100 великих музыкантов - Самин Дмитрий К.. Страница 81

В 1943 году Марешаль возобновляет выступления на парижском радио, вдохновенно исполняя музыку французских композиторов. Великий музыкант был среди тех прогрессивных людей Франции, которые всем сердцем поддерживали Французский комитет национального освобождения.

После победы над фашизмом Марешаль с радостью и вдохновением возобновляет широкую музыкальную деятельность на освобожденной родине. Вскоре же виолончелист начинает гастроли и по зарубежным странам. В 1945 году он концертирует в Бельгии и Англии, в 1946-м — в Бельгии, Англии, Австрии, в 1947-м — в Венгрии и Чехословакии, в 1948-м — в Польше, в 1949-м — в Венгрии и Англии.

Однако все более дает о себе знать болезнь правой руки. Эта болезнь делала невозможной для Марешаля длительную непрерывную игру, которой неизбежно требует сольная программа концертанта. Тем не менее музыкант продолжает эпизодически выступать в симфонических концертах и на радио.

В 1950 году Марешаль был удостоен звания офицера Почетного легиона. Сообщая об этом, журнал, издававшийся в Дижоне, писал: «Этим новым отличием воздается должное достоинствам человека, посвятившего свою жизнь музыкальному искусству и энтузиазму, который вызывали во всем мире его концерты, способствовавшие славе его страны».

По-видимому, последним выступлением Марешаля явилось его исполнение в Париже в сентябре 1956 года посвященного ему концерта Буске. В финале концерта музыкант сыграл свою каденцию.

Все более и более отдаваясь педагогической деятельности, Марешаль в 1950-е годы и в начале 1960-х продолжал эпизодически выступать по радио как солист и в ансамблях.

В январе 1964 года маэстро перенес тяжелую операцию, а 19 апреля того же года Марешаль скончался.

В своем вступительном слове Р. Гоффман сказал: «Великий виолончелист Морис Марешаль покинул нас немногим более года тому назад, 19 апреля 1964 года. В эпоху, когда международного класса виртуозов было меньше чем теперь, Морис Марешаль явился одним из первых, кто сделал этот инструмент известным в мире.

Вместе со своим другом Казальсом он успешно содействовал утверждению его как сольного инструмента».

«Морис Марешаль был удивительной личностью и одним из самых больших виолончелистов, — вспоминал Жозеф Кальве. — Кто когда-либо слышал его игру, никогда не сможет ее забыть, особенно в концерте Шумана, в исполнении которого он был несравненен.

Морис Марешаль был исключительно одарен. Он не относился к тем музыкантам, которые занимаются с утра до ночи; вместе с тем техника его отвечала самым высоким требованиям. Он чувствовал музыку и обладал способностью выражать все, что чувствовал… Свет и тени, которые он извлекал из своего инструмента, были удивительны… Он уважал стиль каждого произведения и находил для него соответствующее воплощение…»

АНДРЕС СЕГОВИЯ

/1896-1987/

Андрее Сеговия родился 21 февраля 1896 года в Линаресе. Через несколько дней после его рождения семья переехала в городок Хаене, близ Кордовы (Андалузия).

«Однажды в наш дом пришел гитарист фламенко, — вспоминает Сеговия. — Когда он начал играть красивые народные мелодии, я был захвачен.

„Хочешь научиться играть?“ — спросил он. Я кивнул в знак согласия».

Полтора месяца гитарист прожил рядом с Андресито. За это время мальчик научился играть на гитаре. Когда Андресито было шесть лет, он вместе с дядей и тетей переехал в Гранаду.

В 1910 году в «Артистическом центре» Гранады состоялся первый публичный концерт Андреса. Его организовали друзья молодого гитариста.

В своей «Автобиографии» Сеговия рассказывает: «Первый в моей жизни концерт. Какое волнение! У меня тряслись поджилки при мысли появиться на публике. Однако одна встреча помогла забыть о страхе. По дороге на сцену (гитару нес мой друг) ко мне подошел старый флейтист:

— Вы знакомы с гитаристом, который будет сейчас играть?

Я улыбнулся и сказал:

— Хорошо знаком: мы близкие друзья.

— Он талантлив?

— Вовсе нет. Сейчас вы сами услышите.

Он был удивлен моей недоброй характеристикой близкого друга и спросил:

— Вы завидуете ему? — И с неприязнью отвернувшись от меня, он вошел в зал.

Но после концерта флейтист пришел обнять меня и сказал:

— Действительно, ваш друг заслуживает одновременно и мои поздравления и вашу зависть».

Юный музыкант отправился в концертное турне по Испании. Он с успехом выступал во многих залах Барселоны. Но мечтал выступить в крупнейшем зале столицы Каталонии — Палау. Наконец, 12 марта 1916 года состоялся концерт Сеговии во Дворце каталонской камерной музыки.

«Мне трудно описать, — вспоминает он, — высмеивания и осуждения, вызванные сообщениями о моем концерте в Палау. Одни считали, что самоуверенность свела меня с ума, другие радовались при мысли о приближении моего провала в огромном зале».

Сеговия понимал, что от концерта в Палау будет зависеть многое и в его карьере, и в судьбе инструмента.

«Слушатели были поражены и захвачены красотой звучания гитары, — пишет М.А. Вайсборд. — В зале царила та тишина, которую впоследствии назовут „сеговиевской“ и которая была своеобразным „усилителем“ гитары. Это было чудом, сотворенным волшебными руками. Это была победа нового мышления. Это была победа художника, который смело шел навстречу трудностям. Чувства барселонцов кратко и емко выразил известный писатель Эухенио д'Орс в автографе на подаренной книге „La buen Plantada“: „Волшебнику Сеговии“.

С каждым концертом имя Сеговии становилось все более популярным во всей Испании. Конечно, далеко не сразу местные руководители открывали гитаре двери концертных залов. И все же отношение к гитаре — солирующему инструменту — заметно менялось. Значительным шагом в этом направлении стали концерты Андреса в огромном зале мадридского театра „La Comedia“ и три концерта в Гранаде во Дворце Альгамбры в июне 1917 года».

Успешными были и две гастрольные поездки в Южную Америку в 1919 и 1921 годах. «Пионером гитары» назвал Сеговию журнал «El Hogar» после выступления в Буэнос-Айресе.

Концерты Сеговии в 1924 году в Германии, Австрии и Франции снискали ему славу первоклассного виртуоза.

«В апреле 1924 года, — вспоминает Сеговия, — я приехал в столицу Франции. Париж меня очаровал. Больше времени я проводил в созерцании города, чем в занятиях. Без конца бродил по улицам, площадям, паркам, знакомился с музеями, памятниками архитектуры, церквями. Обошел выставки. Посещал концерты. Наслаждался игрой красок вечернего Парижа в Люксембургском парке или в кафе на Елисейских полях».

Французская пресса широко комментировала выступления Сеговии. Вот отклик известного музыковеда Марка Пеншерля: «Слишком много музыки. Но лишь для одной ее небольшой части следовало бы сделать исключение. Я имею в виду простую гитару, которая часами держит во власти своего очарования самых искушенных музыкантов. В консерватории, в „La Revue Musical“, в аудиториях, в которых можно было встретить и самых крупных представителей современной музыки, Андрее Сеговия, чье имя несколькими неделями ранее нам было едва знакомо, вызывал восхищение. Подобный прием оказали в свое время здесь и Мигелю Льобету, такому необычному для тех, кто привык к пошлости и банальное-ти исполнителей серенад. Потом приезжали другие. Но никто не сумел так, как Сеговия, обновить и обогатить впечатления, вызванные Льобетом».

Отмечая безупречность игры Сеговии, богатство красочной палитры его гитары, критик подчеркивал, что достигнутый им технический уровень «ранее мы назвали бы невозможным» и что гитарист «превосходит своих предшественников тем, что все эти качества подчинены у него поразительному чувству стиля».

Такой же восторженный прием ожидал Сеговию и в Англии в 1925 году.

После концертов в Берлине в 1926 году журнал «Die Gitarre» писал: «Андрее Сеговия — исполнитель высочайшего ранга, которого следует поставить в одном ряду с Крейслером или Шнабелем». Еще через год тот же журнал констатировал: «Выступление Андреса Сеговии в концертном зале — событие огромного значения».