100 великих музыкантов - Самин Дмитрий К.. Страница 51

Именно после его ухода стало ясно, каков был масштаб этого уникального музыканта. Ханс Бюлов — сам один из корифеев мирового пианизма, восклицал: «Непревзойденный, великолепный концентрат фантазии! Он олицетворял собой все развитие фортепианной игры от начала ее до сегодняшнего дня». В те же дни Антон Рубинштейн писал своему другу Листу: «До меня дошло печальное известие о смерти Таузига. Это ужасно. Я глубоко огорчен этой смертью, тем более, что вместе с моим братом и Бюловым он последний из великих пианистов-виртуозов, а ведь инструментальная музыка может лишь пасть с исчезновением виртуозности: искусство двигают вперед вовсе не „хорошие музыканты“. Так называемый „хороший музыкант“ — это депутат правой, центра, левой, но искусству необходим диктатор, император Композиция есть закон, а виртуоз — исполнительская власть.»

Таузиг умер, не дожив и до 30 лет и далеко не достигнув своей вершины, он так и остался загадкой, легендой.

ЛЕОПОЛЬД АУЭР

/1845-1930/

Родился Леопольд Ауэр 7 июня 1845 года в маленьком венгерском городке Весприме, в семье ремесленника-маляра. Видимо, кто-то из богатых клиентов замолвил словечко за Лео, и он в восьмилетнем возрасте начал обучаться игре на скрипке в классе профессора Ридлея Конэ в Будапеште.

Похоже, Лео сразу добился успехов, поскольку учитель устроил ему дебют на большом благотворительном концерте в Национальной опере. Ауэр выступил с концертом Мендельсона и весьма успешно. Юным музыкантом заинтересовались богатые меценаты. Благодаря им Ауэр попал в Вену, где стал обучаться в классе известного профессора Якова Донту. «Ему-то я и обязан своей скрипичной техникой», — писал Ауэр.

В консерватории Леопольд посещал также квартетный класс Иосифа Гельмесбергера, «отличавшегося большими музыкальными познаниями и слывшего за хорошего квартетного интерпретатора и исполнителя».

После двух лет обучения Леопольд покинул консерваторию из-за недостатка средств у родителей на дальнейшее его обучение.

Началась жизнь странствующего музыканта: «Мы постоянно страдали от дождя и снега, и я часто испускал вздох облегчения при виде колокольни и крыш города, который должен был приютить нас после утомительного странствования…»

Так продолжалось два года. Однажды, заехав в Грац, Ауэры узнали, что здесь дает концерт Вьетан. Игра знаменитого музыканта поразила Леопольда. Отец с огромным трудом добился того, чтобы великий скрипач послушал его сына. Вьетан принял их в гостинице очень приветливо, в отличие от его жены.

Вот что позднее рассказывал сам Ауэр: «Г-жа Вьетан села за пианино с нескрываемым выражением скуки на лице. Нервный от природы, я начал играть „Fantaisie Caprice“ (произведение Вьетана. — Прим. авт.), весь дрожа от волнения. Не помню уже, как я играл, но мне кажется, что я вкладывал в каждую ноту всю свою душу, хотя моя слаборазвитая техника была не всегда на высоте задачи. Вьетан подбадривал меня своей дружеской улыбкой. Вдруг, в тот самый момент, когда я достиг середины Кантабильной фразы, которую я, признаться, играл слишком уж сентиментально, г-жа Вьетан вскочила со своего места и начала быстро ходить по комнате. Нагибаясь к самому полу, она заглядывала во все углы, под мебель, под стол, под пианино с озабоченным видом человека, который что-то потерял и никак не может найти. Прерванный так неожиданно ее странным поступком, я стоял с широко разинутым ртом, недоумевая, что все это могло означать…

Мне казалось, будто, внезапно раздавшимся страшным взрывом, я сброшен откуда-то сверху в разверзшуюся подо мной пропасть.

Сам не менее удивленный, Вьетан с изумлением следил за движениями своей жены и спросил ее, что это она ищет с таким беспокойством под мебелью. „Не иначе, как кошки прячутся здесь где-то в комнате, — заявила она, — их мяуканье раздается из каждого угла“. Она намекала на мое чересчур сентиментальное глиссандо в кантабильной фразе.

Я был так потрясен таким ударом, что потерял сознание, и отец должен был меня подхватить, чтобы я не грохнулся на пол. Вьетан постарался обратить все это в шутку, потрепал меня по щеке, сказав, что со временем все пойдет хорошо. Мне было в то время четырнадцать лет.

Аудиенция окончилась, и мы с отцом оставили гостиницу со слезами на глазах, обескураженные, несчастные и подавленные.

С того дня я возненавидел всякое глиссандо и вибрато и до самой этой минуты я без содрогания не могу вспомнить о моем визите к Вьетану».

Как ни странно, встреча была спасительной, ибо заставила молодого музыканта придирчиво отнестись к себе и задуматься над тем, каким путем идти дальше.

Леопольд оказался не робкого десятка. Молодой музыкант поставил перед собой задачу добраться до Парижа и там продолжить свое образование. Для этого он зарабатывает деньги концертами в Южной Германии и Голландии.

Только весной 1861 года Ауэрам удалось приехать в Париж, но оставались они там недолго: «Дело в том, что несколько месяцев спустя, по совету некоторых наших друзей венгерцев, находившихся в сношениях с Иоахимом, мы отправились в Ганновер, местожительство Иоахима, имея рекомендательное письмо к нему и несколько тысяч франков, вырученных от частных вечеров… чтобы дать мне возможность продолжать учение».

У Иоахима Ауэр обучался тоже недолго — с 1863 по 1864 год. Однако эти уроки оказали решающее воздействие на всю дальнейшую творческую Жизнь и деятельность талантливого исполнителя. «Он явился настоящим откровением для меня, раскрыв перед моими глазами такие горизонты высшего искусства, о которых я и не догадывался до тех пор. При нем я работал не только руками, но и головой, изучая партитуры композиторов и стараясь проникнуть в самую глубину их замыслов. Мы играли с товарищами много камерной музыки и взаимно прослушивали вольные номера, разбирая и исправляя друг у друга ошибки.

Кроме того, мы принимали участие в симфонических концертах под дирижерством Иоахима, чем сильно гордились. Иногда, по воскресеньям, Иоахим устраивал квартетные собрания. Эти собрания явились для меня источником величайшего художественного удовлетворения. На них я впервые начал постигать удивительную красоту и неисчерпаемую глубину Бетховена, Шуберта и Шумана, равно как познакомился с неизвестным до тех пор никому гением Брамса».

В свою очередь, Иоахим очень высоко ценил Ауэра. Об этом свидетельствует его письмо к датскому композитору Нильсу Гаде: «Милый, уважаемый Гаде! Молодой скрипач из Венгрии Леопольд Ауэр, которого ты уже, кажется, видел у меня, просит для своего предстоящего путешествия в Копенгаген несколько строк к тебе. Насколько я, в сущности, неохотно даю „рекомендательные письма“, настолько в данном случае мне доставляет удовольствие представить тебе своего молодого коллегу и земляка и просить тебя его послушать.

Больше, конечно, и не нужно ничего, чтобы вселить в тебя самый живой музыкальный интерес к нему, ибо он как скрипач далеко превзошел всех своих сверстников, которых мне приходилось слышать! Но Ауэр, конечно, завоюет твое доброе расположение и как милый, скромный, славный мальчик; поэтому, надеюсь, ты употребишь все свое влияние для его блага…»

После завершения обучения у Иоахима Ауэр в 1864 году отправился в Лейпциг. В Германию его пригласил Ф. Давид для выступления в «Геванд-хаузе». В прославленном концертном зале Ауэр выступил весьма удачно, это сразу открывает перед ним широкие перспективы: он подписывает контракт на должность концертмейстера оркестра в Дюссельдорфе. Здесь музыкант проработал до начала австро-прусской войны в 1866 году. Затем Ауэр переехал в Гамбург, где выполнял обязанности концертмейстера и квартетиста.

Весьма неожиданно музыкант получил приглашение занять место первого скрипача в квартете братьев Мюллер, который считался одним из лучших камерных ансамблей мира. Причина — болезнь одного из братьев. В этом квартете Ауэр играл вплоть до отъезда в Россию и гастролировал по многим городам-Германии.

В мае 1868 года в Лондоне молодого скрипача заметил А.Г. Рубинштейн.