У черты - Гордиан Александр. Страница 43
За спиной по-носорожьи взревела сирена. «Хаммеру» в корму уперся щучьим носом германский бронетранспортер, дверца-люк отвалилась в сторону и из темных недр заорали на ломаном русском:
- Рьябина, лубитьтвоюмуттер! Дорогу освобожди!
Сержант даже подпрыгнул от неожиданности.
- Встань туда, - он показал Глебу на огороженный для машин закуток.
Стоянка просматривалась и простреливалась от края до края. Придется благодарить щедро, сделал вывод Глеб и в закуток не поехал, а переставил машину на обочину.
- Улыбайся! – приказал он, выбираясь из машины и стараясь не упустить сержанта Рябину из виду. – И не дрейфь, прорвемся. Не в первый раз.
Вокруг БТРа роились солдаты, таскали ящики с боеприпасами и лекарствами. Наконец, броневик ушел в Зону, издав на прощание еще один гудок. Красно-белый шлагбаум как нож гильотины отсек БТР от людей и жизни.
- К Бору гансы пошли,- сообщил, отдуваясь, сержант. – На разведку.
- Там, небось, сейчас несладко, - поддакнул Глеб, поддержал разговор. – Такая силища перла!
- Тебе-то что на месте не сидится?
- Да вот… - Рамзес махнул рукой в сторону «Хаммера». – Свалилась фря на мою голову. Скипидар говорил, что блатная. Изучает монстров, ей волна - самое то, что нужно.
Инга улыбалась приклеенной улыбкой а-ла Барби на выданье.
- Блатная? – заинтересовался Рябина. – Что у нее с рожей?
- Известно что. Природа-то экстремальная, ну и…
Дверь в караулке распахнулась от пинка.
- Рябина, - закричали изнутри, и сержант опять встрепенулся. – Грех ты кошмарный, сотых грузи!
Сержант побежал, забыв о Рамзесе. Оборвался налаженный было контакт, предполагавший благосклонность к просившему и благодарность решавшему. Глеб оглянулся на шлагбаум, оценивая шансы прорваться, и пришел к выводу, что шансы хороши только у стрелков. Тот же Рябина вскроет «Хаммер» из пулемета как консервную банку. И с таким же удовольствием. К тому же, Ингин паспорт убегал вместе с сержантом.
Рябина тем временем подогнал к караулке автобус с красными крестами и зачерненными стеклами, солдаты начали грузить раненых в салон. «Сотых» набралось много, Глеб сбился со счета на втором десятке, увидев распухшего от крысиного яда солдатика. Парень умирал, и капельница, похожая на сморщенное козье вымя, помочь ему не могла. Глеб решился. Не то по наитию, не то стало жалко парнишку, но Глеб сбегал к «Хаммеру» за антидотом.
- Пан сержант!
Глеб протянул Рябине упаковки.
- Антидот?! – снова заорали из караулки, и в дверях появился врач в операционном балахоне, похожий больше на мясника, чем на офицера. – Как фамилия?.. Рябина, запиши его фамилию. Мы представим его к награде.
«Спасибо, не нужно, - подумал Рамзес, - у меня уже есть. Лучше пропустите!»
- Слушаюсь!
Сержант принял у Глеба упаковки в сложенные перед грудью руки и прижал сверху подбородком. Бумаги Глеба остались зажатыми в толстых пальцах и мешали. Держать Рябина мог только одно, или бумаги, или лекарства.
- Мы можем ехать? – спросил осторожно Глеб.
Рябина подумал и с сожалением констатировал:
- Проваливай! Не до тебя. Скипидару привет передавай… если вернешься.
Глеб потянул бумаги, улыбаясь в этот раз искренне, но долго радоваться ему не пришлось.
- Мамаев! – выкрикнула Инга, и по голосу Рамзес все понял.
Знать, не судьба. Глеб оглянулся. «Хаммер» окружили солдаты, и один из них тащил из кузова что-то тяжелое.
- Пан сержант, у них тут человек. Кажись мертвый… Нет! Еще дышит!
ГЛАВА 7
1
Проверить выход из схрона пустили Кнопку. Артур подмигнул Кроту и тот распорядился:
- Кнопарь, ступай, понюхай!
Кнопка, долговязый парень с лицом откровенного дебила, шмыгнул крошечным – на лошадиной физиономии – носом и забубнил, что, мол, опять Кнопка, всегда Кнопка.
- Давай, давай, - подбодрил убогого аристократ Беня. – Шевелись.
Кнопка осторожно приподнял стволом автомата тяжелый люк и зыркнул наружу. Засопел, будто и впрямь принюхивался. Скорее всего, просто дышал сладким воздухом, потому что в схроне, в подвале когда-то богатого, а сейчас развалившегося дома, воняло непереносимо. Казармой воняло и солдатской уборной.
Несколько часов, проведенных в убежище, показались Князю вдесятеро длиннее. Отвык он в последние годы от бродячей жизни, расслабился. Отрастил пузо, отучил задницу от шершавой как наждак дешевой туалетной бумаги - рулончик хозяйственный Крот положил на крышку биотуалета, как только спустились под землю.
- Потерпишь часок-другой, деревня, - вякнул Беня. – Нюхать еще за тобой.
Беня Крота не любил, и Князь всячески поддерживал его антипатию. Пока шестерки заняты грызней, меньше шансов, что сговорятся.
- Сидеть будем долго, - ответил Крот, не реагируя на подначки. – Успеешь обоссаться, а волна придет - и обосраться.
Сидели и впрямь долго. Играли в карты, спали. Когда поверху шли мутанты, приняли по чуть-чуть от нервов. Беня все пялился в свой ПДА, транслировал сводки. Иногда, похохатывая, сообщал кого убило из знакомых, а Крот ему вторил. Одно их объединяло: не любили они людей, имели такое достоинство.
- На Вешки пошли, родимые, - сказал Крот про мутантов и улыбнулся смущенно. – А Натаха там осталась. Сожрут, поди.
Бабы только и держали на плаву таких чокнутых, как Крот или Рамзес. Князь это давно приметил, еще когда сам ходил. Кроту на все и вся плевать, кроме хабара, а Натаху, бабенку разбитную и сладкую, гляди-ка пожалел. Хотя и смутился своей жалости.
Кротова Натаха не одному Кроту нравилась, вон и Беня ехидно ряззявил пасть. Дабы предотвратить ненужные эксцессы, Князь расшугал всех по углам и сел думать.
Подумать было о чем, Князь уходил из Вешек в сомнениях. Корил себя за необдуманность решения, но не знал как поступить иначе. Все пошло наперекосяк, и гибель Фокса, давно Артуром прогнозируемая, ибо Фокс в последнее время непозволительно высоко о себе думал, в перечне неправильностей стояла не на первом месте. Даже поганый волчара с царской кликухой, залаявший не с того ни с сего об Оке, не сдернул бы Князя с места, не заставил путать давно лелеемые планы.
Князя доконала бритая девка, чьи глаза цвета корабельного сурика Артур Сароян где-то и когда-то видел, но вспомнить так и не сумел - вот она, старость! Когда ему позвонил нужный человечек с большой земли и шепнул о незваной гостье, Князь не обратил внимания. Мало ли недоумков слетается в Зону? Но когда девка обмолвилась об Оке, не называя, впрочем, вещей своими именами, Артур запаниковал, чего давно с ним не случалось. Таких совпадений не бывает! Об Оке знают слишком многие, этого уже не переиначишь, но когда разные люди сходятся в одном месте и в одно время... Князь даже поперхнулся от прилива острой ненависти.
Око принадлежит ему!
Это он целенаправленно искал его несколько трудных лет, спустил прорву денег и положил немало буйных голов. Это его шанс на спокойную жизнь и достойную старость. Сколько нужно отвалить, чтобы с него сняли приговор? Миллион? Сто? Я дам вам миллиард, зарекался Артур, чтобы вы захлебнулись, правилы, купаясь в шампанском!
Ненависть ушла так же быстро, как накатила. Князь дожил до своих лет потому что никогда не поддавался эмоциям, ни своим, ни чужим. Утвердился: Око нужно срочно брать, волчару следует валить, как и девку, если она сунется в Зону. Это, впрочем, дело Кувалды.
Князь, делавший вид, что дремлет, приоткрыл глаз. Крот дрых, его карманный дурачок Кнопка сидел, глядя в одну точку. Время от времени сглатывал готовую выкатиться из приоткрытого рта слюну. Говорят, что только такие в Зоне и выживают. Черт их бережет что ли?
Князь закрыл один глаз, приоткрыл другой. Беня возился у параши, примериваясь незаметно справить нужду. Глядя на его мучения, Князь презрительно скривился. Сколько понтов! Беня Крик, натурально. Один галстук под кожаным плащом чего стоит. А штиблеты на тонких как спички ногах? На деле же Беня – пшик, убогий разумом почище Кнопки. Когда Артур напоил его и допросил, Беня признался, что девственник и оргазм имеет только от вида смерти. Артур тогда взвесил плюсы-минусы и велел хлипкого Беню откачать. Авось сгодится.