Ярость отцов - Шакилов Александр. Страница 3

Резко захотелось домой.

Ну что я здесь делаю, а?

Плюхнуться бы сейчас на кожаный диванчик моего клуба «Янтарь», и чтобы рядом полуголые девицы, и ди-джей мутит микс из брейкбита, регги и еще бог знает чего… Так нет, я вынужден торчать тут, в исходном мире путников, да ещё в таких некомфортных условиях!

– Ну что, батя, прокатимся с ветерком?

Я ещё раз кинул взглядом по отсеку, прикидывая, что бы мне такое сунуть под задницу, чтобы не отшибить копчик на ухабах, – и замер с открытым ртом.

На спину будто вылили ведро воды из колодца.

Справа от меня на крышке блока непонятного мне назначения было криво выведено – предположительно кровью и без знаков препинания: «ПРИВЕТ КРАЙ».

– Твоя безграмотная шутка? – я показал надпись сыну и по тому, как он побледнел, понял, что не его.

Буквально вышвырнув Патрика вместе с его стволом из бронемашины, я щучкой вынырнул из люка, скатился по броне и, умудрившись каблуками приземлиться на асфальт, подхватив не столь ловкого, как я, сына под локоть.

– Быстрее!!! – Я потащил Патрика прочь от РСЗО.

Через десяток шагов, он вырвал руку, и мы смогли устроить полноценные соревнования по бегу по пересечённой местности.

А потом сзади раскатисто ухнуло.

В тыл толкнуло ударной волной. Я упал, Патрик растянулся рядом. Сверху сыпануло всякой дрянью, над нами пролетело что-то большое и пылающее…

Я обернулся – от РСЗО остались только ошмётки, разбросанные по сторонам. Ещё бы немного засиделись в отделении управления, и…

– Улыбнись, батя, нас снимает скрытая камера! – вдруг фальшиво радостно заявил Патрик.

Да, я тоже был безмерно счастлив, что мы всё ещё живы, но причём тут камера?..

Сын показал мне пальцем, причём. При том бетонном столбе, у которого мы разлеглись. Довольно высоко на нём установили видеокамеру наружного наблюдения, которая как раз сейчас пялилась на нас красным глазком-объективом.

Несомненно за нами наблюдали.

И ещё эта надпись кровью…

– Дай! – потребовал я у Патрика оружие.

Снайпером я никогда не был и вряд ли уже стану, но в камеру попал с первого выстрела.

Липкие от пота пальцы выдернули из кармана телефон.

Заур собрал этот аппарат по кусочкам в больничной палате – после того, как его, истового слугу Закона, разжаловали, низвергли, точно падшего ангела!..

Он вспомнил, как всё было: Алекс Пападакис, шеф, забирает служебный планшет и Знак, а Мигель, мерзкая мексиканская душонка, продажный палач, радуется!.. Глаза заволокло багрово-чёрной пеленой.

«Телефон, – напомнил себе Заур. – Главное сейчас – телефон».

Покорёженный, разбитый пластик, экран «поплыл», почти весь теперь – чёрное пятно. Обломки стали единым целым и не рассыпались только благодаря скотчу, а работало сие устройство исключительно по воле Божьей и, наверное, потому, что Зауру сейчас очень не помешал бы звонок друга. Но друг – друг ли тебе, палачу, разыскиваемый Интерполом Максим Краевой по прозвищу Край? – не желал выходить на связь, а помощь зала в шоу под названием «Жизнь» отменили давным-давно.

Так что, попрощавшись с сестрой и выйдя из больницы, первый делом Заур заглянул в магазин. Нет, не в продуктовый маркет, хотя он уже позабыл, когда в последний раз что-то пережёвывал и глотал, а в самый настоящий бутик для мажоров.

Девушки, скучавшие в просторном светлом помещении, разбитом на два цветных сектора – гламурно-розовый и серьёзно-серый – были бы миленькими, если бы не презрение, сквозившее во взглядах. Подведенные дорогой тушью глазки так и сверлили затылок Заура, единственного посетителя бутика. Презрение пока что по капелькам сочилось сквозь профессиональные улыбки, надетые на лица с десяти утра до восемнадцати вечера, без перерывов. Но скоро сквозь свищ хлынет целый фонтан злобы.

Заура часто не принимали всерьез. Он ведь высокий – без малого два метра – и очень худой. Ну просто очень-очень. Можно сказать, тощий, аж щёки впали. А ещё он очкарик. И очки у него с линзами такими толстыми, будто сняты с иллюминатора океанского лайнера. Без них он завидовал кроту – из-за феноменальной зоркости последнего. Мало того, Заур хромает – девушки не могли этого не заметить, когда он вошёл в магазин и, оглядываясь по сторонам, принялся яростно тереть искусственной ладонью – вместо одной руки у него дешёвый протез – свой лысый, как колено, череп. Словно в отместку голова вмиг покрылась потом и заблестела в свете ламп у потолка. Матовыми остались только многочисленные шрамы.

Разве можно, будучи в здравом уме, воспринять всерьез такого олуха царя небесного, как Заур? Учитывая, что он впервые в этой части города, и его тут не знают? И ладно окружающие, сам Заур, признаться, себя подначивает, смотрясь в зеркало. А тут он заявился в шикарный бутик после конкретной передряги – как последний бомжара, в грязной вонючей одежде, которую проще сжечь, чем отстирать.

Хромая, он проследовал в серый сектор магазина, где продавалось всё, что нужно настоящему мачо, – от бензиновых зажигалок и галстуков до роскошных меховых шуб. Там Заур быстро определился с перчатками, – конечно же, чёрными кожаными. Требования к ним были предельно простые: цвет, материал и чтобы не жали, а то искусственным пальцам неприятно. С нижним бельём и брюками тоже проблем не возникло, а вот плащ…

С плащом была просто беда.

Пока что ни один из осмотренных не соответствовал главному требованию.

– Мужчина, вы, наверное, заблудились? – услышал он и обернулся на голос.

То, что продавщица, блондинка-барби базовой комплектации, зашла к нему со спины, он и так знал – с первого её шага к нему. Это его профессия – знать подобное и ещё многое другое. Он обернулся к ней лишь потому, что невежливо общаться с людьми, показывая им тыл вместо лица.

– Заблудились, да? – повторила барби. – Бесплатная столовая для неимущих через дорогу. Третий дом справа, первый подъезд.

Сунув кисти, – новые перчатки уже натянуты, не жмут – в карманы очередного плаща, Заур участливо поинтересовался:

– Частенько туда захаживаете? В столовую? Раз адресок так хорошо запомнили?

Губы девицы задрожали, из-под многих слоёв косметики на лице проступили малиновые пятна. «Неужели стыдно стало?» – подумал Заур и сам себе не поверил.

– Я… Я… – только и могла выдавить девица.

Заур пришёл к ней на помощь:

– Вы всего лишь пошутили, верно? Ну а я пошутил в ответ. Кстати, вы удачно подошли. Вовремя. Мне нужна консультация. Точнее – мне нужен плащ. С карманами. И чтобы в каждый можно по килограмму картофеля засунуть, и при этом незаметно было.

– Вы что – фермер? – язвительно поинтересовалась барби, вновь обретя способность говорить.

Заур кивнул – линзы очков блеснули в унисон лысине – и обронил, пока блондинка не успела сказать глупость, из-за которой её должно будет заковать в колодки и передать работорговцам:

– Я – палач.

Это вмиг сбило с неё спесь. Она так и застыла с открытым ртом.

– И давайте побыстрее, я очень тороплюсь, – распорядился Заур.

Наличных у него оказалось…. вообще не оказалось. Поэтому, зайдя на сайт Управы, он оформил все покупки по безналу за госсчёт. Пароль Заура ещё не аннулировали – значит, Пападакис не провёл по базе увольнение нерадивого сотрудника, а следовательно, официально Заур – всё ещё палач, пусть даже у него изъяли Знак. Так что никто ничего не украл, Закон не нарушен.

Несомненно небеса благоволили Зауру. Это ли не намёк, что после окончания жизни земной его примут в райских кущах? Хотелось бы в это верить, но… Заур не верил. Служил Господу – и знал, что ему уготовано более чем тёплое местечко в аду.

Переодевшись в примерочной, он уже собрался к выходу, когда звякнул колокольчик, извещая о визите нового клиента. Девицы-продавщицы дружно повернули к двери свои типично красивые головки. Заур последовал их примеру. Натужно сопя, обливаясь потом и багровея лицами, в магазин ввалились двое крепких парней в оранжевой униформе рабов.