50 знаменитых скандалов - Панкова Мария Александровна. Страница 7

Но искушение оказалось слишком велико. Вскоре Шевченко поймал себя на мысли, что предложение Джонсона уже не вызывает у него отвращения. Он стал привыкать к мысли о том, что в шпионаже в пользу США — будущей новой родины — нет ничего постыдного. Появилась у него и еще одна мысль: работа на американцев будет самым лучшим способом развеять их возможные сомнения в его честности и искренности. Вскоре он был готов к новому контакту — не зря Джонсон считался одним из лучших мастеров вербовки. В мемуарах Шевченко так описывал свое состояние в этот момент: «Я принял решение доказать свою готовность перебежать не словами, а делами. Во всяком случае, первым импульсом было помочь раскрыть секреты советского режима и выступить против него; я хотел помочь Западу… Я вступил в тайный мир без определенных границ».

Осуществить задуманное оказалось даже проще, чем Шевченко себе представлял. Он снабжал ЦРУ важной политической информацией, к которой имел доступ, и держал Джонсона в курсе всего происходившего в Кремле: разногласий Брежнева с Косыгиным по будущему курсу советско-американских отношений, инструкций, получаемых Добрыниным в Вашингтоне, деталей советской политики. Передавал сведения о советской позиции на переговорах по разоружению, экономическую информацию по месторождениям нефти в Волго-Уральском регионе и Оби.

Следующим заданием Шевченко стала выдача американцам агентов КГБ. Джонсон попросил своего подопечного указать как можно большее количество представителей госбезопасности. Выполнение этого задания, по словам Шевченко, даже доставило ему удовольствие. Он не испытывал ни малейших угрызений совести, указав на всех известных ему агентов КГБ за рубежом.

Но психологический дискомфорт постепенно накапливался. Аркадий Шевченко испытывал постоянный страх и тревогу за свою судьбу. А вот Джонсон был совсем не заинтересован в том, чтобы его лучшая добыча сорвалась с крючка или невольно выдала себя советской разведке. Чтобы успокоить своего подопечного, представитель ЦРУ обещал сделать все для его безопасности, отрабатывал с ним необходимые для этого меры. Но страх не уходил, и Шевченко не раз просил Джонсона проверить, есть ли за ним наблюдение со стороны КГБ.

Джонсон был не единственным куратором Шевченко. Доступ к секретной информации делал нового агента желанным собеседником другого сотрудника ЦРУ — Элленберга. Его в первую очередь интересовали комментарии посла СССР в США А. Добрынина о политическом и экономическом положении в Соединенных Штатах, его оценки американских программ и положения в военной области, а также прогноз развития советско-американских отношений. Шевченко внимательно прочел ежегодный отчет посольства, сделал соответствующие пометки и подготовил для Элленберга краткий доклад, пообещав позже предоставить более полное сообщение.

В мае 1978 года в Нью-Йорке должна была состояться специальная сессия Генеральной Ассамблеи ООН по разоружению. Элленберг дал Шевченко новое задание: получить подробную информацию о позиции СССР при подготовке к этой сессии. Надо ли говорить, что и это было выполнено?

Тем временем в ЦРУ уже действовала специальная рабочая группа, отрабатывавшая детали перехода Шевченко на сторону Запада. Эту группу возглавлял опытный оперативник Питер Эрнст. Переход «в Америку», которого так долго ожидал Шевченко, оказался совсем несложен и лишен какой-либо романтики. Шевченко вызвали в Москву. Он решил, что не поедет — к тому времени каждый вызов казался ему провалом. Поэтому советского дипломата в срочном порядке вывезли из Нью-Йорка и спрятали.

Кураторы сделали все возможное, чтобы их подопечный поменьше думал о своей бывшей родине и судьбе оставленных на растерзание КГБ близких. Но в первые недели главным чувством, которое испытывал Шевченко, был страх: страх за жену и сына, страх перед неминуемым возмездием со стороны КГБ, страх, вызванный сменой обстановки. ЦРУ решило отвлечь его от мрачных мыслей и подыскало ему красивую игрушку — Джуди Чавес. Это была «девушка по вызову», нанятая через агентство.

Встреча с Шевченко неприятно поразила Джуди: «То, что я увидела, представляло собой развалину человеческого существа. Состояние его здоровья было ужасно с психической и физической точки зрения, он пил днем и ночью. Он, бывало, даже просыпался среди ночи, вставал и выпивал глоток водки. Трудно было поверить, что он когда-то был таким важным». Поначалу Чавес просто честно отрабатывала свою зарплату — 500 долларов наличными за каждый «вызов», а позже — ежемесячный гонорар в 5000 долларов. Однако время шло, Шевченко постепенно стал приходить в себя и начал выбираться «в свет».

Однажды он явился в один вашингтонский ресторан. Но ланч с Джуди внезапно обернулся кошмаром. Кто-то сообщил журналистам о знаменитом перебежчике, и съемочная группа NBC буквально набросилась на Шевченко и его спутницу. Джуди, не смущаясь, рассказала журналистам о величине «гонораров». Оказалось, что ежемесячный гонорар Джуди равнялся ежемесячной пожизненной пенсии в 5000 долларов, которую ЦРУ назначило Шевченко.

Впрочем, Шевченко не знал материальных трудностей и не испытывал недостатка в деньгах. Помимо пенсии от ЦРУ, он получил от ООН выходное пособие в 78 000 долларов. Вскоре к этому прибавились многотысячные гонорары за лекции, которые Шевченко приглашали читать в ведущих университетах, научных, политических, деловых и военных центрах. А вышедшая в 1985 году книга принесла ему, по разным сведениям, от одного до двух с половиной миллионов долларов.

К 1991 году Шевченко имел в США три дома, самый большой из которых — подарок ЦРУ — оценивался в миллион долларов и был заставлен дорогой антикварной мебелью. Кроме того, ему принадлежала четырехкомнатная квартира на Канарских островах. Общая стоимость этой недвижимости составляла более двух миллионов долларов. Его огорчало только одно — невозможность увидеться с детьми. Путь в СССР был для него закрыт навсегда: в октябре 1978 года Верховный суд РСФСР заочно приговорил Аркадия Шевченко к высшей мере наказания с полной конфискацией лично принадлежащего ему имущества. Но отдельные сведения о родных до него все же доходили. Сын Геннадий и дочь Анна находились под постоянным наблюдением. С того момента как Аркадий Шевченко остался в США, обо всем, что происходило в его семье, докладывалось лично председателю КГБ Андропову. Однако детей не тронули, правда, попросили сменить фамилию. Со временем Геннадий восстановил прописку в квартире отца, защитил кандидатскую диссертацию, без особых проблем получил доступ к материалам «для служебного пользования», необходимым для научной работы.

1991 год стал для Аркадия Шевченко временем новых надежд. Советский Союз прекратил свое существование, и в начале 1992 года его дочери Анне разрешили выехать в США. По иронии судьбы дочь попала на свадьбу: Аркадий Шевченко женился на Наталье Осининой — бывшей советской гражданке, дочери подполковника МВД и картографа по специальности. В Вашингтоне она оказалась в 1991 году с 14-летней дочерью от первого брака и 20 долларами в кармане, поэтому ее не смутило, что жених был старше ее на 23 года. Она выходила замуж не за человека, известного в СССР как предатель родины и перебежчик, а в США — как один из самых ценных агентов, ее интересовали только деньги. За четыре года семейной жизни все нажитое Шевченко ценой предательства пошло прахом. Он полностью разорился.

28 февраля 1998 года на 68-м году жизни Аркадий Шевченко умер от цирроза печени. Его нашли в небольшой съемной однокомнатной полупустой квартире в пригороде Вашингтона, где стояли только кровать и стеллажи с книгами. Последние недели жизни Аркадий Шевченко провел в американском суде — его бывшая жена пыталась отсудить половину его пенсии от ЦРУ. Он умер в одиночестве, всеми покинутый. Даже информация о его смерти попала на страницы газет только через 10 дней. Глава фонда «Джеймстаун фаундэйшн» Билл Геймер, который стал известным, продвигая «историю Шевченко» в СМИ, назвал последние дни советского перебежчика «настоящим позором для США», ведь его бывший подопечный закончил жизнь «таким несчастным и одиноким». Аркадия Шевченко, который когда-то считался одним из лучших советских дипломатов, а позже — предателем, провожали в последний путь только несколько сотрудников американских спецслужб. Его похоронили в Вашингтоне, на территории церковного прихода отца Виктора Потапова, который когда-то сосватал ему «картографа Наташу».