100 знаменитых чудес света - Ермановская Анна Эдуардовна. Страница 19

Храм Артемиды Эфесской

За несколько часов до нового 1870 года английский архитектор, инженер и археолог-любитель Джон Вуд после шести лет безрезультатных раскопок на западе Малой Азии обнаружил к югу от Измира на семиметровой глубине руины одного из чудес света – легендарного храма Артемиды Эфесской. А в 1903 году его соотечественник Дэвид Хогарт нашел и сокровища Артемиды: 3000 ценнейших жемчужин, серьги, шпильки для волос, броши, а также небольшие монеты из электрона (сплава золота и серебра) – древнейшие дошедшие до нас образцы монетной чеканки.

Известное своими размерами и великолепием, святилище богини плодородия было воздвигнуто на месте еще более древнего храма, погибшего в огне в 356 году до н. э.

Греческие переселенцы, осваивая западное побережье Малой Азии, в устье реки Каистр обнаружили небольшой огражденный участок со священным деревом, где предки коренных жителей этих мест поклонялись древнему малоазиатскому божеству плодородия в виде многогрудой женщины. Греки отождествили это божество со своей Артемидой – дочерью Зевса и сестрой-близнецом Аполлона, целомудренной богиней луны, могущественной девой-охотницей, покровительницей городов, женщин и молодых животных. Конечно, они вознамерились построить храм для богини. Щедрые пожертвования на строительство храма Артемиды Эфесской внес лидийский царь Крез. Он был невиданно богат и славился своей щедростью, к тому же царь был большим поклонником греческого искусства и почитателем греческих богов.

Храм решено было сделать из мрамора, хотя поблизости его месторождений не было. Но в один прекрасный день пастух Пиксодор обнаружил мрамор недалеко от Эфеса. Помогли ему в этом его подопечные – бараны. Однажды они помчались навстречу друг другу, чтобы сразиться, но промахнулись. Один из них с разбегу стукнулся о скалу, и от нее отлетел осколок ослепительной белизны. Озадаченный пастух поднял камень, внимательно осмотрел его и, бросив стадо, поспешил в город. Ликующие горожане приветствовали пастуха, облачили его в дорогие одежды, и неизвестный до тех пор Пиксодор стал знаменитостью.

Поскольку в Малой Азии часто бывают землетрясения, архитектор Херсифрон, которому доверили строительство храма, принял решение строить его на болоте, у реки. Он рассчитывал, что мягкая почва послужит хорошим амортизатором при землетрясениях. А чтобы под собственной тяжестью мраморный храм не погрузился в землю, был вырыт глубокий котлован, который заполнили смесью древесного угля и шерсти. Эта «подушка» и в самом деле оправдала надежды архитектора и обеспечила долговечность храму. На дно котлована уложили несущие балки из обугленных стволов дуба. На них до уровня земли насыпали толстый слой скальных пород. На этом мощном фундаменте и был воздвигнут храм, ширина которого составляла 51, а длина 105 метров; 127 колонн, подаренные 127 царями, достигали восемнадцатиметровой высоты. Для перекрытий и стропил использовался кедр, а высокие двустворчатые двери, ведущие в целлу, были сделаны из полированного кипариса.

Строительство постоянно требовало нестандартных решений. Херсифрону приходилось все время придумывать новые инженерные приспособления, производить сложные расчeты. Возникла и проблема транспортировки по болоту многотонных колонн. Какие бы повозки не конструировали строители, по дороге к месту строительства они увязали в болотистой почве. Херсифрон нашeл гениально простое решение. В торцы колонн вбили металлические стержни, от которых к быкам шли оглобли. Колонны превратились в колeса, послушно покатившиеся за упряжками из десятков пар быков.

Херсифрон не дожил до завершения строительства. После его смерти главным архитектором стал его сын Метаген, которому удалось закончить верхнюю часть храма. С большим трудом многотонные балки втаскивали канатами по наклонной плоскости на высоту храма. И тут начиналось самое сложное: нужно было положить архитрав на вершину колонны так, чтобы не повредить ее капитель. Как и в свое время отец, Метаген остроумно разрешил возникшую проблему. На вершину колонн клали мешки с песком, на них осторожно опускали балки, под тяжестью которых песок постепенно высыпался, и балка плавно ложилась на место.

После смерти Метагена храм достраивали Пеонит и Деметрий. Примерно в 450 году до н. э. храм был закончен. Но как он был украшен, какие там были фрески и картины, как выглядела статуя самой Артемиды, сегодня, к сожалению, никто не знает.

В 356 году до н. э. некто Герострат, вознамерившись обессмертить в веках свое имя, сжег храм Артемиды Эфесской до основания. Деревянные части храма, просушенные солнцем, запасы зерна, сваленные в его подвалах, пожертвования, картины и одежда жрецов вспыхнули в одно мгновение. От огня с треском лопались балки перекрытий, падали, раскалываясь, колонны. Говорят, что это произошло в ту же самую ночь, когда родился величайший завоеватель древнего мира – Александр, сын Филиппа II Македонского. Римский историк Плутарх писал позже по этому поводу: «Богиня была слишком занята заботой о рождении Александра, чтобы спасти храм». История не сохранила дат рождения и смерти поджигателя и не должна была сохранить даже его имени. Но предать вечному забвению его имя не удалось: в IV веке до н. э. о нем упомянул древнегреческий историк Феолен.

Под рухнувшими колоннами и мраморными статуями, превратившимися в известь, между расплавленными сосудами и потрескавшимися стенами эфесцы обнаружили почти не поврежденную статую Артемиды. Они восприняли это как чудо, как волю богов построить здесь новый храм, еще более великолепный. По всей Греции и за ее пределами стали собирать пожертвования. Люди несли свои украшения, золото и другие дары. Все это стекалось в Эфес, где немедленно началось возведение нового храма.

Эфесский архитектор Хейрократ, которому было поручено строительство, приказал разровнять развалины. Так был образован новый фундамент. Он был обложен толстыми мраморными плитами, в результате чего основание храма увеличилось, теперь ширина составила до 65, а длина – 125 метров. В остальном Хейрократ сохранил архитектуру старого храма. На месте 127 разрушенных колонн поднялись 127 новых, из которых 36 были украшены в нижней части барельефами в рост человека, повествующими о подвигах греческих богов и героев. Прошло несколько десятилетий – и храм восстал из руин. Правда, он был на два метра выше прежнего (за счет пола двухметровой толщины, который покрывал развалины, служившие основанием здания). Другое отличие нового храма от старого заключалось в том, что он имел уже не деревянную, а массивную каменную крышу, дабы какой-нибудь безумец, вроде Герострата, не смог снова его сжечь.

В 334 году до н. э. Александр Македонский во время своего похода против персов, пролегавшего через Малую Азию, подошел к Эфесу. Он посетил храм Артемиды, который находился в процессе восстановления, и предложил не только словом и делом, но и деньгами помочь его строительству. Своим предложением он озадачил эфесцев. Они не хотели, да и боялись обидеть могущественного царя Македонии, но от варвара не могли принять никакой помощи. И они прибегли к хитрости, заявив: «Александр, не подобает богу воздвигать храмы другим богам».

Но существуют свидетельства, что храм был восстановлен именно на деньги Александра.

Строительство нового храма, как и прежнего, продолжалось в течение десятилетий. Новый храм Артемиды, как и прежде, был не просто религиозным центром. В нем заключались крупные и мелкие сделки, занимались куплей и продажей, и, как повсюду в Греции, храм выполнял роль крупнейшего банка. Всякий, кто нуждался в деньгах, обращался к верховному жрецу, который был своего рода директором банка. Он давал деньги в долг под проценты, и довольно высокие. Обычная процентная ставка составляла десять процентов, иначе говоря, желающий получить взаймы сто талантов, должен был ежегодно выплачивать десять талантов в виде процентов. Города и общины имели льготы: они платили лишь шесть процентов, а если государству нужны были деньги для ведения войны, то жрецы храма Артемиды взимали в этом случае всего полтора процента.