Далекие бедствия - Дансени Эдвард. Страница 9

Я видел зеленую дверь, приоткрытую в верхней комнате; вся передняя стена дома исчезла: дверь странным образом частично открывалась на небольшую лестницу, ступени которой можно было различить, при этом задаваясь вопросом, куда же они ведут. Дверь, казалось бы, призывала и призывала некую утраченную комнату, но если бы кто-нибудь когда-нибудь смог пройти через тот разрушенный дом, если бы он поднялся по ступеням этой маленькой лестницы, если бы он оказался в комнате, скрытой далеко наверху, – все равно там он нашел бы только тишину, и пауков, и куски штукатурки, и пыль катастрофы. Это единственные воспоминания, которые пробуждает зеленая дверь; больше ничего не осталось.

И когда-нибудь люди придут в Аррас, чтобы увидеть романтику войны, увидеть, куда ударили снаряды, и подобрать осколки железа. Это совсем не романтичный Марс, а бедный, увечный Мир. То, что осталось, обращается к вам с пафосом и бесконечным обаянием; немного пустынных садов, за которыми никто не ухаживал в течение долгих лет, обои, оставшиеся в несчастных комнатах, где все прочее рассеяно, старые игрушки, зарытые в кучах мусора, старые ступени, уцелевшие на недоступных пролетах; осталось то, что влечет вас, то, что уцелело от старых мирных вещей. Огромные орудия, палящие вокруг, – это защита войны, если «защита» будет подходящим словом для этого обширного бедствия, которое известно Аррасу как неисчислимые отдельные горести. Но вовсе не к этим значительным событиям обращены симпатии в Аррасе, не к грому и эффектам войны, не к ее атрибутам, грузовикам с оружием и осколкам снарядов. Симпатию вызывают безмолвные, пустые неодушевленные вещи, до того сильно пострадавшие, что разрывается сердце: полы, рухнувшие в подвалы, окна, которые кажутся рыдающими, крыши, как будто обезумевшие от горя и затем оцепеневшие в своем безумии; рельсы, фонарные столбы, сваи – все пало, ничто не спаслось от этого взбешенного железа: самая земля истерзана и изодрана: вот что притягивает вас.

Входя в Аррас, я миновал серую, истерзанную тень, призрак железнодорожной станции, стоящей в дикой местности. Здесь таятся только заросли сорняков; кажется, траур распростерся над ржавеющими железнодорожными путями, лежащими праздно, без цели, словно бы никуда не ведущими, как будто все дороги прекратились, и все страны опустели, и все путешественники умерли: печально и одиноко стоял этот призрачный силуэт посреди разрухи, среди зданий, двери которых были закрыты, а окна – выбиты. И во всем этом поразительном сборище не раздавалось ни единого голоса, кроме звука железа, бьющегося о разбитые вещи; этот звук становился глуше, когда стихал ветер. Но ветер усилился, и звук раздался снова.

От переводчика

Эта «военная» брошюра Дансени развивает темы «Рассказов о войне» (вышедших позже, но написанных в то же время); переводить было сложновато, поскольку меланхоличная простота этих рассказов контрастирует с вычурными, нарочито изящными сочинениями из «Книги чудес». Но увы – такова тема, такова жизнь.

Я старался переводить как можно ближе к оригиналу, кое-где доходя до подстрочника. Дансени сам поставил перед переводчиком эту задачу, указав на точность в передаче деталей, отказавшись от обобщений и поэтических картин. Думается, в таком ключе и следует переводить его военную прозу (хотя свои усилия я не считаю достаточными). Увы, за исполнение этой задачи никто другой пока не берется.

Конечно, появление этого перевода связано с 60-летием Победы. Его можно считать моим скромным вкладом в массовые торжества. Надеюсь, антология английской прозы о первой мировой в этом году все же появится – по крайней мере, лед тронулся… Во всяком случае, туда должны войти и брошюры Дансени и Мэйчена вместе с памфлетами Честертона и Арнольда Беннетта.

О прочих планах переводчика: несколько разрозненных переводов Дансени я соберу и постараюсь выложить единым файлом. Сборник «Время и боги» находится в работе, которая может продлиться еще доооолго. Пишите, нужна ли эта работа. Потому как другие проекты – и собственное творчество, и переводы разных экстравагантных сочинений – отвлекают все сильнее.

Засим – с печальным и радостным праздником!

А.Ю. Сорочан ( [email protected]), перевод, 2005