Царь горы - Панов Вадим Юрьевич. Страница 70

Девушка отвернулась. Помолчала, переживая очередной приступ слабости, с трудом уняла дрожь в руках.

– В последнее время картины будущего оказывались размытыми и невнятными. Я должна была догадаться, что ты обзавелся сильным союзником.

Луминар самодовольно улыбнулся:

– Сантьяга замыслил крайне интересную интригу, и я рад, что сумел нарушить его планы. Клаудия, неужели тебе было приятно сотрудничать с теми, на чьей совести реки масанской крови? Неужели твое сердце не сжималось при виде того, как Бруджа договаривается с палачами?

– Все Великие Дома воевали против нашей семьи. И твой договор с чудами ничем не лучше.

– Лучше! В том-то и дело, что лучше! Рыцари не смогут установить над нами столь жесткий контроль, как навы. Рано или поздно они отпустят вожжи, и семья Масан станет по-настоящему свободной.

– И будет новая война?

Кардинал пожал плечами:

– Давай закончим нынешние дела? Передохнем, наведем порядок, а потом заглянем в будущее. Вместе.

– Нынешние дела – это убийство моего отца?

– Ты умная девочка и понимаешь, что останется лишь один истинный кардинал. Последнего не тронут, ведь кто-то должен объединить охотников. Затем в семье Масан появится династия. «Походы очищения» и ответные набеги уйдут в прошлое, масаны Тайного Города сольются с Саббат… Впрочем, о чем я? Ты наверняка слышала все это от отца.

– Ты умный мальчик и понимаешь, что Бруджи не простят убийство Александра, если…

Кардинал небрежно взмахнул рукой, и появившийся из темноты лакей поставил рядом с девушкой корзину цветов.

– Ты правильно догадалась, Клаудия, я предлагаю тебе руку и сердце. Я не столь романтичен, как хотелось бы, поэтому скажу кратко: вот уже много лет я наблюдаю за тобой с трепетом и вожделением. Твоя красота и твой ум возбуждают меня. И когда я задумывался над тем, какой должна быть спутница жизни, перед моими очами вставал твой чарующий образ.

Предсказательница звонко расхохоталась:

– Долго заучивал речь?

– Четверть часа, – признался Луминар. – Уж больно непривычные обороты.

– Нет, ты действительно чокнутый, Густав. Сообщить девушке, что планируешь убить ее отца, и тут же предложить ей руку и сердце. Я думала, кретины у нас Малкавианы.

Кардинал потер лоб.

– Э-э… дорогая, я понимаю твое состояние и ценю, что с тобой до сих пор не случилось истерики, но прошу тебя впредь избегать слов «чокнутый», «кретин» и им подобных. Мне это неприятно.

– А как, по-твоему, я должна реагировать на происходящее?

– Будет очень мило, если ты разрыдаешься и признаешься в том, что всю жизнь восхищалась мной. – Густав погладил брюшко. – Впрочем, сойдет и высокая оценка моего интеллекта.

– Я не знаю, что сказать. Просто не знаю.

– У тебя есть время до утра, дорогая. Объявим о помолвке часов в девять? Затем небольшой праздник, ну, и все как полагается.

– А если отец окажется сильнее?

Луминар вздрогнул. Прищурился, положил руку на кинжал. Но уже через мгновение жизнерадостно засмеялся:

– В этом случае, Клаудия, нас объединит смерть. Я позабочусь о том, чтобы ты умерла сразу же, как только перестанет биться мое сердце.

– Вот и верь после этого словам любви, – вздохнула девушка. – Все мужчины одинаковы.

– Давай объясним это тем, что я не хочу ни с кем делиться таким сокровищем? Ты будешь моей или ничьей.

– Увлекаешься пьесами Шекспира?

– Что делать, дорогая, мы ведь в Англии. Не «Гарри Поттера» же мне читать.

– Твоя смена будет сортировать еще десять ящиков. Это приказ, в натуре.

– Мля, нам что, до утра здесь горбатиться?

– Не понял, Дурич. Тебе плохо?

Петля угрюмо оглядел набычившегося Копыто. Докопался, фюрерский подхалим! Ишь, уставился, а сам уже готовится измену под корень выводить: одна ладонь на ятагане, вторая поглаживает рукоять пистолета.

– В натуре, боец, ты недоволен?

– Я уйбуй, – буркнул Петля.

– И чо с того? Решил, что пасть можно разевать?

Петля опустил голову:

– Я доволен. Мне не плохо. Надо будет – еще сто ящиков переберем.

– То-то же.

Копыто постоял с минутку, плюнул и медленно потащился надзирать за происходящим дальше, в глубь подвала. Петля же перевел дух и вернулся к своему занятию: сортировке содержимого ящиков для пожертвований.

– Пора Копыто мочить, – прошептал стоящий рядом боец Ручка. – Совсем озверел, поганец.

– Я хотел, – так же тихо ответил Петля. – Оружие он, гад, отнял. А то бы…

– Да ты его одной левой!

– Знаю, знаю…

Уйбуй попытался представить, что именно он сделает с Копыто одной левой, сладко причмокнул и поправил трусы – несмотря на то что в подвале было прохладно, никакой другой одежды ни ему, ни бойцам десятки не полагалось. Досмотр на входе, досмотр на выходе. Меры предосторожности. Правильно, конечно, – ищи потом пожертвования по карманам и подкладкам, но ведь не май месяц. Зима, в натуре.

– Я простужаться начал, – шмыгнул носом Ручка. – Завтра заболею.

– Терпи, полчаса до конца смены.

Два бойца подтащили к столу очередной ящик. Здоровенный Контейнер отомкнул замок – ключи были только у него и Копыто – и отступил назад, не спуская глаз с соплеменников и сжимая в левой руке пистолет. Надзиратели прекрасно понимали, какое воздействие оказывает на Красных Шапок большое количество денежных знаков, и принимали все возможные меры предосторожности.

– Ого, сколько бумажек! – Ручка поплевал на пальцы и принялся сортировать банкноты. – Как же нас любят в Тайном Городе, правда?

Контейнер скривился и отошел к соседнему столу.

– Чего радоваться? – пробурчал Петля. – Вот если бы все это наше было – другое дело. А так одно расстройство.

Как говорится, если деньги не радуют, значит, они не ваши.

– Так ведь Кувалда нам заплатит.

– Но не столько.

– Это да… не столько. – Ручка вздохнул. – Петля, смотри – граната.

Уйбуй, продемонстрировав чудеса реакции, присел под стол и поинтересовался:

– Чека на месте?

– Ага.

– Точно на месте?

– Ага.

– Хорошо.

Петля поднялся на ноги, опасливо покосился на «лимонку», затем на прорезь в верхней крышке ящика, снова на гранату:

– Как ее внутрь засунули-то?

– Да небось наши забыли, – махнул рукой боец. – Когда ящик колотили.

– А-а…

– Граната – это фигня, – зевнул Ручка, бездумно катая металлический «лимон» по столу. – Ребята в одном из ящиков вставной мост нашли.

– Золотой?

– Ага. Нужен?

Уйбуй почесал лысую голову. Втайне он давно завидовал золотым фиксам, что носили щеголеватые человские уркаганы, но в Южном Форте не рекомендовалось хвалиться достатком, и драгоценный металл во рту как пить дать привлечет ненужное внимание соплеменников. Впрочем, можно и рискнуть…

– А как мост вынести?

– В рот вставишь.

– А зубы куда девать?

– Я тебе их выбью.

– Не, – подумав, мотнул головой Петля. – Не возьму я мост. Мало ли кто его до меня носил?

– Тоже правильно, – пробормотал Ручка, разглаживая банкноту гранатой.

Уйбуя же продолжать работу ломало. Странное на него накатило чувство: словно обида какая вспомнилась. Пожалеть себя захотелось. Опять же мост, который будет носить кто-то другой, более проворный, опять же стопка ассигнаций, что росла справа от Ручки, опять же… Петля почувствовал себя несчастным. А в голове носились смутные видения: горы фишек, летящие на зеленое сукно, восхищенные возгласы при фразе: «Плачу за всех!», податливые человские женщины. С неожиданной силой захотелось подвигов и денег.

Уйбуй сжал кулак и прищурился:

– Знаешь, боец, что я думаю?

– Что?

– Я думаю, не фига нам ждать милостей от Кувалды. Ну, заплатит он нам копейки какие-нибудь, и что?

– Что?

– То! Нам больше надо!