Сексуальная жизнь в Древней Греции - Лихт Ганс. Страница 95

Теодор Дейблер в своей книге о Спарте (Leipzig, 1923) говорит: "Каждый, кто не способен видеть в эллинской любви к мальчикам или сафическом расположении к собственному полу чего-то возвышенного и священного, отрекается от Греции. Свободой Европы и крушением персидского произвола по отношению к многообразию естественных инстинктов человека мы обязаны парам греческих любовников в большей степени, чем прекраснейшему искусству в истории человечества... В Спарте эпохи расцвета всякое покушение на любовь к мальчикам имело бы разрушительное действие и было бы воспринято как безрассудство и предательство народа". (Ср. Lucka, Die drei Stufen der Erotik, S. 30; M. Hirschfeld, Die Homoseksualitat des Mannes und der Weibes, 1914).

7. ГРЕЧЕСКАЯ ЛЮБОВЬ К МАЛЬЧИКАМ: ДАЛЬНЕЙШИЕ ЭТАПЫ

Если мальчику присущи качества, вкратце разобранные на предыдущих страницах, тогда он достоин того, чтобы стать предметом более пристального рассмотрения.

Двенадцатая книга "Палатинской Антологии" - это настоящий гимн любви к мальчикам. В литературном и историческом очерке мы к ней непременно еще вернемся, а сейчас удовольствуемся описанием отдельных этапов гомосексуальной любви, почерпнутым из поэтических отрывков, которые дошли до нас в составе этого сборника.

Если Стратон однажды (Anth. Pal., xii, 198) признается в том, что его пленяет "все мальчишеское", то этим он открывает не только свою душу, но и душу большинства греков.

Другой раз (Anth. Pal., xii, 192) он высказывает сокровенную мысль многих эллинов: "Меня не прельщает ни роскошь волос, ни курчавые локоны, если они произведены не природой, а усердием искусства. Нет, мне мила густая грязь на мальчике, который только что из палестры, и нежный блеск его тела, увлажненного свежим оливковым маслом. Мне сладостна любовь без прикрас, а искусственная краса - дело женской Киприды".

Всякий раз, когда античная литература и искусство рисуют картины застолья, мы находим на них юношей, подающих гостям вино, обменивающихся с ними шутками или даже предлагающих использовать свои роскошные волосы в качестве полотенца, как - ограничимся единственным примером - сообщает Петроний (27, 31, 41). Он рассказывает о "юношах из Александрии, поливающих на руки гостям ледяную воду, в то время как другие омывают им стопы или с невыразимой нежностью полируют ногти".-В другом месте тот же автор пишет: "После того как мы наговорились, вошел очень красивый мальчик, увенчанный листьями винограда и плющом; он обходил гостей с корзинкой, наполненной виноградными гроздьями, и пел голосом, который звенел, как колокольчик. И мы целовали порхавшего вокруг нас мальчика, целовали, пока не насытилось сердце".

О том, сколь тесно идеал прекрасного мальчика связывался у греков с их пирушками, явствует из рассказа, изложенного Филостратом (i, 105, 13, Kayser): во дворце могущественного индийского царя стояли четыре изысканных треножника. Их носили бронзовые юноши, "которые были такими же красавцами, какими греки представляют себе своего Ганимеда или Пелопа". Нередко мальчики принимали участие и в попойках - на эту мысль наводит фрагмент комедиографа Филиллия (Ath., xi, 485с; CAP, I, 783).

8. МУЖСКАЯ ПРОСТИТУЦИЯ

Во все времена и у всех народов любовь можно было купить за деньги; так будет всегда, сколь бы огорчительно это ни было в силу самых различных соображений. Мужская проституция стара, как сама любовь. Мы уже неоднократно говорили, что среди храмовых проституток можно было встретить не только женщин, но и хорошеньких мальчиков. Сколь широко была распространена мужская проституция в эпоху Солона, явствует из того, что этот великий государственный деятель, поэт и философ в своем законодательстве не только запретил педерастию для рабов, так как это самое свободное проявление человеческого самоопределения подобало только свободным, но и установил наказания для тех, кто превращал свою красоту в ремесло. Оратор Эсхин (нашим знанием этих законов Солона, многие детали предания о которых остаются неясными, мы обязаны в основном ему) говорил: "Следует опасаться, что тот, кто торгует собственным телом за деньги, легко отречется и от общих интересов государства".

Ибо сколь бы ни были греки всех времен благосклонны к отношениям между мужчиной и мальчиком, основанными на взаимной симпатии, они всегда осуждали такую любовь, если мальчик отдавался за деньги. Об этом не только ясно свидетельствует Эсхин в своей знаменитой речи против Тимарха; это следует из множества высказываний других авторов. Профессиональная мужская любовь называлась etai'рnoic или etaiрeia, а продаваться за деньги - etaiрeiv155.

Остается лишь привести некоторые из тех многочисленных текстов, в которых греческие авторы 0видетельствуют о том, что повсюду находились мальчики и юноши, отдававшие свою любовь за деньги, или подарки, или за то и другое вместе. В качестве доказательства проицитируем следующие строки из Аристофана ("Плутос", 153): "И мальчики, как слышно, это делают - // Не по любви, а по корыстолюбию. // Да, мальчики развратные, хорошим же // Не надо денег вовсе" [пер. В. Холмского].

Поэтому мы не станем обходить молчанием жалобы поэтов на корыстолюбие мальчиков, тем более что последние ловко научились скрывать свою алчность при помощи всяческих уловок и кокетства. Так,

155 Примечательно, что выбирались в точности те слова, которые изначально обозначали нечто вполне достойное: сперва мужскую дружбу, затем политические клубы; и только в самом конце мужскую проституцию (ср. аналогичную эволюцию англ, hussy, etaiрnoic, например, Aeschines, Tim.у 13; etaiрeia, Andoc., i, 100; Diod. Sic., u, 18; относительно etaiрeiv см. словари; ср. также etaiрeveoфai), главным образом для мужчин, (Полибий, vii, 11, 10; Диод. Сицилийский, xii, 21), но также и для женщин (Плутарх, Antonius., 18); в этом смысле употребляется также etaiрiceiv, например, схолии к Аристофану, "Женщины на празднике Фесмофорий", 254, Поллукс, vi. 168; у Плутарха, De adul. et am. discr., 30, фiлia etaiрovoa противопоставлена фiлia aлnфivn kai owфрwv. Стратон (Anth. Pal., xii, 212) сокрушается: "Увы мне! Почему ты снова в слезах и безутешен? Скажи откровенно; я хочу знать, в чем дело. Ты протягиваешь ладошку? Я пропал! Ты, кажется, просишь о плате? Ты не любишь больше играть печеньем с тмином, сладким сесамом и орехами, но все твои мысли о выгоде. Пусть пропадет тот, кто выучил тебя этому! Какого мальчика он мне испортил!"

С незначительными изменениями эта малоприятная тема всплывает весьма часто в произведениях, вдохновляемых "мальчишеской Музой", но нам достаточно одного показательного примера.

Особенно видные и выдающиеся мужчины едва ли могли противостоять всем предлагавшим себя юношам. Так, Каристий (Ath., xii, 542f, FHG, IV, 358) сообщает в своих "Воспоминаниях": "Все афинские юноши страстно завидовали Диогнису, ибо он был в особой чести у Деметрия, с которым они жаждали познакомиться. Поэтому вечером, когда Деметрий выходил на прогулку, все прекраснейшие юноши города выходили туда, где он прохаживался, чтобы он их увидел".

Мальчиков можно было не только купить за деньги, но и заключить с ними договор о найме на более или менее продолжительный срок. Помимо других доказательств мы располагаем чрезвычайно интересным свидетельством в виде речи, составленной в 393 году Лисием для некоего афинянина, любившего мальчика из Платей по имени Феодот; клиент Лисия был обвинен неким Симоном, который также был влюблен в Феодота, в преднамеренном нанесении телесных повреждений, которое в те времена являлось преступлением, каравшимся изгнанием и конфискацией имущества. В этом примечательном юридическом документе самым подробным и откровенным образом говорится как о чем-то само собой разумеющемся, что мальчик был нанят по контракту для того, чтобы использоваться именно таким образом. В качестве материальной компенсации Феодот получил 300 драхм (около 12 фунтов).

Мало того. Мы имеем несколько письменных свидетельств, из которых с достаточной уверенностью можно заключить, что в Греции, по крайней мере в Афинах, существовали публичные дома или гостиницы, где содержались мальчики и юноши - вместе с девушками или отдельно, - которых можно было купить за деньги. Так, Эсхин говорит: "Взгляните на тех, что, как всем известно, занимаются этим ремеслом, сидя в публичных домах. Даже они, стыдясь, пользуются некими занавесками и запирают двери" (Tim., 30).