100 великих узников - Ионина Надежда Алексеевна. Страница 5

Средневековая философия обязана Боэцию детально разработанной терминологией, причем принесенной не только из произведений Аристотеля и Цицерона, но и оригинальной: «вид», «универсалии», «разделение» и другие понятия впервые встречаются именно у него. Боэций предложил также разграничить сферы разума и веры (философии и теологии), которые отличаются друг от друга не только предметом изучения, но и способом мышления. Он считал, что истины веры должны быть подкреплены доказательствами разума, и сформулировал эту идею в своем трактате «О троичности». Прославился Боэций и как поэт, и как прекрасный стилист, и даже как механик-изобретатель.

Казалось, не было таких даров, которыми бы судьба не наградила Боэция. Но люди удачливые, особенно если они талантливы, всегда имеют завистников и недоброжелателей. Те, воспользовавшись напряженностью отношений между Равенной [5] и Константинополем, сочинили политический донос, и в один момент судьба устремила на Боэция свой «леденящий взор». В 594 году прославленный философ был обвинен Сенатом в государственной измене. Причиной для привлечения Боэция к суду стали подозрительные для варваров контакты с Византией – если и не его самого, то близких к нему людей. Сейчас уже трудно с достоверностью говорить о «заговоре сенаторов», так как сохранилось очень мало исторических данных по этому вопросу. Но тогда Боэций с горечью узнал, сколь ненадежными могут быть вчерашние сторонники. От королевского рефендария Киприана поступил донос о тайных письмах, которые якобы отправил императору Восточной Римской империи Юстиниану близкий Боэцию сенатор Альбин. За доносом последовал суд «священного консистория», который состоялся не в Равенне, а в Вероне, куда и поспешил Боэций.

Полагаясь на свой авторитет, ученый встал на защиту друга и выступил с заявлением, что донос ложен; а если Альбин виновен, то и он тоже может быть обвинен. Однако выступление Боэция только подтвердило подозрения Теодориха в измене подданных, и Киприан, «немного поколебавшись», распространил свое обвинение и на него, представив лжесвидетелей. Обоих обвинили в желании восстановить утраченное единство Римской империи и освободить ее от готов. Боэция обвинили еще в оскорблении святынь и даже в занятиях философией, которые и привели его к государственной измене. За философа ходатайствовал только один римлянин – его тесть Симмах, но другие сенаторы побоялись выступить против короля, поддержали выдвинутые против Боэция и Альбина обвинения, и тех взяли под стражу.

Из Вероны философа отправили в заключение в город Тичин (современная Павия). Несколько месяцев перед казнью Боэций провел в крепости Кальвенцано, где и написал свое знаменитое сочинение «Об утешении философией». Высшую истину Боэций ищет за пределами земного существования – в сфере совершенного бытия, от которого все сущее находится в прямой зависимости и которое в то же время является высшим и абсолютным благом. Основная тема сочинения – вечное противоборство и неразрывность судьбы и мудрости, тайну которых пытались постичь многие ученые в разные исторические эпохи. В блеске своей земной славы Боэций слыл образованнейшим и умнейшим человеком, перед лицом смерти он показал себя мудрецом. В величайших страданиях он не стал взывать о пощаде ни к земному правителю Теодориху, ни к Царю небесному – Иисусу Христу, о котором он даже не упоминает в своем сочинении, как не ссылается и на Священное Писание. Это было необычно, так как христианство уже два века являлось господствующей религией. Утешительницей Боэция становится Философия, которая заново проводит узника по лабиринтам его судьбы, сопрягая ее с судьбой мира и вечностью.

В своей темнице он вел с Философией долгие беседы о переменчивости земного счастья, и суть вопросов, которые Боэций ставит перед ней, сводится к следующему: если Бог существует, то как могло случиться, что, всегда живя честно и праведно, неизменно служа добру и противодействуя злу, он, Боэций, не только не был вознагражден, но даже наказан и осужден на смерть? Почему Бог не только допускает зло, но и позволяет ему торжествовать над добром? Почему в этом мире чаще преуспевают злодеи, а не добродетельные люди? Почему преступники могут надеяться на безнаказанность, а праведники лишены всякой защиты?

И Философия утешала Боэция: «Злодей, незаконно освобожденный от наказания, много злополучнее тех, которые испили из чаши лишения за правду». Размышляя о единственно прочном благе, Боэций находит его в чистоте совести, и потому из тюремной темницы прозвучал его уверенный голос: нет, злу никогда не одолеть добра, ибо зло по своей сути бессильно. Мир благ по своей природе, в нем нет места злу, а то, что человеку представляется злом и несправедливостью, таковым на самом деле не является. Да, Фортуна превратна и обманчива, но она не имеет никакого отношения к подлинному человеческому счастью. Порочные и злые люди никогда не достигнут блага, ибо стремятся только к собственной выгоде, в то время как благо достигается на пути добродетели.

Однако сквозь строй философских рассуждений в трактате то и дело прорывается человеческая боль, и Боэций не скрывает, что есть мгновения и часы страданий, когда даже мудрость не утешает. Но узник преодолевает все сомнения, ибо убежден, что мудрец не может быть несчастным, потому что цель мудрости – истинное блаженство. Постоянно пребывать в печали может только неразумный и ленивый душой человек, а мудрец сможет преодолеть все несчастья, не уклоняясь от ударов Судьбы. Чтобы преодолеть их, человеку надо стать совершеннее, чем сама Судьба. Только тот, кто постоянно находится на вершине своей души, может стать действительно счастливым.

Личная добродетель не зависит ни от заслуг, ни от почестей, ни от знатности предков, ни от богатства. Однако путь добра труден, он проходит через страдания и муки, соблазны и слабости собственной природы сбивают человека с этого пути, но все-таки это единственный путь, ведущий к счастью. И путь этот предначертан Тем, Кто в безраздельной вечности знает все, что было, есть и будет в этом мире…

Вскоре после смерти философа неизвестный поэт начертал на его могиле: «Здесь покоится Боэций, толкователь и питомец Философии, стяжавший славу, достигшую звезд. Его превозносит Лациум, о нем скорбит побежденная Греция. Но не погиб ты от чудовищного злодеяния тирана. Твое тело покрыто землей, но имя переживет века».

Апостольское служение солунских братьев

Солунские братья Константин и Мефодий родились в благородной семье: их отец был благочестивый и знатный сановник, состоявший на службе у греческого императора. Братья получили прекрасное образование, и отец определил Мефодия на военную службу. Император, приметивший его ум и образование, вверил Мефодию высшую военную власть в той части Македонии, которая была населена славянами. Около 10 лет управлял Мефодий вверенной ему территорией, но на высоком посту увидел он «много смуты и преступлений в этой жизни», отказался от «воеводского сана» и ушел в монастырь Олимп, располагавшийся в области Вифиния. Здесь уже в то время жило много монахов, отличавшихся строгой подвижнической жизнью, Мефодий «постригся в черные ризы» и строго выполнял все монашеские уставы: молился и изучал закон Божий.

Братья пользовались известностью как люди умные и образованные, а Константин за свою ученость был даже прозван философом. Он находился в тесных отношениях с Фотием (впоследствии патриархом Константинопольским), а это был человек, по уму и образованию превосходивший многих своих современников. Константин пользовался его уроками, знал язык славян, хазар и еврейский, было ему известно и самаритянское наречие. Он занимал важные посты в византийской государственной иерархии, ездил с ответственными миссиями к арабам, хазарам и западным славянам. Например, когда хазары, обитавшие между Волгой и Азовским морем, попросили византийского императора прислать им ученого богослова для разрешения теологических споров, Михаил III отправил к ним Константина, и тот успешно выполнил это поручение. А после завершения своей арабской миссии он приехал в монастырь к Мефодию. В науке существует мнение, что именно тогда в монастыре и были созданы славянская азбука и письменность для балканских славян, живших в пределах Византии.