только вот воспоминания за спиной не оставишь — они постоянно с тобой, будто необходимые для жизни вещи.

Дурак любой, кто утверждает, что не живёт прошлым. Прошлым приходится жить, потому что если ты всё ещё человек, тогда твоя память, хочешь, не хочешь, вынуждает заново переживать те или иные моменты. От того, что было, не уйти безвозвратно. Стремятся забыть только то, что по-настоящему стоит помнить.

Я вот уже четыре года бегу от близких, от бывшей жены, от друзей и знакомых, от причин, по которым я здесь. Безрезультатно. Всё равно что пытаться обогнать собственную тень. А я всё бегу, бегу… Но отдельные фрагменты прошлой жизни, в которой я имел не зонное прозвище Комета, а вполне обычные имя, отчество и фамилию, периодически похлопывают меня по плечу с ироничным возгласом: «А мы здесь!» И, что самое невыносимое, самые счастливые моменты прошлой жизни оживают во снах. Резкий контраст между идиллией утраченного мира и моей нынешней средой обитания превращает эти сны в настоящие кошмары.

…Я периодически киваю и высказываюсь по поводу той или иной грани отношений между полами. Давно у меня не было такого умного и интересного собеседника.

— Свой человек — это такой человек, который дополняет тебя. С ним тебе всегда интересно… — Она поправляет свои длинные светлые волосы. — Свой человек — тот, кто умеет слушать тебя, который всегда поддержит, понимает тебя даже без слов… Свой человек, с которым тебе легко… без которого ты испытываешь своеобразную «ломку»…

— Да. Но как быть с обязательным возникновением, так сказать, конфликтов? — тихо спрашиваю я и тут же отвожу глаза в сторону, решив, что сморозил глупость.

Она на секунду задумывается. Хорошо, что только на секунду. Иначе бы я провалился сквозь землю от гнетущего меня ощущения неловкости.

— Конфликты неизбежны. — Она внимательно смотрит мне в глаза. — Но не стоит придавать им большое значение. Конфликты — это притирка друг к другу. Все мы люди разные, потому и спорим. И не важно, свой человек или нет, хотя бы на один вопрос всегда имеются противоположные точки зрения. Главное, не зацикливаться на ссорах.

— Согласен, — с большим трудом выдавливаю из себя это слово.

— Почти всегда конфликты возникают из-за ерунды. Разве нет?

Она улыбается, и мне кажется, будто вокруг стало светлее.

— Возможно. Но это как посмотреть…

— Знаешь, — устало говорит она, — главное — это пресловутая вторая половинка. Не пьянки-гулянки, не периодические заскоки, не излишняя эмоциональность, не деньги… Поэтому всё остальное — мелочи. А люди, которые волнуются только из-за этих самых мелочей, — люди пропащие. С таким подходом они никогда не найдут своего человека.

— Да-а-а… — протягиваю я. — Перспектива, мягко говоря, не самая радужная.

А про себя думаю: «Какая чёткая, сложившаяся позиция по поводу отношений. Планка поднята высоко. Смогу ли я дотянуться?»

— Пумпусик, — нежно говорю ей, — но ведь мы все состоим как раз из мелочей.

— Не думаю. — Она чуть нахмуривает свои тонкие, аккуратные бровки. — Человек не состоит из мелочей. Мелочи как бы накладываются на него… из окружающей среды. Наносное. Улавливаешь?

— Угу. То есть основа — это человек. — Я выдаю своё толкование её слов. — Окружающий мир лишь дополняет.

— Да. Но бывает, что человек забывает о том, что он — основа, что он — главный, что он — хозяин своего положения. Не деньги, не приятели, которые рассеются как дым при первой же возникшей проблеме. Никто и ничто. Кроме него самого, — объясняет она, — его собственной личности.

— Бывает такое… И тогда основа рушится, в неё проникают те самые мелочи, превращают в себе подобных…

— Нет-нет! — перебивает она. — Основа всегда неизменна. Просто далеко не каждая личность понимает, что именно она — основа.

— Люди это забыли, — я констатирую факт.

— Увы. В большинстве своём — забыли. — На её лице отчётливо проступает печаль. — Сегодня принято считать, что миром правят деньги, равнодушие, эгоизм…

— Такое время.

— Да при чём тут время?! Время всегда было одинаково непростым.

— Тогда в чём причина? — Этот вопрос давно просился наружу.

— Я не знаю… Я не понимаю, почему всё так, как есть… — она совсем грустнеет. Кажется, ещё чуть-чуть, и заплачет.

— Ну всё, всё. — Мне это совсем не нравится. Нашла, из-за чего убиваться! Своих, что ли, у нас проблем мало, чтобы ещё и общечеловеческими нагружаться. — Успокойся. Всё хорошо.

Мы останавливаемся. Я обнимаю её и начинаю шептать ей на ушко, какая она хорошая и добрая, что я рад проводить время с ней и всё в таком духе. Обычно это всегда помогало.

Но всё-таки мы были бы не совсем МЫ, если бы не нагружались.

— …забыли, что человеку нужно оставаться человеком вопреки любым обстоятельствам, и это их грех, — убеждённо произношу я. — Главное, об этом помнишь ты. А раз помнишь, то всё будет хорошо.