Бумажная девушка - Габе О.. Страница 13

Я поднял голову и посмотрел на свою гостью. Она сидела на земле, положив подбородок на колени, и смотрела на меня потухшими глазами. Не понимая, что означает этот спектакль, я неуверенно вернулся к двери на террасу. В глазах девушки тут же загорелся огонь: она повернулась спиной и спустила бретельку платья.

На лопатке я увидел хорошо знакомый индейский рисунок. В племени яномама этот символ означал квинтэссенцию любовного чувства: небольшая часть тебя навсегда поселилась во мне и, словно яд, поразила душу.

10

Бумажная девушка

Наконец страсти утихли. Я попросил девушку войти в гостиную, и она хоть и не сразу, но согласилась. Пока она принимала душ, я приготовил чай и перебрал содержимое аптечки.

Малибу

9.00

Мы сидели за кухонным столом. Она вымылась, надела мой халат и остановила кровь, зажав раны полотенцем.

— У меня есть аптечка, но, кажется, в ней не так много лекарств.

Порывшись в коробке, она все же отыскала дезинфицирующее средство и тщательно промыла раны.

— Зачем вы это сделали?

— Вы не хотели меня слушать!

«Билли» раздвинула края пореза, чтобы посмотреть, насколько он глубокий.

— Я отвезу вас в больницу, надо наложить швы.

— Не надо, я сама все сделаю. Я же медсестра, не забывайте. Нужны только хирургические нитки и стерильная игла.

— Черт! Забыл купить, когда ходил в магазин.

— Пластыря у вас тоже нет?

— Слушайте, это загородный дом, а не больница.

— Может, найдется шелковая нить или конский волос? Ими тоже можно зашить раны. Хотя нет, есть кое-что лучше! Я видела это чудо-средство вон там, в…

Она вскочила, не договорив, подошла к письменному столу и стала рыться в ящиках, как у себя дома.

— Вот, нашла!

С победным видом она вернулась на кухню, держа в здоровой руке тюбик суперклея.

Не обращая внимания на надпись «Для керамики и фарфора», она открутила колпачок и выдавила липкую субстанцию прямо на порез.

— Стойте! Вы уверены, что это поможет? Мы же не в кино!

— Мы не в кино, зато я персонаж романа. Успокойтесь, суперклей придумали специально для этих целей, — хитро улыбнулась она.

Девушка сжала края раны и несколько секунд придерживала их пальцами, чтобы не разошлись.

— Вот и все! — гордо воскликнула она, демонстрируя руку, которую сама же искромсала.

Она вонзила зубы в приготовленный мною тост с маслом и отпила чай. Над чашкой я увидел ее большие глаза, которые, казалось, пытаются прочитать мои мысли.

— Вы стали гораздо любезнее, но все равно не верите мне, да? — спросила она, вытирая губы рукавом.

— Татуировка ничего не доказывает, — осторожно откликнулся я.

— А то, что я покалечила себя?

— Это говорит только о том, что вы импульсивный человек!

— Тогда спросите меня о чем-нибудь!

Я покачал головой:

— Нет, я писатель, а не коп или журналист.

— Плохая отговорка.

Тут я выплеснул содержимое чашки в раковину. Интересно, зачем я вообще заставлял себя пить чай, хотя ненавидел его?

— Предлагаю сделку…

Я замолчал, задумавшись о том, как сформулировать предложение.

— Да?

— Я устрою испытание и проверю, действительно ли вы та, за кого себя выдаете. Но учтите, один неправильный ответ, и вы немедленно покидаете этот дом.

— О'кей.

— То есть мы договорились? Одна ошибка, и вы убираетесь вон или я вызываю копов. И на этот раз хоть разрежьте себя на части мясницким ножом, я оставлю вас истекать кровью на террасе!

— А вы действительно такой милый или просто делаете вид?

— Вы меня хорошо поняли?

— Да, давайте уже ваши вопросы.

— Имя, место и дата рождения!

— Билли Донелли, родилась 11 августа 1984 года в Милуоки, рядом с озером Мичиган.

— Имя и фамилия матери?

— Валерия Стэнвик.

— Профессия отца?

— Он был рабочим на пивоваренном заводе Миллера, втором по величине в стране.

Девушка отвечала моментально, ни секунды не раздумывая.

— Лучшая подруга?

— К сожалению, у меня нет близкой подруги, только приятельницы.

— Первый сексуальный опыт?

Некоторое время она молчала, мрачно глядя на меня и всем своим видом показывая, что пауза объясняется исключительно бестактностью моего вопроса.

— В шестнадцать лет, во Франции. Я ездила в языковую школу на Лазурном Берегу. Его звали Тео.

С каждым ответом меня все больше одолевали сомнения, и, судя по самодовольной улыбке, от нее это не скрылось. Ясно было одно: она знала мои романы наизусть.

— Любимый напиток?

— Кока-кола. Только настоящая, не лайт и не зеро.

— Любимый фильм?

— «Вечное сияние чистого разума». [15] Душераздирающий фильм о том, сколько боли приносит любовь. Он такой поэтичный и грустный. Вы смотрели?

Она встала из-за стола и села на диван. Я взглянул на эту высокую стройную девушку и снова удивился ее сходству с Билли: те же сияющие золотистые волосы, естественная, лишенная позерства красота, насмешливые интонации, даже тембр голоса, который я, помнится, описывал в романе как «задорный и язвительный, то взрослый, то подростковый».

— Какие качества вы цените в мужчинах?

— У вас там что, опросник Марселя Пруста? [16]

— Вроде того.

— Мне нравятся настоящие мужчины. Я не очень люблю парней, которые демонстрируют свою женственность. Понимаете?

Я с сомнением покачал головой и только открыл рот, чтобы задать следующий вопрос, как она перебила меня:

— А какие качества вы цените в женщинах?

— Наверное, фантазию. А чувство юмора, по-моему, напрямую связано с умом, вы не думаете?

Она кивнула на цифровую рамку, где сменяли друг друга фотографии Авроры.

— А ваша пианистка, кажется, довольно серьезная особа.

— Вернемся к нашим баранам, — предложил я, усаживаясь рядом с ней на диван.

— Приятно допрашивать меня, а? Нравится сознавать, что я в вашей власти? — издевательски спросила она.

Но я не дал ей сменить тему и продолжил экзамен:

— Что бы вы изменили в своей внешности?

— Мне хотелось бы иметь более аппетитные формы.

Я обалдел. Еще один правильный ответ. Либо я имел дело с ненормальной, которая полностью «вжилась» в образ персонажа моего романа под именем Билли, либо с самой Билли, но это означало бы, что с ума сошел я.

— Ну что? — дерзко бросила она.

— Все это говорит лишь о том, что вы наизусть знаете мои книги, — сказал я, едва скрывая удивление.

— Тогда спросите о чем-нибудь еще.

Именно это я и собирался сделать. Я, вызывающе швырнув книгу в стоявшую на кухне хромированную корзину для мусора, открыл практически невесомый ноутбук и ввел пароль. Надо сказать, я знал о персонажах гораздо больше, чем сообщал читателям. Чтобы живее их себе представлять, я взял за привычку сочинять каждому подробную биографию, занимавшую страниц двадцать. В ней я писал все, что так или иначе характеризует человека: от даты рождения до любимой песни и имени первой учительницы. Три четверти сведений не попадали на страницы книги, но это упражнение было частью невидимой для читателя работы, благодаря которой свершалось волшебство творчества. Со временем я убедил себя, что именно это делает моих персонажей такими осязаемыми и позволяет читателям ассоциировать себя с ними.

— Вы правда хотите продолжать? — спросил я, открывая документ, посвященный Билли.

Молодая женщина вытащила из ящика журнального столика серебряную зажигалку и начатую пачку «Данхилла», о существовании которой я даже не знал, — наверное, ее забыла одна из моих бывших подружек. «Билли» изящно закурила и ответила: