100 великих врачей - Шойфет Михаил Семенович. Страница 25

Учение Шталя о душе как источнике всей органической жизни оказало большое влияние на биологию. И в этой связи представляет несомненный интерес полемика анимиста Шталя с механицистом Лейбницем. Столкновение этих светил науки и возникшая между ними перепалка высветили различия в двух господствовавших в то время мировоззрениях. Когда появилась «Истинная теория медицины», Лейбницу исполнилось 62 года. Симпатиями Лейбница пользовался Гоффман, поэтому для сочувствия его противнику Шталю не было места в душе великого ученого.

Доктор Шталь иронически относится к гипотезе тех, кто утверждает вслед за Декартом, что животные – простые машины. По мнению Шталя, душа связана с телом и даже мысленно ее нельзя от него отделять. Химия не может объяснить, каким образом душевные волнения вызывают сильные «потрясения» в теле. Наблюдаемые Шталем факты говорили о том, что душевные волнения резко влияют на физическое состояние тела; страх, гнев, сильное желание изменяют кровообращение и общий тонус тела. Подобные случаи Шталь отметил в одной из своих ранних работ, а также, что желтуха возникла от ужаса, кровотечение – от страха. Повторим, что в этих высказываниях отчетливо слышатся первые наметки психосоматического направления в медицине, и таким образом Шталя можно назвать одним из родоначальников этого направления.

Лейбниц думает иначе: из данных химии можно заключить, что в теле происходят взрывы, подобные огненным. Поэтому наше тело можно назвать «машиной не только гидравлическо-пневматической, но и огненно-взрывчатой». На тезис Шталя о том, что душа не может быть отделена от тела и все действия и помыслы души направлены на телесное, Лейбниц отвечает, что не может с этим согласиться. И это говорит тот, кто в отношениях души и тела заходил так далеко, что признавал особого рода тело, соединенное с душой до рождения и после его смерти. Он не может согласиться со Шталем, что все действия и помыслы души направлены на телесное, так как разум теснее связан с Богом, чем с телом. Оппонент Шталя спрашивает: «Если душа имеет власть над «телесной машиной», почему бы ей не приказывать телу что угодно. Например, если мы прыгаем с помощью душевной силы, почему мы не можем прыгнуть на любую высоту».

Доктор Шталь утверждал, что между жизненными процессами и фактами физики и химии имеется только поверхностное сходство и что ни одна органическая функция не осуществляется автоматически, но все контролируется чувствующей душой. Болезнь, учил Шталь, – это «сумма движений, вызываемая душой для освобождения тела от внедрившихся в него вредностей. Человеческое тело не просто соединение разнородных частей, но живой организм, и его жизненные отправления подчинены верховному началу, разумной душе». По мнению Лейбница, всякое движение происходит только в материи, оно связано с телесным, а не с душой – монадой.

Получив послание Лейбница, обидчивый Шталь рассердился, хотя тон возражений Лейбница был учтивый и сдержанный, и он отдавал должное проницательности и знаниям Шталя. Возмущался Шталь тем, что Лейбниц не прочел до конца его трактат: его возражения остановились на 160-й странице, а их более тысячи. Лейбниц сравнивает Шталя с материалистом Гоббсом, а это Шталь отказывается признать. Шталь негодует: «Не будучи врачом, Лейбниц вступает в спор на медицинские темы, которые я вынашивал десятилетиями».

Фридрих Вильгельм I не любил энциклопедиста Лейбница и подбил Шталя дать отповедь своему оппоненту. Шталь собрал всю переписку, прибавил новые аргументы против возражений великого философа, снабдил все предисловием, в котором изложил историю полемики и издал в 1720 году в виде книги под названием «Negotium otiosum» («Праздное занятие»). Своей цели он не достиг, Лейбница уже давно не было на свете. Он умер 14 ноября 1716 года при странных обстоятельствах. В последние годы жизни Лейбниц страдал подагрой. Из всех лекарств доверял тому, которое было ему когда-то подарено приятелем-иезуитом. Приняв лекарство, он почувствовал себя очень дурно. Прибывший врач нашел положение настолько опасным, что сам поспешил в аптеку за лекарством. Пока он ходил, к Лейбницу пришла смерть. Произошло это около десяти часов вечера. Ходили слухи, что философ был отравлен. Ганноверцы равнодушно встретили известие о смерти выдающегося соотечественника: тело философа целый месяц лежало в церковном подвале без погребения.

Доктор Шталь противопоставил механистическим представлениям о сущности болезней свое учение – анимизм, носящее выраженный виталистический характер и основывающееся на постулате: «Целесообразная деятельность живых существ и их самосохранение зависят от разумной anima, которая сама строит себе тело, управляет и движет им без посторонней помощи». Шталь говорил, что врачи ряд симптомов ошибочно принимают за болезни, в то время как они представляют целительные приемы природы. Например, во время болезни anima борется с болезнетворной причиной и стремится освободиться от нее с помощью различных «благотворных припадков», а потому не следует их подавлять. По его мнению, лихорадка – полезное явление, служащее выражением борьбы природы или anim`ы против вредной мокроты, для изгнания последней из организма, местное воспаление также является защитным актом. Сюда же относятся кровотечения, особенно геморроидальные, так что вмешиваться следует очень осторожно. Эту же мысль о необходимости «кризисов» высказывал ван Гельмонт, а также другие врачи и мыслители до и после Шталя. В общем, Шталь возобновил учение Гиппократа об исцеляющей природе.

Георг Шталь издал в 1730 году сочинение «Экспектация как искусство лечения». Он, как и Гедеон Гарвей, сторонник выжидательного лечения, ограничивает до минимума задачу врача: «Человек носит своего врача в самом себе, природа является врачом болезней». Шталь говорил, что «выжидательный метод лечения – превосходный метод, но при условии, что он не голое выжидание, а вооруженное». Отсюда напрашивалось введение выжидательного способа лечения с назначением исключительно легкой диеты и индифферентных средств: селитры, кремортартара и небольшого количества горечей. Шталь против хины, опия, железистых минеральных вод, которые рекомендовал Гоффман и за которые ратовал Лейбниц.

Своеобразие взглядов Шталя выразилось, в частности, в том, что он считал знание врачами анатомии и физиологии, а также вообще всякое занятие ими наукой излишним. Он утверждал, что хорошие теоретики являются плохими практиками. К себе, вероятно, он это не относил. Врачебный авторитет Шталя был столь высок, что в 1726 году его даже приглашают в Петербург для лечения А.Д. Меншикова. И это происходит в то время, когда Шталь советует при запорах, которые он разделяет на активные и пассивные, свое излюбленное средство – кровопускание, применявшееся им не только к своим пациентам, но и к себе самому: к 70-му году своей жизни он насчитал 102 произведенных ему кровопускания. Удивляться нечему, мы еще не один раз будем говорить при анализе врачебных приемов других медиков, что кровопускание с древних времен и вплоть до XX века было универсальным методом лечения.

У Шталя были поклонники: сам ректор университета Галле М. Альберти разделял его доктрину. Нельзя не сказать и о другом апостоле учения Шталя Юнкере, который содействовал своими трудами распространению воззрений своего кумира. Иоганн Юнкер (1679–1759) – сначала богослов и филолог, преподаватель в королевском педагогиуме в Галле, затем, занявшись в 1717 году изучением медицины, – доктор медицины, в 1730 году – профессор медицины университета Галле. Ему принадлежит заслуга введения в университете клинического преподавания. Фридрих Вольф открыто заявляет, что он придерживается взглядов Шталя, но при этом избегает термина «душа» и говорит о «vis essentialis». В конце концов анимизм Шталя перешел в витализм. Взгляды Шталя оказали влияние на «школу медицины» Монпелье, сформировавшую витализм умами Бортеза, Бордё и Биша в конце XVIII века. Легче понять развитие школы, если удается указать точку ее отправления, что мы и сделали.