Слепое пятно - Ночкин Виктор. Страница 47

— Привлечет… — бормотал Вандемейер, снимая картины бойни, — новых зверей. И было бы неплохо… О готт, глядите, какой удар! Ехтес блютбад…

— Вандемейер, мы не поминаем «готта», мы больше Зону призываем. О Зона, какой удар. — Я изо всех сил старался оставаться прежним насмешником, но, боюсь, выходило не слишком натурально. Боюсь-боюсь. — Так что там, говорите, привлечет кровавая баня?

— Я говорю, привлечет новых зверей, и вот за ними было бы неплохо понаблюдать… О, мой ПДА потерял сигнал! — Как он буднично об этом сообщил. Ведь мог бы поступить по-человечески, возопить, скажем, не своим голосом: «О готт! Сигнал потерян! О, какой ужасный шрек!..» Так нет же — сигнал потерян, едва ли не радостно этак бормочет, мол, все идет по плану…

— В мене також спутнык загубывся, — бросил Костик с края полянки. Он обогнул горы мяса, держась на периферии «блютбада».

Дитрих обошел вокруг могучей лапы, я шел следом, на всякий случай держа наготове автомат. Нет, заснять тушу псевдогиганта не вышло, не бывать ему в главной роли, тело оказалось полностью погребено под кровавым месивом — умирая, наша несостоявшаяся звезда экрана колотила конечностями и сбила вокруг себя совершенно немыслимую багровую кашу.

— Вам не терпится на обед к мутантам? — уточнил я. — В качестве десерта? Далеко не все предпочитают мёртвечину, есть такие, которым по душе свеженькое.

Даже странно, что нашествие ещё не началось — эти горы мяса не могут не привлечь огромного числа плотоядных. Я уже пугался заранее, а Вандемейеру — хоть бы хны. Он снимал, вертел своим ПДА, выбирал ракурсы, чтобы получше запечатлеть «блютбад». Я, как дурак, шагал за ним с автоматом наизготовку, под ногами хлюпало и чавкало сырое мясо, иногда со скрежетом терлись растресканные косточки. Костик держался в стороне и помалкивал. Наконец Вандемейер соизволил ответить:

— Вы совершенно правы, Слепой, нам необходимо убежище.

Конечно, я прав… но я надеялся, что Дитрих ответит: «Вы совершенно правы, нам нужно валить отсюда с максимальной скоростью».

— Убежище? И где же вы предлагаете спрятаться? Высоких деревьев здесь нет, да и не помогло бы. Дерево может укрыть разве что от псов, а стадо кабанов его попросту повалит… и кабан — не самая страшная тварь, что может явиться из Тёмной долины.

— Да, убежище. Нам ведь не обязательно торчать посреди поляны.

Ещё бы. Достаточно и лапы псевдогиганта, пусть она одна торчит.

— Я думаю, эти заброшенные армейские подземелья могли бы подойти, чтобы там укрыться. Костик, гляньте, далеко ли мы от входа?

Я только вздохнул. С этой горой жратвы мутанты не управятся и за неделю, тем более что они станут подъедать друг дружку. Станут являться новые и новые твари — а у нас маловато воды.

— Вандемейер, у нас мало воды.

— У меня шесть банок энергетика, — ответствовал учёный. — Если будет совсем плохо, то банки в день на человека достаточно. Вы, Слепой, заполнили флягу в лагере. И ещё у нас имеется армейский пищевой концентрат в сухих таблетках. Профессор Головин подарил, помните? Там достаточно на неделю всем троим, даже с запасом.

Когда учёный заговорил о еде, меня едва не стошнило. Я только теперь сообразил, что я герой. Настоящий титан духа! Я не сблевал при виде этой полянки! Зато теперь меня ощутимо затошнило. Я закрыл глаза, чтобы дать измученному подвигом организму передышку. Хотя бы не видеть этого месива…

Когда я почувствовал облегчение и открыл глаза, Вандемейер снова занялся съемками своего фильма ужасов. Костик аккуратно опустил АКМ на сгиб локтя, чтобы оружие было удобно перехватить в боевое положение, и вытащил сложенную карту. Он заранее перегнул длинную распечатку таким образом, чтоб снаружи оказался наш участок. Изучив крючки и загогулины, Тарас изрек:

— Зовсим поруч. Метрив з сорок у тому напрямку, гадаю, — и показал рукой, — а звидты пидземнй хид е. Выберемось иншым шляхом.

— В Тёмную долину? — Час от часу не легче. — А если подземный ход завален? А если этот радиоцентр вовсе уничтожен? Или люк задраен так, что в него не пролезть? А? Что тогда, оптимисты?

— Чи можлыво туды потрапыты, мы зараз же перевирымо, — невозмутимо ответствовал Тарас. — Йдемо, хлопци.

И зашагал в сторону, где, судя по карте, должен был находиться вход на армейский объект. Вандемейер — следом, ну и я поплелся за ними. А что оставалось делать? И тут до меня дошло.

— Вандемейер! Вы просили у меня воду, запить таблетки, хотя в рюкзаке таскаете энергетик! И сухой концентрат, армейский, с Янтаря! Вы что, готовились, что ли, сюда заранее? Вы сволочь, Вандемейер! Зона возьми, какая вы сволочь!

Костик помалкивал, но я чувствовал, что он на стороне Дитриха. Зона дери этих восторженных новичков! Костик уже забыл, как мучился в неглубоком подвальчике во время Выброса, небось тогда-то хотел оказаться подальше, хоть где, но за Периметром… а теперь набрал хабара контейнер — и трава не расти. Ещё неизвестно, что с нами сделалось за время Выброса. Катаклизм следует пережидать, закопавшись в грунт раза в три-четыре глубже, не исключено, что наша отсидка в подвале обернется необратимыми изменениями в организме, бывали случаи — я не раз слыхал.

Под ногами чавкало и хлюпало, здесь невозможно было пройти между мёртвых тел, они громоздились друг на дружку сплошным ковром, в два, в три слоя — чудовищно изуродованные трупы мутантов. Во время гона твари Зоны бесятся и совершенно теряют контроль над собой, они полностью отдаются своей кровожадной природе, но сила, которая гонит их от ЧАЭС к Периметру, побеждает охотничьи инстинкты… Что-то здесь заставило тварей задержаться, прервать отчаянный бег, ну а уж потом они, сгрудившись в котловине с узким выходом, стали убивать друг друга…

Костик остановился, поглядел по сторонам. Мы с Вандемейером поравнялись с ним и тоже притормозили. Если дело касается военного объекта, то лучше доверять Костику — во всяком случае, тот держался уверенно, как будто разбирается в устройстве подобных сооружений.

— За тымы кущами, мабуть, — объявил Костик. — Дывиться.

Я пригляделся, похоже, в самом деле за изодранными кустами просматривается гладкая бетонная стена. Вроде невысокая, да так и должно быть — это только выход, бетонный купол, бронированная дверь да кронштейн для крепления антенны, а сам объект под землей.

— Не стойте поряд, дистанцию вытрымуйте, — велел Костик, — бо я не знаю, що там може буты, в середыни. О, дывы, антенна на мисци! А казалы, що объект покынуто…

Антенна на месте? Я машинально поднял глаза и вроде в самом деле разглядел за кустами тонкий прут с развилкой на конце… но досмотреть не успел. Пискнул мой ПДА — одновременно я расслышал такие же сигналы поблизости, сработали компьютеры Костика и Вандемейера. Я машинально поднял руку с ПДА-браслетом, не успев додумать до конца мысль, что, дескать, мы вышли за пределы «слепого пятна» и что спутник снова… снова… нет, я так и не сложил в голове фразу насчет спутника — и пропал. Меня не стало. Не стало рук, ног, желудка, который плоховато реагировал на кровавое месиво посреди полянке… исчезли мышцы, кости, нервы… Не стало мозгов, я стягивался, я покидал тело, я стал маленьким, очень маленьким, я превращался в крошечную точку, которая располагалась в глубине черепа — где-то посередке, позади глаз. В экране ПДА разверзлась пропасть, и я — крошечная точка — падал в бездну. На мониторе происходило что-то невероятное, я был не в силах отвести взгляда от бездонной пропасти, которая медленно, неспешно и величественно развертывалась передо мной. Она вращала покатые стены, составленные из разноцветных пятен, стены складывались в воронку, бесконечно далекое дно притягивало крошечную точку — меня.

Чем меньше делался я, тем громадней становился засасывающий меня зев — будто сама Зона раскрывала жадную ненасытную пасть, там, в глубине, в невероятной глубине смещалось, вертелось, кружилось… Воронка развертывалась шире и шире, она звала, всасывала, манила, она тянулась навстречу, и я не воображал, что поднимаю руку, подношу ПДА, закрепленный на запястье, ближе к глазам. Я не мог ни отвести взгляд, ни задержаться на краю бездны — я падал, падал, падал… Конца полету не будет, я чувствовал мрачное отрешенное удовольствие, потому что все мы подспудно мечтаем о полете, и Зона дала мне шанс. Я летел. Вниз. В бездну, в глаз урагана, в средоточие Зоны. Зона — проявление бога на земле, как сказали Дитриху его Взыскующие? Что же, я летел к этому богу, я — крошечная точка. Душа? Моя душа освободилась от оков бренной плоти и лепи, чтобы обрести покой. Нет, не так, не «чтобы»! Падение — это полет. Полет — это покой. Это и есть покой. Я обрел последнее, окончательное, то, к чему мы стремимся всю жизнь. Стремимся, не осознавая…