Бой тигров в долине. Том 1 - Маринина Александра Борисовна. Страница 12

– Значит, я сделаю так, что это известие не будет для нее шоком, – решительно ответил Антон. – Я придумаю, найду слова и выберу подходящий момент, чтобы все ей рассказать. Но это вопрос не сегодняшнего дня и даже не завтрашнего. Время есть. Скажите-ка мне лучше, Эля, я что, промахнулся с подарком? Мне показалось, что Ваське куртка не понравилась, а ваш подарок она из рук не выпускала. Кстати, почему эта кукла с крылышками? Вы такую специально выбирали или других в магазине не было?

– Ой, Антон, вы ничего не понимаете, – расхохоталась Эльвира. – Кукла Винкс – это самый писк моды у девочек ее возраста. У всех в классе уже есть такая кукла, а у Васьки нет, и она очень расстраивалась. Куртка ваша замечательная, но ведь это же Новый год, это праздник не простой, а волшебный.

– Но Васька не верит в Деда Мороза, – возразил Антон.

– Ну и что? Пусть Деда Мороза не существует, но радости-то хочется, хочется волшебства, хочется, чтобы исполнялись самые заветные желания. Вот такое заветное желание было у нашей Васи, и я его исполнила. А куртка – что ж, куртка – это вещь нужная, полезная, но не волшебная. Вы понимаете, что я имею в виду?

– Понимаю, – тяжело вздохнул Антон.

Все-таки он преступно мало внимания уделяет своим детям. Даже не знает, какие у них заветные желания. И про список на двери класса тоже услышал сегодня впервые. Он и учительницу-то не знает, потому что в школу всегда ходит Эля. Нет, решено, пока длятся новогодние каникулы, он будет проводить со Степкой и Васей каждую свободную минуту.

Они с няней долго сидели за столом, пили сначала кофе, потом чай, ели всевозможные вкусности, приготовленные и купленные Элей, обсуждали детей и множество самых разных вопросов, периодически посматривали на телевизионный экран, но так ничего интересного и не дождались и около пяти часов разошлись: Эля уехала на своей машине к себе домой, а Антон улегся спать.

Но сна не было, в ушах звучал голос Галины, то веселый и игривый, как несколько часов назад по телефону, то полный ярости и презрения, как в их последнюю встречу. Антон, привыкший обращать внимание не только на то, что ему говорят, но и на то, как говорят, стал вспоминать весь тот разговор у нее дома. Глаза Галины, ее кривящиеся губы, кисти ее рук, которыми она подчеркивала смысл своих слов, ее позу, поворот головы, даже ритм ее дыхания. И вдруг словно услышал то, что осталось за кадром и не было произнесено: «Ты ходишь ко мне потому, что я одинока и тебе это удобно. У меня нет никого, кроме тебя, на меня не позарился ни один мужик, потому что я некрасива и не очень стильно одета, зарплата не позволяет одеваться в по-настоящему дорогие шмотки. И на дорогого косметолога, которого нужно посещать не меньше двух раз в неделю, у меня нет денег, и на дорогого парикмахера, и на хороший фитнес. Мне хватает только на жизнь. Я плачу за квартиру, езжу на старой дешевой машине, покупаю более или менее приличные продукты и раз в год летаю на не самый дорогой курорт, покупая билеты эконом-класса. Я очень стараюсь сделать карьеру в своей фирме, я на хорошем счету, и когда-нибудь меня обязательно повысят, но пока что моя зарплата мало что мне позволяет. И такая я нужна только тебе, тебе, вдовцу, которому просто нужно иногда справлять физиологические потребности и который не хочет глубоких отношений. А меня ты спросил? Ты уверен, что меня все это радует? У меня просто нет выбора, и я соглашаюсь на то скудное, что ты мне предлагаешь. А я хочу большего! И это большее у меня будет, как только я начну нормально выглядеть и чувствовать себя красивой и модной. Я не хочу, чтобы мной пользовались, не хочу быть раком на твоем эмоциональном безрыбье. Я хочу, чтобы меня хотели. Чтобы меня добивались. Чтобы меня любили, в конце концов. И если без денег этого добиться невозможно, то я буду пользоваться деньгами, откуда бы они ни пришли и какими бы грязными ни были. Разве это ненормально для молодой женщины: хотеть быть желанной?»

Антону стало муторно. Если все так, как он понял, то что же ему делать? Он не может позволить себе по-настоящему близких отношений с женщиной, потому что рано или поздно встанет вопрос о браке и общих детях. Это будет означать, что ему, оперативнику с Петровки, придется содержать неработающую жену и троих (это как минимум) детей. На какие, позвольте спросить, шиши? Говорят, что с первого марта милиция будет называться полицией и зарплаты якобы поднимут, но что-то Антон сильно сомневается. То есть в том, что их переименуют, сомнений нет, это уже решено точно, а вот насчет денежного содержания – очень большой вопрос. А если жена будет работать, то кто останется с тремя детьми? Няня? На это денег нет, а рассчитывать на Эльвиру при таком раскладе просто неприлично, она ведь вызвалась помочь одинокому вдовцу, а вовсе не счастливому молодожену. И вообще, самое главное – это дети, его дети, а как они воспримут его новую женщину? Элю они приняли и полюбили, но это огромная удача, на которую вряд ли можно рассчитывать еще раз. Его задача – оставаться хорошим отцом, и это означает, что ни о каких любовных отношениях в ближайшее время и речи быть не может. Поэтому он и выбрал Галку Тишунину, в которую – он точно знал – он не влюбится никогда. Как же поступить? Бросить Галину, не приходить больше к ней? Или наплевать на все и продолжать эту ни к чему не обязывающую связь? С одной стороны, Галка показала себя истинной стервой, и ему неприятна мысль о близости с человеком неумным и корыстным. Но почему-то та же самая мысль его будоражит и против его желания рисует какие-то картинки, от которых ему самому стыдно…

Нет, все-таки надо проверить, что там с этими Галкиными деньгами. Да, он дал себе слово проводить во время каникул каждую минуту с детьми, но можно же как-то исхитриться. Не будет Антону Сташису покоя, пока он не выяснит, в чем там дело.

На этот раз с погодой на Новый год москвичам повезло, было не очень холодно, зато с неба плавно падали пушистые снежные хлопья, мягко оседавшие на воротниках, шарфах и ресницах. Маргарита Михайловна и Борис Леонидович быстрым шагом вышли из подъезда, перешли дорогу и уже не спеша отправились вдоль бульвара в сторону станции метро. От украшенных иллюминацией деревьев на бульваре становилось одновременно радостно и немножко грустно, а высокая нарядная елка из чего-то искусственного, стоящая перед входом в метро, вызывала странное чувство собственной неуместности, ненужности и закончившегося праздника. Маргарита Михайловна уже не в первый раз ловила себя на этой неожиданной мысли: наряженная елка так хороша и так нужна 25 декабря, 26-го и 27-го, и даже 30-го, когда идет период «подготовки к радости», а вот вечером 31-го, когда на улицах почти совсем пусто и на город опускается зимняя неприветливая тьма, елка в огнях и игрушках отчего-то вызывает непонятно откуда берущееся ощущение того, что праздник закончился, так и не начавшись, или он все-таки состоялся, но где-то в другом месте и для других людей, а ты его так и не увидел и не успел порадоваться.

– Опять смотришь на елку и грустишь? – понимающе спросил Борис Леонидович, хорошо знавший свою подругу-соседку.

Марго молча кивнула.

– Ничего, сейчас найдем кого-нибудь, и ты отвлечешься. Смотри, дамочка какая-то стоит, на вид вполне себе неприкаянная. Может, это наша клиентка?

Они замедлили шаг и стали присматриваться к хорошо одетой женщине, которая нервно ходила от выхода из метро до елки и обратно, то и дело посматривая на часы.

– Да нет, – неуверенно сказала Марго, – она, похоже, ждет кого-то.

– А если не дождется? – предположил Борис. – Представляешь, Новый год на носу, а ей идти некуда, она тут до полуночи так и прождет.

– Ну, подождем, – согласилась Марго, – понаблюдаем за ней.

Шаг женщины становился все медленнее и постепенно терял нервозность и уверенность, теперь во всей ее осанке, в опущенной голове и ссутулившихся плечах читалось недоумение и готовность расплакаться.

– Ну? – Борис вопросительно взглянул на соседку. – Пошли к ней? Время уже поджимает.