Эпицентр удачи - Янковский Дмитрий Валентинович. Страница 2

Я повесил автомат за спину и ползком двинулся вперед, туда, где за пеленой дождя едва заметно вибрировал воздух. Вскоре запищал индикатор. Сначала сигналы звучали с приличными интервалами, потом все чаще и чаще. Дальше двигаться было нельзя, поэтому я вытащил из рюкзака мешочек с болтами, достал одну железяку, взвесил в руке, примерился и метнул вперед, как гранату. Болт очертил дугу, но на землю упасть ему было не дано – почти однородное пространство, с чуть иным, чем у воздуха, коэффициентом преломления, вдруг взорвалось, подобно бомбе, раскидав вокруг воздух ударной волной и грязь жидкими брызгами. Болт при этом разнесло в пыль, на мой взгляд, от него вообще ничего не осталось.

– Мощная... Псевдособака ее раздери! – выругался я.

Пришлось взять еще один болт и кинуть так, чтобы он упал рядом с забором подстанции. Но я чуть ошибся, железка попала в бетон, отскочила на метр и попала в зону аномалии. Воздух снова ухнул, а меня окатило потоком жидкой грязи. Стало ясно, что между забором и аномалией лезть не стоит. Тогда я метнул болт вправо, чтобы прикинуть, каков зазор между аномалией и рухнувшей опорой ЛЭП. Зазора не оказалось – болт не успел коснуться земли рядом с решетчатой фермой, как воздух взорвался, завертелся вихрем, а затем снова жахнул так, что у меня капюшон с головы сорвало. Загудели, как толстые басовые струны, лопнувшие стальные растяжки, а часть решетчатой фермы свернуло в причудливое кружево.

Я сплюнул и чертыхнулся. Оставалось попытаться перелезть через упавшую вышку, за которой, почти до самого элеватора, земля выглядела, как после сейсмического катаклизма. Причем в трещины и каменные торосы гармонично впиcались перевернутые искореженные грузовики, трактора, фрагменты тяжелой сельскохозяйственной техники и другого металлолома. В общем, место до крайности труднопроходимое. К тому же, по некоторым признакам, чуть зараженное.

Вскарабкавшись на опору, я огляделся. Была бы граната, можно было бы попробовать свалить одну из бетонных секций забора и пройти через трансформаторную подстанцию. Но гранаты не было. Единственный выстрел для подствольника тратить рискованно, поскольку это, знаете ли, не фугас, это противопехотное средство, там не восемьдесят граммов взрывчатки, как в «Ф-1». Секция забора, скорее всего, выстояла бы, зато мне потом совсем нечем было бы дать ответ вертолетчикам, если они вздумают со мной позабавиться. Короче, выходов оставалось только два – либо делать огромный крюк и ночевать в поле, либо точнее проверить метровое пространство между забором и аномалией.

Я достал болт и метнул его ближе к забору. Он шлепнулся в грязь вполне штатно, сантиметрах в пятнадцати от бетона. Уже кое-что. Но пятнадцать сантиметров маловато. Причем больше с психологической точки зрения. Не очень приятно задницей тереться о забор, когда прямо перед носом смертельно опасное пространство, готовое вывернуть тебя наизнанку. Но не как с перепоя, а самым буквальным образом.

Пришлось взять правее и метнуть еще один болт. Он также без всяких последствий влип в мокрую глину в сорока сантиметрах от забора. Это лучше. Это, знаете, уже можно использовать на практике, если кишка не тонка.

Псевдособаки лаяли совсем близко, так что я мог запросто выйти на стаю, проскользнув мимо аномалии. Поэтому, перед тем как прижаться спиной к забору, я проверил свой «ПММ». Магазин был полный, первый патрон в стволе. Эта машинка, несмотря на простоту и не очень высокую точность дальнего боя, меня много раз выручала. Уж, во всяком случае, псевдособаку с короткой дистанции валила надежно.

Сжав рукоять пистолета и опустив ствол вниз, я подобрался к забору, прислонился спиной к бетону и начал медленно, приставными шагами сдвигаться вдоль стены. Аномалия вибрировала в ужасающей близости от меня. Потоки дождя пронизывали ее без всякой ответной реакции – то ли аномалия не реагировала на воду, то ли вектор падения сверху вниз каким-то образом игнорировался, то ли скорость пролета капель была велика. Впрочем, пусть ученые разбираются, им за это денег дают. Но лично я склонялся к последней причине, хотя бы исходя из того факта, что стрелять через аномалию под любым вектором можно сколько угодно – ничего при этом не происходило. А вот болт, человек, машина или псевдособака, попав в нее, вызывали взрывную свертку пространства.

Стена за спиной была чуть шершавой, но в месте стыка бетонных плит зияла щель, ладонь можно просунуть, с выщербинами и торчащими концами четырехмиллиметровой арматурной проволоки.

– Не хватало только куртку подрать, – пробурчал я себе под нос.

Привычка говорить с самим собой вырабатывается в Зоне довольно быстро. Многие новички начинают работать группами, но быстро приходят к тому, что Зона – место для одиночек. В группе всегда больше вероятность конфликтов из-за артефактов, на жаргоне называемых хабаром. А значит, проще проснуться с перерезанным горлом или получить пулю в спину. В группе меньше доход от каждого найденного артефакта, поскольку приходится делить прибыль от продажи на всех. Единственное, чем группа реально лучше, так это боеспособностью, которая проявляется в стычках с бандитами, а также в стычках с военными на кордонах. Однако и тут одиночка имеет некоторые, не очень явные, но на практике весомые преимущества. Он менее заметен. К тому же одиночке легче заработать на хорошее вооружение, например, на «АКМ» с подствольником. В группе же на автомат чаще всего приходится скидываться, с неизвестным результатом, кому он достанется. Чаще всего предводителю, что тоже порождает конфликты, из-за которых автомат быстро превращается в переходящий приз выжившим.

Года три назад я окончательно распрощался с группой, грохнув нашего вконец обнаглевшего предводителя и прибрав к рукам его скорострельную «Гадюку». Репутация моя от этого пошатнулась, но когда дело касается торговцев, куда большее значение имеет ценность и количество предлагаемого им хабара, чем степень твоих отношений с другими сталкерами. А мне на хабар везло. Недаром в Зоне поговаривали о моем несметном состоянии – несметным его трудно было назвать, но кое-что на счету в банке у меня все же имелось. Например, я первым нашел артефакт под названием «Сверло», да и после меня никто такой хреновины в Зоне не находил. Деньжат от его продажи хватило не только на автомат с подствольником, но и в банк положить. К тому же, а об этом не знал никто, я нашел два «Сверла», а не одно. Второе надежно припрятал до лучших дней, на случай, если цена на этот артефакт вырастет до нужной мне суммы. А нужен мне был миллион. Не рублей, понятное дело, а окрепшей общеевропейской валюты. Сейчас же стоимость чудо-сверлышка едва перевалила за двести тысяч, а этого по нынешним ценам и на приличную квартиру с джакузи не хватит.

Кто-то может спросить, мол, на кой хрен сталкеру квартира с джакузи? На что я могу сказать так: «Знаешь, мил человек, я не собираюсь всю жизнь ползать в грязи и медленно убивать себя энергией Зоны. А хочу я приличную квартиру, новую машину, катер, домик у воды, жену, детей, возможность послать всех к чертям псевдособачьим и поехать кататься на лыжах в Альпы».

Меньше чем в миллионный бюджет, по моим подсчетам, эта задача никак не укладывалась. Потому, собственно, при всей своей природной любви к комфорту, я оказался в этой чертовой Зоне, среди трудностей, неустроенностей, среди хмурых грубых людей, разговаривающих так, что у меня поначалу уши вяли, несмотря на опыт контрактной военной службы. Так что в здешних коллективах я себя сразу почувствовал некомфортно. Были, конечно, друзья. В основном те, кто помогал выбираться из полной задницы, или те, кому я сам помог выбраться из того же самого места. Встречались в баре «100 рентген», причем нечасто. Чаще приходилось общаться с торговцами, иногда судьба сводила со сталкерами-одиночками в поле, но все это нельзя было назвать отношениями. Да и не стремился я ни к каким отношениям, оставив их на светлое будущее. Сейчас я зарабатывал деньги, и мысль об этом бессменно сидела каждую минуту в каком-нибудь уголке мозга, иногда вырываясь наружу в виде бурчания себе под нос, потому что если так не говорить, то речевой аппарат может и вовсе атрофироваться.