100 знаменитых американцев - Таболкин Дмитрий. Страница 49

Они познакомились на одной из вечеринок, где собрались молодые московские поэты и артисты. Айседоре – 44, Есенину – 26. Эта встреча по-разному описана во многих мемуарах. По одним свидетельствам, это было внезапно вспыхнувшее романтическое чувство, по другим – страсть в угаре пьяной оргии. Мэри Дести так описывает это знакомство: «Дверь с треском распахнулась, и перед Айседорой возникло самое прекрасное лицо, какое она когда-либо видела в жизни, обрамленное золотыми блестящими кудрями, с проникающим в душу взглядом голубых глаз. Поэта и танцовщицу не понадобилось представлять друг другу. Это была судьба. Она открыла объятия, и он упал на колени, прижимая ее к себе с возгласом: «Айседора, моя, моя!» Они не знали языка друг друга, и большая часть их общения состояла из жестов. «Есенин – Ангел» – писала на зеркале губной помадой Айседора. Она искренне восхищалась талантом, юностью, красотой русского поэта: «Есенин – великий поэт! Он – гений! Я поеду с ним в Европу и Америку, я прославлю его на весь мир!» В 1922 г. Айседора Дункан вышла за Сергея Есенина замуж и приняла советское гражданство. Она настаивала, чтобы теперь ее называли не «Дункан», а «Есенина».

Сложно понять истинную природу их драматичных отношений. Айседоре многое приходилось прощать Есенину: пьяные дебоши, грубость, оскорбления. В то же время Сергей мог быть необычайно нежным, трогательным, любящим. Как писал И. Шнейдер, поэт был человеком «необыкновенной впечатлительности, все его ранило, возбуждало, все могло овладеть им сразу, целиком». Многие не понимали странной жертвенной любви Айседоры. «Такая, как ее, любовь к этому двадцатисемилетнему ребенку необъяснима», – писала М. Дести. Эта неистовая и мучительная страсть не могла длиться долго. Постоянные скандалы, приступы ревности, которые в течение трех лет сотрясали их жизнь как в России, так и во время поездки в Европу и Америку, измучили обоих. Как писала Е. Стырская в своей книге «Поэт и танцовщица», «Любви двух великих людей суждено было стать великим поединком». Все окончилось жестокой телеграммой: «Я люблю другую, женат и счастлив…» Есенин действительно весной 1925 г. женился на Софье Толстой, внучке великого писателя. Но счастье его было недолгим – в декабре того же года поэта не стало.

«Ожившая статуя», «божественная босоножка» Айседора Дункан была вдохновительницей многих великих творцов. Ей посвящали свои строки М. Волошин, С. Соловьев и многие другие поэты и писатели. «…Она о недосказанном. В ее улыбке – заря. В движениях тела – аромат зеленого луга. Складки туники, точно журча, бились пенными струями, когда она отдавалась пляске вольной и чистой», – так писал о танцовщице А. Белый. В молодости Айседора была частой гостьей в студии талантливого художника Эжена Каррьера, который сказал о ней: «Эта молодая американка произведет революцию в мире!» Для гениального Родена Дункан стала не только источником вдохновения, но и объектом сильной, пусть и мгновенной, страсти. Свою первую встречу с прославленным скульптором Айседора откровенно описала в автобиографии: «Он начал мять все мое тело, словно оно было из глины. Из него излучался жар, опалявший и разжигавший меня. Меня охватило желание покориться ему всем своим существом, и действительно я бы поступила так, если бы меня не остановил испуг, вызванный моим нелепым воспитанием. Как жаль! Как часто я раскаивалась в этом ребяческом ложном понимании, которое лишило меня случая отдать свою девственность самому великому Пану, могучему Родену. Я встретилась с Роденом лишь спустя два года… Впоследствии в течение многих лет он был моим другом и учителем».

Ее не стало сентябрьским днем 1927 г. «Прощайте, мои друзья! Я иду навстречу славе!» – это были последние слова великой артистки. Через несколько минут Айседора Дункан погибла, задохнувшись в петле своего длинного шарфа, намотавшегося на колесо машины, в которой она ехала. Трагедия произошла в Ницце, где находилась знаменитая студия танцовщицы. «Женщина-сенсация, женщина-миф, первая вакханка модерна, последняя нимфа Ионии»… Она промелькнула словно комета, успев оставить после себя шлейф домыслов и загадок. В памяти людей Айседора Дункан навсегда останется первой звездой восходящей танцевальной эпохи XX столетия и великой женщиной, которая беззаветно дарила миру свое прекрасное искусство и свою любовь.

ЗВОРЫКИН ВЛАДИМИР КОЗЬМИЧ

Владимир Козьмич Зворыкин родился 30 июля 1889 г. в г. Муроме Владимирской губернии. Отец, Козьма Алексеевич, купец 1-й гильдии, параходовладелец и банкир, был уважаемым в родном городе человеком. Мать – из небогатой мещанской семьи. В годы обучения в Муромском реальном училище Зворыкин часто бывал на службе у отца, приглядывался к работе его сподвижников и подчиненных. Особенно занимало внимание мальчика все, что было связано с бурно развивающейся тогда электротехникой, – он сам не раз брался за ремонт применявшегося оборудования. Поступление Зворыкина в 1906 г. в Петербургский университет, а затем – переход в Технологический институт открыли для него широкие возможности. Профессор Б. Розинг, увлеченный опытами передачи электронного изображения на расстоянии, заметил талантливого студента и пригласил его в 1910 г. на работу в свою лабораторию. Впоследствии Владимир Козьмич признавал, что именно это сотрудничество окончательно заставило его признать «недостатки механического телевидения и необходимость применения электронных систем».

В 1912 г. Зворыкин с отличием закончил институт и получил право продолжить свое образование в парижском «College de Franse» под началом маститого физика П. Ланжевена.

Первая мировая война нарушила все дальнейшие планы. Возврат в Россию и призыв в армию, в войска связи, привели Зворыкина в белорусский город Гродно. Но Февральскую революцию он встретил в Петрограде, где служил и работал в офицерской радиошколе.

Революция и политика Временного правительства были безусловно виновны в сформировавшемся позднее понятии «трагедия русского офицерства». А в 1917 г. Владимир Козьмич в полной мере ощутил это на себе – революционный трибунал судил его за то, что он якобы «издевался» над солдатом, подолгу заставляя последнего произносить цифры в «дырочку» (т. е. в микрофон). Неосторожный экспериментатор был в итоге оправдан, но предпочел после этого вернуться в действующую армию.

Свою службу продолжил в местечке Бровары близ Киева. Здесь, среди нижних чинов, он пользовался авторитетом, выступал на митингах, избирался депутатом воинской части. Однако, возвращаясь однажды на поезде из короткой командировки, он увидел разоружение и арест офицеров в соседнем эшелоне. Мгновенно созревшее решение подвигло его к прыжку, на ходу поезда, под откос…

Некоторое время, спрятав погоны, Зворыкин жил в Москве. Но тут уже больше надо было думать не о науке, а о сохранении собственной свободы. И он вновь бежал. Благо, что бывшие служащие компании «К. А. Зворыкин» помогли с деньгами…

В Екатеринбурге Зворыкин был арестован и спасся только благодаря приходу чехословаков. Наконец, он добрался до столицы независимой Сибири – г. Омска. Здесь, как и предполагал Зворыкин, по достоинству оценили его профессиональные знания и выдали необходимые бумаги для поездки в США.

В конце 1918 г., исколесив и родную землю, и заморские страны, вдосталь хватив лиха, Владимир Козьмич прибыл в США. Но, проделав соответствующую работу, он не смог нарушить своих обязательств перед Сибирским правительством и через Японию, Харбин и Владивосток вернулся в Омск. И лишь вторая поездка отсюда в США, в том же 1919 г., окончательно зачислила его в ряды эмигрантов.