Аналогичный мир (СИ) - Зубачева Татьяна Николаевна. Страница 47

— Чтобы не к чему придраться.

— Да, но трудно.

— Лёгкие пути привели нас к поражению. Возрождение всегда трудно.

— И больше внимания не на действия, а на слова. Не на факты, а на их толкование.

— Это элементарно.

— Да, разумеется.

— Итак, схема в первом приближении такова. Сплочение белых, отделение от цветных, защитные меры самообороны и вмешательство комендатуры. На нашей стороне. Детали обговорим в другой раз. И не спешите.

— Да, как быть с мулатами, метисами…?

— И прочими ублюдками? В цветные без разговоров. Все эти разряды: цветной, полуцветной, недоказанный, условный, индеец, негр… всё это лишнее и не нужно.

— Не белый и всё! Есть два лагеря: мы и все остальные.

— Мы должны быть едины. А они могут рвать друг другу глотки. Нас это не касается и не волнует. Запомните, внутрирасовые конфликты — дело полиции, а не комендатуры. Комендатуру это не беспокоит.

— Не должно беспокоить.

— И думайте об интеграции русских. Но предельно аккуратно.

— Понятно.

— А угнанные, пленные…?

— Угнанные пусть интегрируются. Либо к нам, либо к цветным. А пленные… Разумеется, они злы на русских, но для их злобы хватает мёртвых генералов. Проиграли войну — вот пусть и отвечают.

— Свой начальник…

— Вот-вот. Армейский фольклор груб, но справедлив.

— Тогда всё. Мы вас покидаем. Позаботьтесь, чтобы наш отъезд не стал сенсацией.

— На балу сенсации только бальные.

— Вот-вот.

Через минуту в пустой комнате тихо догорали в камине поленья, и только ещё сохранявшийся запах сигаретного дыма говорил о том, что здесь кто-то был.

Один танец сменялся другим. Между танцами на эстраду поднимались желающие блеснуть талантом. Их приветствовали аплодисментами и восторгами. Русские офицеры имели успех у дам. Стоило объявить, что леди приглашают джентльменов, как дамы наперебой кидались к ним. И зайдя в дамскую комнату освежить лицо и поправить причёску, Женя услышала, как миссис Поллинг — высший женский авторитет Джексонвилля — изрекла.

— Несомненно, они джентльмены в полном смысле этого слова. Надеюсь, вы меня понимаете?

— Да-да, конечно, разумеется, — защебетало собрание.

— Но вам не кажется, — заметила одна из девушек, — что они несколько… старомодны? Вы заметили, как они танцуют? Они держат даму на расстоянии.

— Они джентльмены! — с нажимом повторила миссис Поллинг. — Они не развращены доступностью Паласных девок. Я бы пожелала многим нашим джентльменам по названию такой старомодности.

— У них очень сложные имена, — рассмеялась мисс Милли. — Но приятные.

— Вы тоже танцевали с ними? — удивилась миссис Роджер.

— Я? Что вы, милочка. Я уже не в том возрасте. Но я пригласила одного из них, того, что повыше ростом, — мисс Милли хихикнула, — на сидячий вальс. Мы очень мило поболтали. Его зовут Ар… Арсе… Нет, не выговорю. О, Джен, милочка, вы это, конечно, знаете.

— Знаю, — рассмеялась Женя. — Вернее догадываюсь. Арсений, так?

— Да-да, Джен, вы прелесть.

— Джен, ради бога, повторите.

— Джен, пожалуйста, я правильно говорю?

Закончив этот маленький урок русского языка, Женя вышла и окунулась в музыку, беззаботное веселье и в обожающе восторженный взгляд Хьюго. И снова плывёт под ней пол.

— Вы прелестны, Джен. Простите, вы говорили, что вы русская?

— Да.

— А как звучит ваше имя по-русски?

— Женя.

— О! Похоже на Женни. Вы разрешите мне называть вас Женни? Фройляйн Женни?

— Фройляйн?

— Да. Я немец.

— Тогда вас зовут не Хьюго, а… как?

— Гуго. Гуго Мюллер к вашим услугам.

— Герр Гуго Мюллер?

— О, можно просто Гуго.

— Но тогда просто Женни.

— Нет, — он серьёзно покачал головой. — Фройляйн Женни.

Женя никогда ещё не была так счастлива. И как будет горько, когда это волшебство кончится. Но оно всё не кончалось.

В буфете Гуго угостил её шампанским. Господи, она не пила шампанского… да она за всю жизнь его второй раз пробует.

А бал, казалось, только набирал силу. И вот уже Норман кружит её в сумасшедшем вихревом вальсе.

— Золушка стала принцессой? — шёпот Нормана обжигает ей щёку.

Как он догадался? Или она сама обмолвилась? Неважно.

— Только на время бала, — смеётся Женя.

— О нет, принцесса всегда принцесса.

Да, принцесса всегда принцесса, и всё забыть, и плыть в музыке и огнях, и ни о чём не помнить. Даже о том, что время не остановить и принцесса обречена стать Золушкой. Но часы ещё не начали бить, и принцесса не помнит, что на самом деле она — Золушка.

Эркин проснулся рывком, как от окрика, и не мог понять, что разбудило его и сколько он спал. Жени ещё нет? Он осторожно подошёл к окну. Луны уже нет, значит, Жене возвращаться в темноте. И вроде в ночной тишине прозвучали чьи-то шаги. Мало ли что…

Мало ли что? Ну, нет! Он быстро бесшумно натянул сапоги, куртку. Женя как-то говорила, что если Алиса заснёт, то уже до утра. Ну, понадеемся на это. Он всё-таки подошёл к её кроватке, послушал дыхание. Вроде, спит крепко. Он беззвучно запер за собой дверь, спустился, запер нижнюю дверь, броском выскочил за калитку. Нет, калитку оставим так. На всякий случай.

Эркин не знал, по какой дороге будет возвращаться Женя, но судя по доносящейся музыке бал ещё не кончился. Вот и отлично. Подождет её у входа и проводит. А то мало ли что.

Он благополучно миновал несколько кварталов, пересёк Главную улицу и, когда до цели осталось совсем ничего, на перекрёстке едва не наскочил на патруль самообороны, но вовремя спрятался в тень. Хорошо, луна зашла. Он переждал, пока юнцы в форме завернут за угол, и, легко преодолев забор чьего-то сада, стал пробираться между деревьями, поближе к дому Бала.

— Эй, Меченый, — окликнули его шёпотом.

Эркин застыл, соображая, откуда его позвали. Ах ты, дьявол! Вон же они. На крыше соседнего дома. Человек пять, не меньше. Эркин опять переждал патруль и перебежал к дому. Как они поднялись? А, по дереву, а там спрыгнет. Он подпрыгнул, уцепился за сук, подтянулся, хватаясь за ветви, с крыши к нему уже тянулись руки, а внизу звучали шаги патрульных.

Здесь были парни из ватаги Одноухого. Они потеснились, и Эркин лёг между ними. Они лежали на дальнем от особняка Мейнарда скате крыши и из-за конька могли следить за домом. Заметить их снизу было трудно и то только, если искать специально, а кто будет искать? Так что они вовсю веселились, комментируя происходящее на их глазах белое веселье.

Перешучиваясь, Эркин до боли в глазах вглядывался в пёстрый водоворот танцующих, отыскивая Женю. Но её не было видно.

Ему показали русских офицеров из комендатуры.

— Все беляки заодно, — сплюнул Эл.

— А ты думал, они за тебя будут? — хохотнул кто-то.

— Поначалу заступались.

— За кого?

— Парни, посмотрите, вон та, в розовом. Разрез до задницы.

— Для проветривания.

— А этот облапил как. Трахаются, что ли?

— А чего им!

— Все беляшки шлюхи. Я в имении был, так у хозяйки, сдохнуть не встать, три хахаля белых паслось, да ещё спальника держала.

— И, небось, из Паласа не вылезала.

— А то!

— Как они без Паласа теперь? Свербит, небось, а почесать некому.

— Наймись в чесальщики. Бо-ольшую деньгу огребёшь.

— Это по своей воле в спальники идти?! Тьфу!

— Тихо, патруль!

Переждали и снова загомонили. Эркин, продолжая искать Женю, посмотрел на тёмные окна второго этажа и обмер. В одном из окон смутным белёсым пятном маячило чьё-то лицо. И как он видит беляка, так и беляк их.

— Парни, сваливаем!

— Ты чего?

— Вверх смотри!

— Ах ты… — ругательство оборвалось не начавшись.

Вниз не вверх, получается быстрее. Они соскользнули по скату, спрыгнули вниз и затаились у стены. Если беляк поднимет шум, патруль их накроет тут, а там…

— Врозь! — скомандовал Дан, и они рассыпались по саду.

По одиночке больше шансов выбраться. Теперь главное — убраться из квартала. Тревоги пока не слышно, может, беляк их и не разглядел. Но убираться надо отсюда, не мешкая.