Спираль - Лазарчук Андрей Геннадьевич. Страница 19
— Никак нет. Я ничего не увидел.
— А тем временем Шихметов в одиночку расправился с «кровососом-боссом». Вы же попали под ментальный удар «контролёра-Б» и превратились в овощ. В кабачок, товарищ курсант, в кабачок. На этой жизнерадостной ноте мы и закончим малый разбор. Полный разбор — на утреннем занятии. Всем спать. Больше побудок не будет. Да, и подъём на час позже. Разойдись.
Уснёшь тут…
Утром Юра по возможности незаметно поискал выброшенный патрон, нашёл — и после отбоя, уединившись, расковырял его. Конечно, вместо пули был хрупкий пластиковый контейнер с каким-то тяжёлым бесцветным порошком внутри. А ты чего ожидал? — спросил себя Юра. И мысленно пожал плечами. Почему-то и настоящей пуле он не особо удивился бы…
14
— Пошёл!
Пошёл — это вовсе не значит, что сразу рванул с места. Быстро, но без суеты проверил дыхательную маску, поправил очки-полярики, плотно, как маска ныряльщика, прилипшие к лицу, взглянул на ПДА, выключил-включил индикатор СВЧ-поля и квазигравитации, подпрыгнул на месте, активизируя динамические подошвы ботинок, а заодно проверив, не брякает ли что, тронул кобуру с пистолетом, передёрнул затвор ружья (в патронах картечь), сдвинул предохранитель вверх, вдохнул-выдохнул… и экономным стелющимся шагом побежал к первой вешке. В наушниках успокаивающе тикал метроном.
Первая вешка — это кол с обрывами колючей проволоки. Кол стоит на невысокой насыпи, и пока до него не добежишь, дистанцию не увидишь. Гравий насыпи обильно полит тяжёлым маслом, блестят рельсы.
Стоп.
Пока никто не нападает, можно пять секунд потратить, чтобы оглядеться.
От кола вниз идут три протоптанные дорожки, дальше они теряются в бурьяне, вторая вешка — накренившийся столб с обрывками проводов, до него метров двести. Левая дорожка — там трава гуще, и торчат те репейники, которые потом не отодрать даже от кевлара. По большому счёту, это не так страшно… Средняя дорожка — какие-то неприятные кустики, словно опутанные паутиной. Правая даёт большого крюка и проходит возле густых камышей… В общем, Илья Муромец, налево пойдёшь — штаны потеряешь, направо — голову сложишь, прямо — пидорасом станешь…
Идём направо.
Почему? Просто так. Кустики не нравятся. А в камышах — ну разве что мелкие кабанчики…
Там же, справа, метрах в тридцати по насыпи по обе стороны рельсов обильно белели чьи-то косточки. Ну а как же. Косточки в ряд, звёздочки в ряд, трамвай переехал отряд октябрят… Юра уже спускался по тропе. Сиська налево, сиська направо — с ними погибла вожатая Клава… бля!
Щебень вдруг стал скользким, как лёд. Ноги сделали попытку разъехаться. Юра рывком развернулся к склону боком, согнул ноги в коленях, зафиксировал голеностопы, вцепляясь отвердевшими ребордами в неровности грунта. Замер, ловя равновесие. «Совковое масло», аномалия безопасная, но противная. Главное — не встать на четыре кости…
Чуть двигая стопами, он начал спускаться вниз. Пятно, зараза, могло оказаться безразмерным, не так давно кто-то из ребят влетел на такое же на шоссе — и так и не смог выбраться сам, пришлось искать верёвку и вытаскивать на верёвке. Со стороны выглядит смешно…
Кончилось. Ха-ха. Ну, слава Зоне.
Будем считать, пронесло.
Мельком взглянул на ПДА. Ничего. Ни аномалий, ни органики.
Побежали.
Это сталкеры-старатели по Зоне не бегают, ходят солидно, озираясь по сторонам и заглядывая под каждый кустик. Нам, кабанам, такая роскошь недоступна. Тринадцать километров в час — минимум. При двадцати шести кэгэ на себе. Ладно, груз не в счёт, по горам приходилось и сорок шесть таскать…
Бип. Бип-бип.
Кто-то появился.
Впереди справа. Органика, от пятидесяти до ста кэгэ. Кабан. Картечь? Нет, поменяем.
Не сбавляя шаг, сменил магазин — на оболочечные экспансивные. Первый выстрел будет картечным и скорее всего просто обозлит кабанчика — он наклонит башку и попрёт. И тогда надо бить в загривок. Черепа у этих тварей каменные, и кость в два пальца толщиной…
Бип-бип-бип!..
Ну и где ты? А, вижу.
Картечь скашивает несколько камышин, и зверь на долю секунды теряется — не от боли, конечно, а оттого, что внезапно видит стрелка. Потом — приседает, как пёс, и прыгает. Про этих кабанов говорят, что они могут прыгнуть на тридцать метров и залезть на дерево. Юра бьёт его влёт, куда-то попадает — зверь, касаясь земли, не повторяет прыжок, а тормозит юзом, грязь летит из-под задних копыт… Ещё пуля — прицельно в лопатку. Всё.
Страшная штука — экспансивная пуля. Потом на вскрытии посмотрим, что там у него вынесло. Сердце и позвоночник скорее всего.
Не задерживаемся.
З-з-з!
Что это?
На ПДА чисто, но это ничего не значит. Аномалии, определяемые по СВЧ-полю, могут быть не точечными, а рассредоточенными. «Жаровня», например. Или «подземная гроза». Тормозим.
Где?
Слева от тропы трава желтее. Чуть-чуть. Так бы и внимания не обратил…
Обойдём?
Бип.
Ещё один кабан?
Бип-бип-бип-бип-бип!..
Стадо. Зар-раза…
Уходим влево. Вокруг желтоватого пятна.
З-з-з! З-з-з!
Что ещё? Красненький кружочек. И судя по специфической примятости травы — «карусель». Метров пятьдесят в диаметре.
Обходим и её? Пожалуй, да.
Бип-бип-бип-бип-бип!.. Бип-бип-бип-бип-бип!..
Вот оно и стадо. С десяток спин.
Продолжаем движение. Возможно, разойдёмся.
Ага, щаз. Так нам и дали разойтись миром.
Стадо разделяется. Шесть спин встают на след, три — обходят с другой стороны. Это хорошо, где они пройдут, пройду и я. И бежать им дальше, а значит, опоздают.
А теперь — дискотека!..
Ручная граната — пошла. И ещё до взрыва — два выстрела по передним. В гранате газ, вернее, мельчайший порошок, близкий родственник тому снадобью, которым обездвиживают тигров. Совсем обездвижить кабанов за считаные секунды он не сможет, но силу и резвость подрежет.
Юра выпустил по пуле в замешкавшихся свиней, сменил магазин и оглянулся. Пошедшая в обход троица была ещё метрах в шестидесяти. Видимо, близость аномалий заставляла зверей бежать медленнее и аккуратнее. Юра вернулся к основной стае, аккуратно и прицельно всадил по пуле в каждую тушку, сменил магазин, развернулся — как раз вовремя. Несшийся чуть впереди секач как раз прыгнул и словил пулю в грудь, Юра выстрелил по левому от себя, попал в голову — брызнули клочья содранной кожи и ухо, выстрелил ещё — и снова в голый уже череп, и только третьей пулей метров с десяти перебил позвоночник, и зверь покатился, раскидывая неожиданно длинные ноги, а где третий? — а третий, шарахнувшись в сторону, зацепил «карусель» и сейчас медленно поднимался в воздух, судорожно пытаясь дотянуться до земли… Юра оглянулся через плечо — не встаёт ли кто? — нет, все лежали смирно. И тогда он распластался ничком, жалея, что не может зажать уши…
Чудовищный визг растягиваемого, выкручиваемого и ломаемого очень прочного зверя завершился долгим хряским звуком. Юра чуть выждал и приподнялся. Слава Зоне, разорвало кабана немного в стороне, и кровь с дерьмом улетели мимо. А могло и накрыть…
Так вот оно и бывает в Зоне.
Взгляд на ПДА. Чисто. Детектор продолжал зуммерить. Юра прошёл мимо двух убитых кабанов, отметив, что первому из них вывернуло наружу несколько рёбер. Неплохо, неплохо. Охотиться, конечно, с таким ружьём стрёмно, из туши получается сплошное рагу…
По следам кабанов Юра вернулся на тропинку. Взгляд вперёд. Чисто. На ПДА. Чисто. Побежали.
Настоящие сложности начались на третьем рубеже, в котловане. Котлован был здоровенный, глубиной метров десять, заваленный какими-то ржавыми металлоконструкциями и кусками труб полуметрового диаметра; примерно четверть площади котлована — дальний правый угол — занимал частично сохранившийся навес, разумеется, с дырами, с заплатами, с торчащими сквозь кровлю концами стропил. Примерно посередине дно котлована пересекала, усугубляя непроходимость, довольно широкая — на грани перепрыгнуть — канава, до краёв заполненная неприятно шевелящейся зеленовато-коричневой жижей.