100 великих тайн Первой мировой - Соколов Борис Вадимович. Страница 28
В дальнейшем соотношение потерь убитыми в сражениях между русскими и германскими войсками возросло до 7:1 в пользу немцев, поскольку подготовка русских резервистов была значительно хуже, чем подготовка немецких резервистов, и разрыв здесь был больше, чем в уровне подготовки кадровых войск России и Германии. На Западном фронте, наоборот, соотношение потерь убитыми в последующих сражениях упало до 2,2:1, оставшись в пользу Германии. Это объясняется тем, что разрыв в уровне боеспособности германских резервистов, с одной стороны, и британских, французских и бельгийских резервистов — с другой, был меньше, чем разрыв в уровне боеспособности кадровых армий Германии и ее противников на Западном фронте. А уже с конца 1914 года войну вели преимущественно те, кто был призван в армию уже после ее начала. Русские же резервисты были подготовлены гораздо хуже, чем германские резервисты, и здесь, наоборот, разрыв в уровне подготовки кадровых армий был меньше, чем в уровне подготовки резервистов.
Французский главнокомандующий маршал Ж. Жоффр так писал в мемуарах о положении после битвы на Марне:
«Разбитые неприятельские армии отступают. Началось преследование. В то время как наши левофланговые армии имеют задачей обходить правое германское крыло в направлении на запад, наши армии центра сосредоточивают свои усилия против центра и левого крыла противника, 3-я армия должна стремиться перерезать сообщения противника, начав энергичное наступление к северу по открытой местности между Аргоннами и Маасом, опираясь на Маасские высоты и крепость Верден и обеспечивая прикрытие своего правого фланга.
Но вскоре преследование по разным причинам должно прекратиться. Противник, оставивший в наших руках пленных и материальную часть, оказывает сопротивление, 6-я армия, хотя и усиленная, делает безуспешные попытки осуществить тактический охват правого германского крыла».
Советский военный теоретик М. Р. Галактионов так объяснял французский успех в битве на Марне, спасшей Париж и сорвавшей германский план молниеносной войны:
«Было бы слишком примитивно успех обороны французской армии на Марне, давший им в конечном счете стратегическую победу, рассматривать только как результат оперативно-тактических факторов. В основе лежал высокий моральный подъем французского бойца. В ту пору он еще не отдавал себе ясного отчета в истинных, империалистических целях господствующих классов Франции в войне. Он был убежден в том, что защищает с оружием в руках свою родину от нападения врага. И это придало огромную силу сопротивления французскому войску. Жоффр сумел использовать этот высокий подъем на гигантском поле сражения. В этом его историческая заслуга перед французской буржуазией».
Тайна Восточно-Прусской операции
Русская армия, верная союзническому долгу, перешла в наступление на Восточную Пруссию. Предполагалось окружить 8-ю германскую армию к востоку от Вислы. Германия в начале войны придерживалась на Восточном фронте обороны, поскольку рассчитывала быстро разгромить Францию, а потом уже принудить к миру и Россию.
Район Мазурских болот разделял две наступающие армии. В штабе фронта больше думали о том, чтобы не дать противнику отойти за Вислу. По выражению Н. Н. Головина, «оперативные планы делались «на глазок», не на основании продуманной мысли, а на основании разгулявшейся фантазии». Как отмечал А. М. Зайончковский, «проведение в жизнь в войсках идеи маневра ограничивали только уставами и мелкими войсковыми соединениями, но на практике крупные войсковые начальники и крупные войсковые соединения не упражнялись в ее применении. В результате русский порыв вперед был беспочвен и неумел, дивизии и корпуса медленно ходили на театре военных действий, не умели совершать в больших массах марши-маневры, и в то время, когда германские корпуса легко в такой обстановке проходили по 30 км. много дней подряд, русские с трудом делали по 20 км. Вопросами обороны пренебрегали». Все это роковым образом сказалось на исходе Восточно-Прусской операции.
7/20 августа 1-я армия генерала Павла Ренненкампфа столкнулась с 8-й немецкой армией у Гумбиннена. В этом сражении 1-й немецкий корпус генерала Германа фон Франсуа на северном фланге сильно потрепал 28-ю русскую пехотную дивизию, но развить успех не смог, так как был контратакован соседней 29-й и подошедшей из резерва 25-й пехотными дивизиями. А в центре 17-й немецкий корпус Августа фон Макензена был атакован 3-м русским корпусом генерала Николая Епанчина и вынужден был отступить. Исход сражения был не определен, но российская сторона сочла его своей победой, поскольку германские войска ночью, под впечатлением начавшегося наступления 2-й армии Александра Самсонова, отступили с поля сражения. 2-я армия грозила отрезать немцам пути отхода за Вислу. Немцы потеряли 14 тыс. убитых, раненых и пленных, а русские — более 18 тыс. человек. Командующему 8-й армией Притвицу не удалось разбить 1-ю русскую армию, и за намерение отойти за Вислу он и его начальник штаба были смещены. Командующим 8-й армией стал Пауль фон Гинденбург, а начальником штаба — Эрих Людендорф, отличившийся при захвате Льежа.
Немецкое командование перебросило два корпуса и кавалерийскую дивизию с Западного фронта в Восточную Пруссию. Однако еще до прибытия подкреплений новый командующий 8-й армией и будущий президент Германии Пауль фон Гинденбург и его начальник штаба Эрих Людендорф организовали контрудар против армии Самсонова, окружив и уничтожив два ее корпуса (сам Самсонов застрелился).
Общие потери 2-й армии Самсонова под Танненбергом составили 6789 убитых, 20 500 раненых и более 93 000 пленных, включая 15 генералов и 1830 офицеров. Немцы захватили 350 орудий. Немцы потеряли 1891 убитого, 6579 раненых, 4588 пропавших без вести, 16 орудий.
Успеху Гинденбурга способствовало то, что обе русские армии действовали в расходящихся операционных направлениях, и Ренненкампф, собиравшийся осадить Кёнигсберг, не успел прийти на помощь Самсонову. Русское командование полагало, что после разгрома 2-й армии немцы продолжат наступление на юг в направлении на Седлец, чтобы совместно с австрийцами окружить русские войска в Польше, на что надеялся Конрад фон Гетцендорф, осуществляя вторжение в русскую Польшу с юга. Но австрийский план удара на Седлец заранее был известен российской стороне через полковника Редля, и предполагали, что немцы нанесут удар навстречу австрийцам. Поэтому основные русские резервы спешно перебрасывались на Нарев, чтобы отразить вероятный удар 8-й армии. Однако и Гинденбург был прекрасно осведомлен, что русские знают о плане наступления на Седлец, и вместо этого нанес внезапный удар по армии Ренненкампфа, которая с большими потерями была вытеснена из Восточной Пруссии. Русское командование неверно расценило направление следующего удара противника и прикрывало стык 1-й и 2-й армий вновь созданной 10-й армией. Однако и Гинденбург, полагая, что русские будут действовать именно таким образом, нанес удар по армии Ренненкампфа, которая избежала окружения, но с большими потерями была вытеснена из Восточной Пруссии. Отступить пришлось и разрозненным частям 10-й армии.
Деникин дает ему следующую характеристику в Русско-японской войне: «Генерал Ренненкампф был природным солдатом. Лично храбрый, не боявшийся ответственности, хорошо разбиравшийся в боевой обстановке, не поддававшийся переменчивым впечатлениям от тревожных донесений подчиненных во время боя, умевший приказывать, всегда устремленный вперед и зря не отступавший».
Советский военный теоретик Г. С. Иссерсон так писал о действиях русских войск в ходе Восточно-Прусской операции: «Часто войска узнавали задачу своего дневного перехода только к 10 часам; выступали не ранее полудня и потому лишь с наступлением позднего вечера достигали — по плохим песчаным дорогам — места ночлега». Наступление шло очень медленно, несмотря на перевес в людях и орудиях.