100 знаменитых женщин - Иовлева Татьяна Васильевна. Страница 31

На двадцатом году жизни она вышла замуж за великого князя Сергея Александровича, родного брата российского императора Александра III. По мнению многих современников, это был человек жестокий, деспотичный и консервативный. Не только в аристократических кругах, но и в самых разных слоях русского общества ходили слухи о противоестественном увлечении великого князя Сергея молодыми людьми. Его племянник, великий князь Александр Михайлович, вспоминал: «При всем желании отыскать хотя бы одну положительную черту в его характере я не смогу ее найти… Упрямый, дерзкий, неприятный, он бравировал своими недостатками, точно бросал в лицо всем вызов и давал, таким образом, врагам богатую пищу для клеветы и злословия».

В последнем недостатка не было. Великий князь Сергей вызывал критику даже у консерваторов, которые упрекали его, ярого монархиста, в излишнем либерализме. Что же касается левых – для них он был настоящим символом политического врага. «Трудно было придумать больший контраст, чем между этими двумя супругами! – говорил племянник. – Редкая красота, замечательный ум, тонкий юмор, ангельское терпение, благородное сердце – таковы были благодетели этой удивительной женщины. Было больно, что женщина ее качеств связала свою судьбу с таким человеком, как дядя Сергей».

Элла же считала, что за отталкивающим поведением, снобизмом и буквально написанными на лице великого князя скукой и презрением скрываются гордость и застенчивость. Когда кто-то из близких выразил ей сочувствие по поводу не сложившейся семейной жизни, она была искренне удивлена: «Но меня нечего жалеть. Несмотря на все, что можно обо мне говорить, я счастлива, потому что любима».

Великая княгиня Елизавета была очень молода, когда приехала в Россию, и так красива, что считалась самой ослепительной невестой Европы 80-х гг. XIX века. Однако в свете она появлялась редко, вела жизнь простую и спокойную. Элла много читала, занималась изучением русского языка, музыкой и живописью. С первых дней своего замужества молодая великая княгиня уделяла много времени милосердию и благотворительности. Она посещала детские приюты, дома престарелых, госпитали и тюрьмы. Много позже, во время русско-японской войны, Елизавета организовала несколько санитарных поездов, устроила в Москве госпиталь для приема раненых, а в Кремлевском дворце – швейную мастерскую для нужд фронта.

Большую часть года великая княгиня жила с мужем за городом, в имении Ильинское, на берегу реки. Она любила Москву с ее старинными храмами, монастырями и патриархальным бытом. Православный уклад жизни стал созвучен душевному настрою Елизаветы, и она все чаще задумывалась о переходе в веру своей новой семьи. В 1884 г. вместе с супругом она совершила паломничество в Палестину к святым местам, а спустя семь лет, несмотря на протесты родственников, приняла православие с именем Елизавета Феодоровна.

1905 г. стал переломным в жизни великой княгини. На ее мужа, бывшего в течение долгого времени московским генерал-губернатором, готовилась серия покушений. По просьбе жены он подал в отставку и получил ее, но изменить ход событий было уже невозможно. 4 февраля брошенная Иваном Каляевым бомба разнесла вдребезги карету великого князя. Как отметил находившийся неподалеку агент охранки, «в толпе, сбежавшейся к месту взрыва, не нашлось ни одного человека, который бы снял шапку». Это заметила и сама великая княгиня, которая собирала останки мужа, стремясь укрыть их от глаз любопытной толпы. Еще несколько лет назад такое отношение народа к гибели одного из членов царской семьи было бы немыслимым. Но зимой 1905 г. никто уже не плакал. Больше того, в бесстрастном документе полиции написано черным по белому: «Все ликуют».

В продолжение пяти дней Елизавета не выходила из церкви, пытаясь в молитве найти утешение. Истинное милосердие побудило ее накануне похорон мужа навестить его убийцу в московской тюрьме, простить его, призвать осознать свой грех и раскаяться, а затем подать прошение Николаю II о помиловании Каляева. Впрочем, сам осужденный не желал изменения приговора, считая, что его смерть принесет революционному делу больше пользы, чем факт убийства великого князя.

После долгого траура Елизавета Феодоровна приняла решение посвятить себя страдающим и обездоленным. В знак осуждения насилия великая княгиня отказалась от шефства над полком, расстрелявшим демонстрацию рабочих 9 января 1905 г. на Дворцовой площади. Затем она разделила свое имущество на три части: одну – в казну, вторую – родственникам мужа. На средства, полученные от распродажи третьей, самой значительной части, она приобрела усадьбу с четырьмя домами и садом на Большой Ордынке в Москве. Здесь она основала и возглавила обитель милосердия, назвав ее Марфо-Мариинской в память о сестрах Лазаря, предложивших Христу два вида служения, два рода любви и дружбы – деятельную и созерцательную. Этот принцип материальной помощи и труда духовного удивительным образом сочетался в обители, прославившейся на всю Россию. Это не был монастырь в полном и строгом смысле слова. Полумонахини-полупослушницы вольны были уйти в мир в любое время, хотя сама настоятельница жила по уставу, удивлявшему всех строгостью и мало кому доступным аскетизмом…

Работать и консультировать в обительской больнице почитали за честь лучшие московские врачи. Здесь обеспечивали бесплатным лечением, лекарствами, призрением самых обездоленных. За один только 1913 г. ее амбулаторию посетили около 11 тыс. больных, а в столовой ежедневно питались более 200 стариков и детей.

С началом Первой мировой войны часть сестер отправилась в полевые госпитали, а великая княгиня организовала комитет по оказанию помощи семьям лиц, призванных на войну, который координировал деятельность свыше 4 тыс. мелких благотворительных учреждений и местных отделений. Комитет осуществлял снабжение солдатских семей семенами, продовольствием по заготовительной цене или бесплатно, устраивал дешевые столовые, приюты для детей, ясли.

Русской не по крови, но по духу, любви к народу, состраданию к его бедам стала за годы жизни в России скромная принцесса из маленького немецкого герцогства. За эту любовь она заплатила жизнью. После заключения Брестского мира правительство кайзера добилось согласия советской власти на выезд великой княгини Елизаветы за границу. Когда германский посол Мирбах дважды пытался увидеться с настоятельницей Марфо-Мариинской обители, она не приняла его и категорически отказалась покинуть Москву, охваченную пламенем революции: «Я никому ничего дурного не сделала. Буде воля Господня».

Весной 1918 г. Елизавета Феодоровна и одна из сестер обители, не пожелавшая оставить свою настоятельницу, 35-летняя монахиня Варвара Яковлева были арестованы. Вместе с членами императорской фамилии – великим князем Сергеем Михайловичем, тремя сыновьями великого князя Константина Константиновича (поэта, писавшего под псевдонимом К.Р.) и 17-летним князем Палеем – они были отправлены в уральский городок Алапаевск.

В ночь на 18 июля 1918 г. алапаевских узников вывезли за город к заброшенным рудникам. Оказавший сопротивление чекистам великий князь Сергей Михайлович был убит выстрелом в голову, а остальные – живыми сброшены в одну из шахт, где приняли мучительную смерть от ран и жажды. Когда спустя три месяца следственная комиссия колчаковской армии подняла тела погибших наверх, то оказалось, что голова одного из юношей была тщательно перевязана косынкой великой княгини. Израненная, умирающая, она нашла в себе силы облегчить страдания ближнего.

Останки настоятельницы Марфо-Мариинской обители и добровольно пошедшей за нею инокини Варвары в 1921 г. были перевезены сначала в Китай, а затем в Иерусалим и установлены под сводами храма святой равноапостольной Марии Магдалины на Елеонской горе в Гефсимании.

Спустя 60 лет Русская зарубежная православная церковь причислила великую княгиню Елизавету к лику святых. Проходивший в апреле 1992 г. в Свято-Даниловом монастыре архиерейский собор Русской православной церкви канонизировал великую княгиню Елизавету Феодоровну и инокиню Варвару, причислив их к новомученикам российским, и установил днем празднования их церковной памяти 5(18) июля.