100 великих скульпторов - Мусский Сергей Анатольевич. Страница 32

БАРТОЛОМЕ ОРДОНЬЕС

(1480–1520)

Ордоньес прожил недолгую жизнь и создал сравнительно немного произведений. Они сразу выдвинули его в число наиболее талантливых молодых скульпторов Испании. Родился Бартоломе Ордоньес, по всей вероятности, в 1480 году, в Бургосе. Его первые впечатления связаны с художественной жизнью этого старого кастильского города с кругом мастеров, которые работали со знаменитым Хилем де Силоэ, отцом своего друга известного художника Диего.

Из Бургоса Ордоньес уехал в Италию, где, возможно, в 1506–1513 годах учился у Андреа Сансовино. Преобладающее влияние на него оказало, как на всех испанских мастеров данного поколения, искусство Микеланджело. По-видимому, Ордоньес тщательно штудировал в Риме росписи Сикстинской капеллы. В 1515 году он поселился в Барселоне, где выполнил с большой группой помощников скульптурные украшения хора барселонского собора — рельефы в дереве и несколько позже — мраморные рельефы для наружной стенки хора. В 1517 году вместе с Диего де Силоэ Ордоньес работал в Неаполе над мраморным алтарём капеллы Караччоло в церкви Сан-Джованни Карбонара, где им был исполнен центральный рельеф «Поклонение волхвов».

Исполненные им гробницы епископа Хуана Фонсека (город Кока), кардинала Сиснероса (капелла университета в Алькала де Энарес), Филиппа Красивого и Хуаны Безумной, родителей Карла V (1513, королевская капелла в Гранаде), и две превосходные композиции «Св. Евлалия перед римским императором» и «Мученичество св. Евлалии» (собор в Барселоне) отличались благородной простотой, пластической законченностью, гармонией и величием. Рельефы включены в рамы с классическим декором: стройными колоннами, лежащим на них антаблементом с триглифами и метопами или бордюром из ов и пальметок. Зачастую внизу под основным рельефом помещался меньший, изображавший грифонов или путти, стоявших по обе стороны вазы. Растительные орнаменты из гирлянд, фруктов и листьев аканфа были очень близки к орнаментике итальянского Возрождения.

Прекрасно владея анатомией человеческого тела, Ордоньес, как и все испанцы его времени, обычно избегал обнажённых фигур. В композиции «Св. Евлалия на костре» подобное изображение требовалось сюжетом. У Ордоньеса оно отличается высокой целомудренностью.

В мае 1519 года в Барселоне мастер получил заказ от Карла V на изготовление надгробия Хуаны Безумной и Филиппа Красивого для Королевской капеллы. Работая в Карраре над этим заказом, Бартоломе Ордоньес внезапно скончался в 1520 году. Созданное им надгробие везли из Италии и частично завершали уже его ученики. В силу ряда обстоятельств оно было установлено в Гранаде только в 1603 году.

Перед Ордоньесом стояла сложная задача создать такое надгробие, которое не вступало бы в открытое противоречие с соседствующим произведением итальянца Фанчелли.

Ему пришлось повторить основные композиционные принципы, прежде всего в размере и общей структуре нижнего трапециевидного пьедестала. Можно обнаружить близкие черты в распределении декоративных мотивов.

Однако во всех этих повторах испанский мастер стремился создать свой, непохожий вариант, усложняя и динамизируя пластическую форму. Ордоньес шёл по пути иных исканий выразительности, которые рождались временем, его темпераментом, художественными традициями его родины.

Особенно эти отличия видны в самой композиции гробницы. Скульптор отошёл от типа средневековой тумбы, который был модернизирован Фанчелли в ренессансном духе, но для XVI столетия стал уже архаичным явлением. В композиции надгробного памятника испанский мастер выделил две обособленные части — пьедестал и верхний узкий катафалк, на котором возлежат усопшие.

Как пишет Т. П. Каптерева: «Гробница приобрела большую высоту и стройность, изысканный ритм разнохарактерных объёмов. То, что верхняя часть была поставлена на более широкое основание, дало возможность скульптору обильно заполнить свободные зоны статуями и украшениями, в которых широко использовались гротески итальянского Ренессанса. Эта декоративная область творчества, включавшая наряду с щедрой орнаментикой множество изображений, в том числе необычного, фантастического характера, составляла арсенал пластических мотивов в испанском платереско. Применение гротесков допускало импровизационность трактовки, открывало путь к созданию композиций, не стеснённых строгими правилами.

Выразительные возможности гротесков, несомненно, увлекали Ордоньеса, однако его искания оказались не всегда оправданными в сооружении монумента как надгробного памятника. Скульптора привлекала непосредственность самого пластического мотива, который он стремился насытить витальным движением. Такого рода интерес к проблеме пластического движения, который, возможно, пробудило в испанском мастере искусство Микеланджело, проявлялся по-разному. В одном случае это изображение стремительного, направленного за пределы надгробия шага архангела Михаила с мечом в руке, который повергает на землю сатану. С первого взгляда сама группа воспринимается как элемент декоративной системы гротесков. Между тем статуя архангела наряду с другими статуями на краях пьедестала заключает в себе важное символическое содержание, ибо святые Михаил и Андрей — покровители бургундского дома, а соседствующие с ними Иоанн Креститель и Иоанн Евангелист — патроны католических королей».

При внешней статичности больше внутреннего напряжения в крупных фигурах фантастических полуобнажённых существ на углах постамента, выполняющих декоративную роль кариатид. В отличие от грифонов Фанчелли, которые словно вырастают из массы камня и включены в общий ритмический строй надгробия, странные персонажи Ордоньеса, с которыми играют пухлые путти, образуют пространственно активные композиционные акценты, придавая и без того дробному силуэту надгробия ещё большую сложность и разорванность форм. Причудливый язык гротесков позволил Ордоньесу завершить эти фигуры огромной костистой лапой, контрастирующей своей грубой массивностью с пышными округлыми формами изогнутых мраморных торсов Путти, которые поддерживают плиты с надписями, представлены в полулежащих, полусидящих позах, словно в состоянии охватившей их дремоты, что позволило скульптору найти необычные ракурсы.

По боковым сторонам саркофага, помещённые между колонок, находятся большие круглые медальоны со сценами из жизни Христа. «Рождение Христа», «Поклонение волхвов», «Моление о чаше» и «Оплакивание». Медальоны отмечены выразительностью и богатством разнообразных пластических движений. С тонким чувством ритма плавных, округлых линий вписаны фигуры в итальянское тондо. Некоторые из них, исполненные вполоборота или со спины, напоминают по трактовке Кумскую и Дельфийскую сивилл Микеланджело в Сикстинской капелле.

К несомненной творческой удаче следует отнести вознесённые на узком ложе изваяния Хуаны и Филиппа. В этих композициях наиболее ощутимо влияние итальянской пластики. Лица усопших портретны. Поражает нежное, тонкое, тронутое болезненной печалью лицо Хуаны Безумной. Сурово худое, остроносое, некрасивое лицо Сиснероса с тонкими губами и дряблой кожей Ордоньес умел сочетать гармонические формы Возрождения с глубокой искренностью.

Как отмечает Т. П. Каптерева: «В отличие от величавого покоя католических королей и с их несколько массивными формами образы эти романтизированы и более изысканны, их нарядные одежды трактованы с большей детализацией. В силуэте фигур, в том, как они лежат на высоких подушках, в очертаниях ног, попирающих льва и львицу, в жесте Филиппа, положившего меч себе на плечо, ощущается известная напряжённость. Скульптора и здесь волнует передача движения, но движения в покое, воплощение не столько образа смерти, сколько образа вечного сна. В позах статуй, лёгких поворотах голов есть какая-то непринуждённость. Тонкий абрис лица Хуаны окутан мягкой светотенью. Одухотворён молитвенный жест её рук с тонкими переплетёнными пальцами».

Работы Ордоньеса оказали заметное влияние на следующее поколение испанских скульпторов.