Убить зону - Выставной Владислав Валерьевич. Страница 7

…В темноте раздался протяжный, полный тоски и боли стон. Словно где-то, истекая кровью, умирал раненый сталкер. С разных сторон откликнулись какие-то ночные твари: с одной донеслось низкое рычание, с другой – отвратительный рокочущий звук, словно отрыжка гигантского чудовища. Последнее, кстати, исключать не стоило. Следом по округе пронеслась целая волна звуков – от мерзкого бульканья, до жуткого человеческого голоса, словно воспроизведенного с многократным замедлением. Одному Черному Сталкеру известно, что все это было на самом деле, но от таких, вот, звуков новички в Зоне зачастую теряют жизненно важное хладнокровие и совершают глупости. А любые глупости в Зоне, как известно, чреваты смертью.

– Эй… – тихо и жалобно позвал «первый». – Что это?

– Какая тебе разница? – вяло отозвался Бука, недовольный тем, что его выдернули из расслабленного оцепенения. – Ты отдыхай лучше. Нам еще много ходить придется.

Петля вдруг резко подобрался, подполз к Буке поближе и забормотал прямо ему в лицо:

– Слушай, я не знаю, что ты вообще такое, и правду ли про тебя рассказывают, но я тебе так скажу… – Петля сердито засопел, нахмурился. – Сначала меня эти урки на понт брали, каждый день прирезать грозились! И жизнь такая у меня уже вот где!

Петля яростно чиркнул ладонью у себя под горлом и продолжил с неожиданным для самого себя напором:

– Я уж, думал все, отмучался! А оказывается, ничего подобного – теперь ты меня в оборот меня взять хочешь, так?! У меня что, на лбу написано, что я лох?! Что меня можно пинать, использовать, гонять, как вшивую собачку?! Ты как хочешь, а я больше плясать под чужую дудку не намерен!

Закончив эту речь, Петля разом как-то сник, и тоскливо уставился в землю. Где-то прокричала болотная выпь. Хотя наверняка, не выпь это была: отсюда до болота – топать и топать…

Бука смерил спасенного тяжелым взглядом. Ему очень не хотелось говорить, объяснять. Разговоры – все это не его стихия. У него даже язык во рту сразу устает. Но, видно, раз уж решился он на все это дело, без объяснений не обойтись. Не выйдет без объяснений, хоть тресни.

– Слушай, как тебя, – медленно начал Бука. Наморщил лоб, вспоминая. – Ну, да, Петля. Ты подумай хорошенько, Петля: как случилось, что ты до сих пор живой?

– Ну, ты меня спас, – хмуро ответил Петля. – С этим я и не спорю, я тебе по гроб жизни обязан, и вообще…

– Я не об этом, – досадливо поморщившись, прервал его Бука. – Как ты вообще смог уцелеть – до того, как я тебя встретил?

– Ну, как… – растерянно пробормотал Петля. – Думаю, мне просто повезло.

– Повезло… – медленно повторил Бука. – Может, и повезло, хотя ты, что-то не похож на везунчика.

– Это еще почему? – нахохлился Петля. – А на кого же я похож – на конченого лузера, что ли?

Бука смотрел на собеседника ничего не выражающим взглядом, и Петля вдруг подумал, что да – именно на такого вечного неудачника он и похож. Но Бука вовсе не хотел его обидеть, еще раз ткнуть его носом в собственное ничтожество. Он хотел сказать что-то совсем другое.

– Ну, допустим, – проговорил Бука. – А расскажи мне, как все было.

Петля принялся излагать свою историю. Быстро, сбивчиво, но в целом довольно подробно. И про то, как прибился к бандитам, и про то, как его поставили «на счетчик», заставляя горбатиться на уголовную шоблу. И про небывалое сегодняшнее невезение, когда полегла вся группа и каким-то чудом уцелел он один. И про бегство от крысиной стаи, очень удачно закончившееся встречей со случайным спасителем.

Сам спаситель слушал внимательно, чуть склонив голову на бок, и свет Луны отражался в его глубоких глазах. Сама Луна сегодня была неприятная, странная: она медленно расползалась, вытягиваясь по небу, словно кто-то надавил на краешек жвачки, что тянулась вслед за вращением небесной сферы. Луна росла и наливалась необычным кровавым светом, готовая лопнуть, как гнойная гематома. Оптический эффект, конечно, но все равно жутко…

Бука терпеливо выслушал Петлю, едва заметно кивнул и сказал:

– Ну вот, видишь.

– А что я должен видеть?! – огрызнулся Петля.

– Не могло тебе сегодня повезти. Никак не могло.

– Это еще почему?

– Как бы тебе объяснить… – Бука болезненно поморщился.

Он не любил ничего объяснять. Большее из того, что он знал и чувствовал, невозможно было выразить человеческими словами. Может, дело было в том, что он слишком мало общался с людьми, так и не научившись четко выражать свои мысли. Это попросту казалось лишним в его простой жизни. Ведь Зоне не нужны слова. Слова нужны людям. А люди не нужны Буке. Точнее – не были нужны до последнего времени.

– Если уж тебе везет – значит, ты везунчик, – неторопливо начал Бука. – И когда возникнет ситуация – «или повезет или не повезет», то у везунчика больше шансов, что все-таки, повезет. А ты – ты невезучий. А знаю, что тебе это не нравится слышать, но это так. А значит, что сегодня, когда не повезло всей твоей группе, тебе просто не могло повезти. Никак.

– И что же все это означает? – судорожно сглотнув, спросил Петля.

– Это знак.

– И как я должен понимать этот знак? – недоверчиво поинтересовался Петля.

– Это не тебе – это мне знак, – пояснил Бука.

И в этих словах Петле почудилось что-то мощное, неотвратимое, как вращение Земли. Стало невыносимо тоскливо, чувство беспомощной обреченности окончательно лишило его сил.

– Я ничего не понимаю… – слабым голосом проговорил Петля. Ему казалось, что рядом не человек, а злобный контролер, подчинивший себе его волю. Возможно, отчасти так оно и было.

Бука повозился, устраиваясь поудобнее, собираясь со своими вязкими мыслями.

– Я объясню тебе… Попробую объяснить, – поправил себя Бука. Он уставился в темноту перед собой и замер в каменной неподвижности. Двигались только его сухие тонкие губы. – Если бы все шло, как обычно – ты бы не ушел даже от слепых собак, которые остались у вашего хабара. А брести по Зоне без детектора аномалий и не вляпаться, да еще так долго сопротивляться стае под властью крысиного волка… Нет, просто кто-то оттягивал неизбежное.

– Кто? – с трудом выдавил из себя Петля.

– Ты уцелел только потому, что Зона отказалась прибирать тебя к себе, – сказал Бука. – До поры до времени. Потому, что я должен был встретить тебя. Только поэтому – и других причин я не вижу. Тебе дана отсрочка – если хочешь – по моей личной просьбе.

Бука замолчал, словно собирался с силами для следующей череды фраз. Говорил он медленно, то и дело останавливаясь, будто спотыкаясь. Словно искал в темном чулане слова – и складывал их во фразы. Но странным образом в целом получалось вполне связно. Только что-то занозой свербило в мозгу, мешая этому пояснению сложиться в окончательную и логичную картину.

– Как это – по твоей просьбе? – вдруг встрепенулся Петля, с суеверным страхом косясь в сторону этого странного парня. – Ты просил Зону спасти меня?! Еще тогда, когда я остался один на один со слепыми собаками?! Откуда ты знал про меня?

– Тебя я знать не знал, – равнодушно отозвался Бука. – И мне нет никакого дела до твоей собственной судьбы. Просто таково его условие.

И замолчал. Снова.

– Да перестань ты говорить намеками! – простонал Петля. – Можешь ты по-человечески объяснить – кого просил, чье условие? Может, ты общаешься с самими Хозяевами?

Произнеся последнюю фразу, он осекся. На территории Зоны не принято всуе поминать Хозяев. Хозяева Зоны – кто бы они ни были – существа могущественные и совершенно беспощадные. Если им не понравится какое-нибудь высказывание в их адрес – могут на тебя тварь какую послать или в мясорубку ненароком засунуть. Так говорили бывалые сталкеры – а уж они-то знают, что говорят. С другой стороны – нахрена, спрашивается, Хозяевам спасать какого-то никому не нужного Петлю, да еще посылать ему в помощь своего жуткого Буку. Нет, что-то тут не то.

– Хозяева тут ни при чем, – подтвердил его догадку Бука. Снова болезненно наморщил лоб, будто выдавливал из головы тугие мысли. – Это условие: я должен спасти шесть жизней. Шесть человеческих жизней. И ты – первый из них.