Замужем за неизвестным - Потапова А.. Страница 3

  — Почему ты здесь, Люк? — спросила она намеренно громко.

  — Что ты имеешь в виду? — ответил он, быстро оглянувшись, чтобы убедиться, что их никто не слышал.

  — Я имею в виду, что не могу себе представить, что вынудило тебя все-таки появиться на этом балу.

  — Я же говорил тебе, что приду.

  — О! — кивнула она, скривившись. — А ты никогда не лжешь мне, ведь правда, Люк?

  Самым безопасным было то, что он делал всегда. Ответить вопросом на вопрос. Отвлечь и разоружить.

  — Зачем мне лгать тебе, малыш?

  — Вот и я думаю, — сказала она еще громче. Достаточно громко, чтобы несколько людей, стоявших рядом, обернулись.

  — Эбби, — он выразительно посмотрел на одного из мужчин, и тот поспешно отвернулся, но Люк не был столь наивен, чтобы полагать, что тот перестал прислушиваться. — Здесь не место для...

  — Для чего? — спросила она, дернувшись так, что шампанское из ее бокала полилось на пол. — Чтобы выяснять, почему мой муж лжет мне?

  Люк стиснул зубы. «Я не лгал тебе. До этой минуты», — подумал он с внутренним стоном.

  Он был чертовски осторожен все эти годы, всегда удерживаясь в рамках полуправды в своих объяснениях. Так что в одинокие бессонные ночи он пытался успокаивать себя тем, что действительно не лжет женщине, которую любит.

  Но Люк должен был понимать, что так не может продолжаться вечно.

  — Лжец, — прошептала она угрожающе. — Я звонила тебе в гостиницу в Сакраменто пару дней назад.

  Он смущенно ответил:

  — Да. Я помню. Мы проговорили с тобой полчаса.

  — Ха! — Эбби вскинула голову и посмотрела на него свысока. Что было нелегко, поскольку она была на пятнадцать сантиметров ниже. — Но я еще раз звонила в гостиницу после этого, — сказала она, пошатнувшись. — У меня не было с собой номера, который ты мне оставил, и я сама узнала телефон твоей гостиницы.

  О боже!

  — Знаешь, что они мне сказали? — Эбби усмехнулась, и голос ее опять зазвенел, да так, что теперь уже все кругом обернулись на его звук.

  — Я знаю, что тебе хватит пить, — Люк вырвал бокал у нее из руки.

  — Эй! Я еще не все сказала.

  — Нет, ты уже все сказала. — Держа в одной руке ее бокал, другой рукой он крепко взял ее под локоть и решительно вывел во внутренний двор.

  Здесь тоже была слышна музыка. Несколько пар, которых не пугал холодный ночной воздух октября, рассеялись по большому патио, так что темнота скрывала их друг от друга.

  Люк чувствовал, что они нуждаются в укрытии. Он поставил бокал с шампанским на столик, в этот момент Эбби рванулась, и он отпустил ее.

  Немного дальше при свете луны и нескольких фонарей можно было различить щегольски аккуратное поле для гольфа. Островки света выхватывали из темноты подстриженную траву и деревья, обрамлявшие поле. Со стоянки автомобилей, что была чуть дальше, донеслось урчание мотора, и этот звук почти слился с журчанием фонтана в центре патио.

  Люк смотрел на Эбби, стараясь различить в темноте выражение ее лица. Больше всего ему хотелось просто обнять ее, но он чувствовал, что Эбби это вряд ли понравится. Ее глаза были полны злобы, а черты искажены болью, которую он ей причинил. Люк не хотел причинять ей боль. Он никогда этого не хотел. Но всегда знал, что рано или поздно это случится.

  — В гостинице в Сакраменто никогда не слышали о тебе, Люк. — Она плотнее завернулась в шелковую накидку, стараясь одновременно удержать обеими руками скользящую шаль и убрать с лица прядь белокурых волос, которая все время падала ей на лицо. — Тебя не было там. Ты вообще никогда-никогда не бывал там.

  Она нервно засмеялась.

  — Я сказала им, что ты всегда останавливаешься у них, когда бываешь в городе. Что я звонила тебе в номер два дня назад. — Ее голубые глаза яростно сузились. — Они решили, что я сумасшедшая.

  — Я могу объяснить... — На самом деле Люк не мог ничего объяснить. Но он постарается. Господи, помоги ему, он очень-очень постарается.

  Эбби жестом остановила его.

  — Когда я приехала домой, то позвонила по номеру, который ты мне оставил, и — о чудо! Мне отвечает телефонистка гостиницы, кстати сказать, женщина с низким, очень сексуальным голосом, и соединяет меня с твоим номером! Забавно, не так ли?

  — Эбби, этому всему есть объяснение. — Она ни за что не поверит, если он скажет ей правду, поэтому ему придется сочинить еще одну историю. Срочно.

  — Разумеется, есть! — Яростным движением головы она пыталась откинуть непослушный белокурый локон,— который то и дело падал ей на глаза. — Теперь мне все понятно.

  Она снова покачнулась, но, когда он попытался удержать ее, быстро отпрянула.

  — Не прикасайся ко мне. Мне противно, когда ты до меня дотрагиваешься!

  Он вздрогнул, как от удара.

  — Ты обманывал меня, Люк. — Он увидел слезы в ее глазах. — Может быть, ты обманывал меня с самого начала. Это так? Ты лгал мне с самого начала?

  — Нет, Эбби! — горячо возразил он. — Нет.

  Она безнадежно покачала головой.

  — Пару месяцев назад Делия Форрестер намекнула, что, когда ты уезжаешь, дела здесь совсем ни при чем. Ты уезжаешь с другими женщинами.

  Делия Форрестер. Женщина с острым умом и компьютером вместо сердца. Ей около сорока, ее муж, Фрэнк, на тридцать лет старше ее, и она постоянно проявляет внимание к молодым мужчинам. Включая Люка. Он пресекал ее попытки настолько вежливо, насколько это вообще возможно, но теперь, похоже, она нашла способ ему отомстить.

  — Делия Форрестер — подлая сука, и ты это знаешь.

  — Но это не значит, что она ошиблась, — возразила Эбби. — Конечно, тогда я с ней спорила. Потому что защищала своего мужа. А теперь я не знаю. Ты действительно мой муж? Я твоя законная жена?

  — Ну, разумеется. Господи, да у нас же была свадьба здесь, в этом клубе.

  — Это ничего не значит, — сказала она, медленно покачав головой. — Это не значит, что у тебя нет десяти других жен по всей Америке. — Эбби опять пошатнулась и прошипела: — А может, еще парочка в Европе?

  — Что? Теперь я еще и двоеженец?

  — Почему бы нет? Ты так мастерски врал мне, наверняка у тебя уже был огромный опыт. — Она подошла к нему вплотную, подняла обе руки и изо всей силы обрушила свои маленькие кулаки на его грудь. Но он даже не покачнулся. Шелковая накидка все норовила соскользнуть с ее обнаженных плеч, и она судорожными движениями натягивала ее обратно. — Вся наша жизнь — ложь, Люк. Я не могу верить ни одному твоему слову. Я думаю, что ты не случайно сел рядом в том самолете. Ты подстерегал меня. Чтобы жениться на мне, убедить меня в своей любви, а потом...

  Сердце Люка переворачивалось в груди от ее слов, но он знал, что не нужно останавливать ее сейчас. Пусть выскажется. Когда она выплеснет на него все, что мучило ее эти несколько дней, он попробует поговорить с нею. Попробует найти способ оправдаться так, чтобы она услышала все, что хотела, а он скрыл все, что нужно.

  Он умирал от боли, глядя, как жена мечется в своем алом платье по темному патио. Он не имел права впутывать ее. Он не имел никакого права мечтать о нормальной семье.

  С той минуты, когда он сел рядом с ней в самолете, Люк знал, что она — женщина всей его жизни. Те две недели в Париже дали ему внезапную надежду, что у него может быть обычное человеческое счастье. И вот теперь пришло время убедиться, что это невозможно.

  Он настолько боялся потерять ее, что сделал то, чего поклялся никогда не делать, — втянул невинного, ничего не подозревающего человека в свой мир. Но Люк просто не мог ее потерять.

  И вот теряет.

  Вот он стоит в темном патио и смотрит, как женщина, которую он любит, плачет. Эбби никогда не плакала. Она всегда была спокойной и уравновешенной. Всегда улыбалась. Даже после смерти своей матери ей удалось держать себя в руках.

  И Люка убивала мысль, что именно он был причиной ее слез. У него внезапно так запершило в горле, что он попытался глотнуть шампанского из бокала, который забрал у нее. Но его рука замерла, как только он поднес бокал к лицу. Его остановил едва уловимый знакомый запах. Нахмурившись, Люк принюхался. Аромат был слабым, но различимым.