Сборник рассказов «Зов Припяти» - Хватов Вячеслав Вячеславович. Страница 24

- У своих брать, крыса, - с этими словами Хрип прыгнул к моему столу.

Ну «у своих» - это он загнул. Не был долговцам своим никогда. А вообще, собственно, в чем дело?

Но спросить этого я не успел. Хрип с богатыркого замаха попытался свернуть мне челюсть. Я конечно понимаю, подставь левую щеку и все такое, только делать этого не стал. Уклонился как умел, и Хрип, проехавшись по остаткам моей трапезы, исчез под соседним столом.

- Сука, - это уже его дружки выкручивают мне руки.

Карательная система тут поставлена хорошо, ничего не скажешь. Не успел я вякнуть, что я не я и лошадь не моя, как оказался без шмоток и оружия в местной каталажке. А там уж по доброте душевной местный надзиратель и палач в одном лице объяснил, что меня на завтра ждет. А ни ждало ничего хорошего. Шлепнут одним словом и все. Они бы меня и сегодня шлепнули, но артефакт, который эти сатрапы вытрясли из моего кармана, и который я якобы спер у Хрипа предназначался для Воронина. Он обладал какими-то там целебными свойствами. То ли почки в порядок приводил, то ли печень, и вот теперь во мне заподозрили свободовского шпиона, чьим заданием было изничтожить их горячо любимого командира. Поэтому-то дисциплинированные бойцы долга и решили отложить расправу до утра, когда вернется сам Воронин.

Между прочим артефакт этот я не брал. Может быть Хрип сам подарил его мне по пьяни и не помнит. И я не помню. Что за гадость мы пили?

Но положение дел это не меняет. А положение, прямо скажем, безвыходное. Двадцати пяти лет, как у графа Монте-Кристо у меня нет, значит нужно срочно что-то придумать.

Сразу вспомнился старый анекдот о русском летчике в афганском плену и его знаменитая фраза «ведь учили же, учили».

Чувство юмора не потерял – это хорошо, но делать-то что?

Бросили меня эти чертовы опричники в бывшую щитовую. Окон нет, дверь железная, крепкая, в полу есть небольшой дренажный колодец, но он забутован. Приоткрыв крышку, под слоем мусора я нащупал бетон.

Между тем, становится душновато. Помещение не то, чтобы очень просторное.

Думай башка, думай, картуз куплю. Посадили бы в кладовку чтоли, как сначала хотели. Там хоть окошко есть, гляди к утру удалось бы решетку расшатать потихоньку. Но нет. Один из повязавших меня, тот, который толстый, все переживал, что я чего-нибудь сожру из их многочисленных запасов. Вот и сунули в бывшую щитовую.

Вот интересно, когда по утру придут за мной, я как овца на убой пойду, или сопротивляться буду? Подтачивает поганая мыслишка, как и всех нас в подобных ситуациях. «А может все обойдется? Может объясню все суровому, но справедливому начальнику?»

Ну нет уж. Я еще повоюю. Войдут скажем двое, а третий снаружи останется. Первому по кумполу, второго ногой в пах. Потом подбираю автомат и беру третьего в заложники. Нет, слишком по киношному для правды. Да и бить по крепкой черепушке бывших военных у меня нечем. Разве что поискать.

Только нет тут ничего для этого дела подходящего. Люк от колодца неподъемный, провода в разоренных щитах разве что на повеситься сгодятся… Стоп! А это что такое? Кусок бронированного кабеля? В свинцовой оплетке должен быть тяжелым. Нужно только отодрать. Щас мы его…

Сноп искр, звонкий хлопок, не довольные голоса снаружи и я, придурок, сижу задницей на бетонном полу с огрызком кабеля в руках. Похоже какую-то перемычку выдрал.

От едкого дыма начинают слезиться глаза, а за пеленой что-то начинает гореть. За дверью звякают ключами. Мат-перемат и звук шагов, а я на четвереньках пробираюсь в сторону дверного проема, еле сдерживая кашель. Вошедшему же это не удается.

Свобода!

Улица встретила колючей темнотой, которую пару минут назад организовал я. Где-то справа за кустами мелькают налобники, вдалеке завыл механический ревун. Проползти на карачках до угла и затаиться. Все бы ничего, но вот зачихал и завелся резервный дизель-генератор, и мощный луч прожектора зашарил по бетонным стенам в ржавых узорах потеков.

- У северной стены пролом, он наверняка туда побежал, - пробасил кто-то догадливый почти над ухом.

Знать бы где эта ваша северная стена, почесал бы ровно в противоположную сторону, а пока глаз зацепился за пожарную лестницу, выхваченную из темноты все тем же лучом прожектора.

Возникла дикая мысль – уйти крышами. Метнулся к железяке, и вот я уже с высоты взираю на бестолковую людскую суету.

Кто-то проскакал внизу, и мне пришлось прикинуться пожарным шлангом и замереть как раз напротив окна, из которого лился тусклый свет.

Караулка. А на столе рядом с окном стоит картонная коробка с моим что ни на есть барахлом. Сверху и артефакт тот злосчастный лежит. Недолго думая, наклонился и схватил упаковку от телевизора «Рубин» за край. А через минуту уже на верху рассовываю свое имущество по карманом и прислушиваюсь – не лезет ли кто вслед за мной.

По крышам, как драный мартовский кот, я скакал минут пятнадцать, пока не заметил ржавый металлический штырь громоотвода, уходящий в низ, в темноту. По нему и спустился почти до самой земли. Не обошлось и без неприятностей. Приземлился пятой точкой опоры во что-то колючее. Теперь пару дней смогу либо стоять, либо лежать. А, фигня война. Я уже метрах в ста от «Ростка». Вот она, настоящая свобода. Здесь, а не на Милитари. Хотя именно туда и попрусь по холодку. Благо карта моя со мной, как и пистолет.

Самое главное по пути на Военные склады, было не свернуть в Деревню кровососов. Мне этого «дитя природы» хватило с лихвой в том поле аномалий. Пусть лучше диких курей со шлангами от противогаза вместо шеи по своей деревне отлавливают кровососущие, а не покушаются на жизнь таких безсеребряников, как я.

Но смех смехом, а как отличить просто заброшенную деревеньку от места кровососьих оргий? Заброшка и заброшка. Нет, если бы я кантовался в Зоне годик-другой, точно бы знал как.

Вот эта, например. Вон и домик с почти целой крышей. Можно поспать, не опасаясь кислотного дождя. А поспать мне ой как надо. В застенках у «Долга» глаз не сомкнул, и иду уже битый километр, два, три, десять.

Уютный чердак с почти сухим сеном, узким окошком и еще более узким люком показался вполне безопасным местом, и не долго думая, так прямо и завалился самую пышную охапку силоса. Даже последней банке тушенки харакири не сделал. Сил не было.

- А-а-а!

- Тра-та-та.

- У-у-у!

- Бух. Бух.

- Х-хр.

В тех звуках, что разбудили меня, ничего необычного для Зоны не было. Даже привык к ним как-то. Но вот последнее «Хр-хр» узнал. И от того, что хрюкало где-то совсем рядом, аж мороз побежал по коже. Опять Сосун-вашен-кровь пожаловал по мою душу.

Относишься к ситуации с юмором? Это хорошо, - пытаясь подавить зевок, сказал я сам себе вслух. Я всегда шучу в стремных ситуациях сам с собой. А поскольку никто кроме меня этого не слышит, то и где смеяться, соответственно, никто не спрашивает. К доктору тоже послать некому. А я бы сходил чесслово. Надо бы вылечиться от хронического невезения. Без году неделя в Зоне, а уже столько всего.

Я, к слову, и на большой земле этим страдал по жизни. Петрович – так отчеству, меня чаще всего звали друзья и знакомые, именем нарицательным. На ком, исправно работавший до этого выключатель, коротит? На Петровиче! Кто застревает раз от разу в лифте? Петрович! С кем не решаются ехать коллеги даже в маршрутке, не говоря уж о собственных тачках? Правильно, c Петровичем! И правильно кстати делали. Шесть ДТП за последние полгода. Всего лишь пару месяцев прожившая со мной подруга попрятала все колюще-режущие подальше, и даже чай делала исключительно сама. Но и она не выдержала после того, как в новогоднюю ночь на сервировочном столике от горячих подсвечников лопнула стеклянная столешница, и оливье, кровь, шампанское и осколки – все перемешалось на усыпанном конфетти ковре.

Думал, в Зоне все изменится. Все будет по-другому. Еще и из-за этого я здесь. И на тебе. Упырь с щупальцами уже лезет на чердак проламывая своей башкой гнилые доски.