Хозяева Москвы - Кузнецова Светлана Александровна. Страница 3

– А ты можешь видеть?

– Конечно! – Что за дурацкие вопросы? Он даже оскорбился.

– И давно?

Он пожал плечами.

– Хорошо, – почему-то похвалил слуга.

Странно. Из-за разговора потерялась сосредоточенность, и он почти проглядел, как нахальный назгул вылез из пещеры и поцокал вниз по стене по направлению к слуге. У того, похоже, тоже подбор слов отнимал много сил. Не услышать стука маленьких лапок по камню – верх недальновидности!

– Назгул!

– Что?

– Подходит…

– Я пока понял лишь одно. Ты читал Толкина.

– Да отойдите же! – Он сам протянул руку, схватил опешившего от подобной фамильярности слугу и отшвырнул прочь. Это удалось довольно легко. Слуга был длинный, но не особенно тяжелый.

Он обернулся, выстрелил и, только когда тельце назгула рухнуло на асфальт, пробормотал:

– Паук… Куснет, и стану я… плесенью.

– Назгулы не кусают. Они забираются под одежду и пьют силы.

– Как клопы, – фыркнул слуга. – Надо же, стоило заявиться в новую Зону, чтобы обнаружить пауков, ставших клопами. За диссертацию сесть, что ли?.. Изучал я когда-то биологию в местном университете…

Слуга принялся нести какую-то околесицу. Похоже, говорить и мыслить одновременно у него не получалось, одно слово – плебей, низшее существо.

– Назгул, – наставительно повторил он.

– А хоббитов здесь, случаем, не водится? – спросил и усмехнулся снова.

– Водятся. В подвалах. Но они опасны для слуг, – заявил он с толикой гордости в голосе. Потому что знал тут очень много. В отличие от этого… человека. – Я не буду их показывать вам.

– Я для тебя слуга, значит?.. – Темные глаза опасно сощурились. – А ты тогда кто? Хозяин?..

Следовало кивнуть, но он промолчал и сжался. Под кожу словно заползло нечто неприятное и липкое, захотелось передернуть плечами и обнять колени. Кажется, он так и сделал, а потом посмотрел на человека и бросил:

– Денис. А Хозяином я стал бы, если б смог приманить тебя… вас.

– Приманить… значит. – Он никогда не думал, будто слуги умеют шипеть, словно шушары. Кстати, одна из таких свила гнездо прямо под полом. Как только настанет ночь, вылезет. – Я почти тебя пристрелил, если ты понимаешь, что это такое.

Он честно повертел головой.

– Хорошо. – Кажется, это не похвала, а любимое слово. – Кто еще здесь обитает? Конкретно в этом доме.

– Кощей, тараканище, шушара, назгул, архимаг, демон радуги, герцог…

– Ну и каша у тебя в голове… – прошептал слуга почти восхищенно. – Похоже, до катастрофы ты увлекался фэнтези. И это единственное, что у тебя хоть как-то отложилось. Что с семьей? – вдруг резко спросил он. – Где учился? Как фамилия?!

– Ст… Стр… – В голове что-то вертелось, но языку никак не удавалось произнести. Первые два вопроса не вызвали в памяти никакого отклика, зато третий…

– Страничкин, что ли?

– Нет! – бросил он почти гневно. – Не Страничкин. Ст… п… ороже…

– Строжев или Сторожев, – помог слуга.

– Да. – Он с облегчением перевел дух. – Второе. Кажется. – И уже увереннее, будто пробуя на языке каждую букву, произнес полностью: – Денис Сторожев.

– Меня можешь звать Вороном, – произнес человек. – И никак иначе. Никаких слуг.

Денис кивнул и закрыл глаза. Когда он проснулся, Ворон сидел рядом и внимательно его разглядывал.

– Хочешь сделку?

Он плохо помнил, что это такое, но кивнул. Денис боялся, что Ворон уйдет, а оставаться снова одному не хотелось до крика. К тому же лицо у мужчины было располагающим – теперь, когда он вспомнил свое имя, это казалось особенно важным.

– Мне необходимо дойти до схрона и обратно, – начал Ворон. – Сложность заключается в том, что схрон не мой, и я плохо представляю, где он находится. Ты мне поможешь, а потом я выведу тебя из Москвы.

– Откуда?..

Ворон очень театрально закатил глаза и спрятал лицо в раскрытой ладони. Денис рассмеялся и совсем забыл о дребезжащей мысли о подвохе – о том, что слуга попросту решил использовать его. Ведь Дэн – именно так он предпочитал зваться сам – здесь словно дома. Он каждый кустик и скалу знает и обитателей – тоже.

– Зона. Она находится вокруг, – принялся объяснять слуга, назвавшийся птицей, но остающийся при этом человеком. – Образовалась на месте Москвы, столицы России. Ты и этого не помнишь?

Денис покачал головой:

– Нет… но вспомню, наверное.

– Обязательно. Когда вернешься к людям.

– К людям?.. – Слово отдалось в груди ноющей болью и холодящей неуверенностью. А нужны ли ему эти самые люди, если впереди свет, и можно стать его частью?

– Прорыв произошел три месяца назад. Судя по всему, ты не успел эвакуироваться, – мягко, но настойчиво, будто ребенку, сказал Ворон. – Останешься здесь, станешь, – он кивнул на стену, – как вон та шушара.

– Она в подполье… – Дэн помотал головой, – то есть под полом. И я таким не стану.

– Не станешь. Это ты верно заметил. Но и человеком перестанешь быть тоже. Сейчас рядом со мной сидит почти обычный мальчишка, – он окинул Дениса быстрым взглядом, – приблизительно лет тринадцати. А вот когда я тебя увидел впервые, выглядел ты не пойми кем. Не представляю, в кого мутируют оставшиеся в Зоне дети, но очень не хочу узнавать и не советую тебе.

Это была правда, даже если Ворон и хотел использовать его, а потом обмануть. Стоит Дэну уйти сейчас, и пути назад уже не будет. Однако вновь терять себя и забывать собственное имя ему не хотелось совершенно.

– Ладно…

– Вот и хорошо.

Они пошли вместе и даже отыскали схрон. Не тот, правда, но Ворон остался доволен. Он нашел в нем даже больше, чем рассчитывал.

Странности начались на обратном пути, потому что Дэн отчего-то стал путать направление, и со зрением начало твориться нечто непонятное. Чем ближе он подходил к месту, которое Ворон называл «Периметр», а он сам – границей, тем ему становилось хуже. При этом Денис уже прекрасно помнил, что спит, и даже сам подкидывал в сновидение детали: сгоревший автомобиль, который в то время называл каретой, игрушечный плюшевый мишка с фосфоресцирующими глазами, изломанный асфальт, словно под ним прополз червяк гигантских размеров.

Наконец впереди возник блокпост. В то время он выглядел каким-то спонтанным и выстроенным на скорую руку. Баррикада, а не пропускной пункт. Это сейчас за Периметр так просто не сунуться, и от своих его берегут много сильнее, чем от порождений Зоны.

Дэн уже различал толстые бревна, старый холодильник, горы какой-то рухляди и наскоро установленные бетонные плиты. Он прекрасно помнил, какое омерзение вызвал у него пригород, непосредственно примыкавший к Периметру. Обезлюдевший, грязный, подавляющий, застроенный каменными коробками, в которых не было ничего, кроме нелепой и всеобъемлющей пустоты. А еще он, казалось, ослеп и оглох, стоило им сесть в машину и отъехать от зараженной территории.

Два дня он прожил в каком-то доме. Ходил словно во сне, натыкаясь на стены. Спал в комнатке, в которой не запомнил ничего, кроме смешных клоунов на плакате, закрывающем подозрительные круглые дыры в стене. Дэн был уверен, что это следы от пуль, но спросить не решился. Он вообще мало говорил – только когда Ворон обращался с вопросами.

Сталкер – мужчина сказал, что так называются ходоки в Зону, – к счастью, не докучал ему. Вначале пытался расшевелить, рассказывал о Зоне и жизни вокруг нее – о кланах, артефактах, ученых, – потом просто оставил в покое. Впоследствии, уже оказавшись в клане, Денис часто размышлял, не привело ли именно такое его поведение к уходу Ворона.

Однажды тот пришел в занимаемую Дэном комнату и коротко бросил: «Собирайся». А потом отвез на военную базу, которую держал Стаф до Валуево.

– Это Денис Сторожев, он будет в «Доверии», – просто сказал Ворон.

Крепкий мужик лет пятидесяти окинул Дэна непонятным взглядом, ухватил со стола ложку, согнул-разогнул. Почесал шрам, тянущийся от левого глаза до подбородка. Поговаривали, что им наградил Стафа кадавр, когда бывший сталкер промышлял еще в чернобыльской Зоне. Но правда то или нет, так и не удалось выяснить. Сам Станислав Горин обожал рассказывать всевозможные истории возникновения шрама, но каждый раз они звучали по-новому.