Билет на Лысую гору - Емец Дмитрий Александрович. Страница 4

– Что сделает? – с суеверным испугом переспросил Хаврон. Его не слишком тянуло общаться с умершими феями.

Трехдюймовочка пропустила его реплику мимо ушей. Она страдала. Ее маленькие руки мяли поля соломенной шляпки.

– Как бы там ни было, сестра есть сестра. Я позволила ей – позже я сто раз об этом пожалела – вселяться в мое тело на любую треть суток по ее выбору. Так вот – она пользуется этим правом до сих пор. Я не знаю точно, что происходит в те часы, когда она занимает мое сознание, но сдается мне, что ничего особенно хорошего. Тело всегда достается мне объевшимся и уставшим. Я вынуждена отсыпаться, тратя на это добрую половину своих шестнадцати часов. Вот и получается, что, хотя ей принадлежит всего треть суток, на самом деле у нас все поровну, так как еще треть я вынуждена отсыпаться и вообще приводить себя в порядок!..

– Разве с вами что-то не в порядке? – неосторожно сказал Эдя.

– РАЗУМЕЕТСЯ, НЕТ! – взвилась фея. – Смотри, в кого превратила меня эта обжора! Я ее ненавижу! Иногда, чтобы в нее ничего уже не влезло, я назло ей съедаю две крошки орехового рулета и выпиваю наперсток молока! Но разве эту свинью проймешь? С нее же все как с гуся вода!

Негодующее лицо Трехдюймовочки приобрело багровый оттенок. Эдя терпеливо слушал. Он уже привык, что как только речь заходит о родственниках, особенно о братьях и сестрах, самые приличные с виду люди начинают грызть зубами полировку.

– Да что она вообще может! Никакой усидчивости, никакой любознательности! Не умеет заплетать в косы солнечные лучи! Вышивать росой на листьях эвкалипта! Превращать слезы в морские жемчужины! Только и способна, что предсказывать будущее!.. Ну да, в боевой магии она тоже отлично разбирается! Но это же дурновкусие! Фея и вдруг боевой маг, устраивающий в кабаках дебоши!

Эдя сладко прищурился, представив себе крошечную фею, разносящую с пьяных глаз клуб «Царица пляжа». «Хорошо бы ее туда подослать… Типа как подкачаться соломинкой из бара», – подумал он.

– Понял я, понял. Жуткая у тебя сестра! Соболезную. У меня у самого есть сестра, так что можешь мне не говорить, – сказал он, пытаясь прекратить излияния на семейную тему.

– Сестра? Что, тоже безумная волшебница? – посочувствовала фея.

– Хуже. Она постоянно ищет человека, которому можно сковать палец обручальным кольцом. Я заранее не завидую этому бедолаге.

– Венец безбрачия? – с интересом спросила фея. – Твоя сестра не ссорилась с сильными волшебниками, нет?

– А я откуда знаю? Думаю, что нет, – сказал Эдя.

– И долго она ищет-то?

– Да, как с папашкой Мефодькиным развелась, так и ищет… Лет уже десять, наверное…

– Это еще терпимо, – авторитетно произнесла фея.

Хаврон, однако, так не считал.

– Но не в одной же комнате!.. Иметь старшую сестру – это такое уродство. Мне было тринадцать, когда к Зойке начали ходить всякие кретины! Толклись здесь целый день, сидели на моей кровати, ломали мои ролики, ржали как кони… Порой мне хотелось одолжить у кого-нибудь ружье! А потом завелась эта белобрысая мелочь со сколотым зубом, и стал вообще атас! – сказал Хаврон недовольно.

– Ну-ну. Не жалуйся. Помучайся еще лет десять. Когда тот маленький мальчик, что болтается в рамке, войдет в силу, комнат у вас будет побольше. Как ты смотришь, чтобы поселиться в усадьбе Кусково? При желании можно переименовать ее в сельцо Хавроново! – предложила фея.

Эдя недоумевающе заморгал. Слова феи он воспринял как глупую шутку.

– Как это?

– Думаешь, тесновато будет? Ну тогда переселишься в Версаль!..

– Очень он мне нужен. Лучше я повыгоняю всех из нашего подъезда, поломаю тут все перегородки, посажу пальмовый лес, а сам буду качаться в гамаке и есть бананы. На крыше же помещу снайпера, чтоб он отстреливал всех, кто хотя бы издали похож на жениха! – сказал Эдя.

Порой он фантазировал в этом направлении, так что тут у него все было разработано до мелочей.

– Как скажешь, – послушно сказала фея. – Я бы и сама могла тебе все это устроить, но, боюсь, что мне не стоит особенно светиться с магией. Вот моя сестра – другое дело. Иногда ее несет, и она начинает делать глупости.

– Хм… А как вас отличить? Ну тебя и сестру? – спросил Эдя заинтересованно.

– Меня и сестру? О, ты нас не спутаешь, не волнуйся! Я худею, а эта свинья обжирается. Именно из-за нее моя талия почти равна моему росту. Я курю, а она ненавидит курево. Она пачкает мои волосы! Пользуется кошмарными духами! Ссорится с моими друзьями! Ну и многое-многое другое!.. Единственное, что меня утешает – то, что в последнее время мы не общаемся. Когда есть я – нет ее. Когда есть она – нет меня, – заявила Трехдюймовочка.

– А она меня не прикончит? – спросил Эдя с сомнением.

– Пусть только попробует! Я начерчу на тебе знак, и она поймет, что ты лопухоид, находящийся под моим покровительством! – решительно сказала Трехдюймовочка.

Она подняла веер и, прежде чем Хаврон успел сообразить, что она собирается сделать, быстро начертила в воздухе какой-то знак. Эде почудилось, будто его груди коснулось что-то жгучее. Он вскрикнул, схватился за грудь, но странное ощущение уже исчезло.

– Не надо пугаться! Это мое личное магическое тавро. Так мы, феи, метим единорогов, и ни один упырь не осмеливается пустить в них стрелу… Не беспокойся, в твоем случае метка временная. Дня на три, не больше… Зато теперь моя сестренка тебя узнает.

Заглянув под майку и не обнаружив на груди ничего, кроме привычной шерсти, Эдя мало-помалу успокоился.

– Все равно, предупреждать надо… Тоже мне, нашла единорога! А как зовут твою сестру?

– Двухдюймовочка!

– Ну и имя. А эта… как ее… Дюймовочка вам не родственница? – спросил Эдя, и тотчас поплатился за свой невинный вопрос.

Магическое поле возмущенной феи отбросило его на добрых полметра. Трехдюймовочка топнула ногой.

– Кто? Дюймовочка? Ты бы еще спросил, не родственница ли я винтовке, как спросил меня один остряк-самоучка!.. Ныне покойный, осмелюсь добавить!!! Дюймовочка! Фыр! Эта скандальная особа! Чего стоит ее непозволительный флирт с кротом, который, кстати, вовсе не был кротом изначально! Милейший отставной казначей из гномов. Немного занудный и бережливый, согласна, но нисколько не заслуживающий такой участи… И потом, между нами, брак Дюймовочки с королем эльфов был слишком скоропалительным. В нашем кругу не признают неравных браков. И знаешь почему? Потому что когда исчезает любовь, остается неравенство!.. И что тогда делать бедным людям? Грызть локти и метать стрелки дартса в свадебные фотографии!

– Но в сказке все совсем по-другому! – сказал Эдя, на всякий случай отодвигаясь подальше от сердитой феи.

– Сказки, юноша, это политическая реклама магического мира. Всего-навсего! Та сторона, что победила, моментально заказывает о себе сказку. Взять хотя бы сказки об Иванушке-дурачке! Все они заказаны его женой, Василисой, которая фактически одна и правила государством, скинув царя Гороха! Ивашка же до старости сопли на кулак мотал. Василисе приходилось вкладывать чудовищные средства, раскручивая его как самостоятельную политическую фигуру. Она подкупала разбойников, змеев и великанов, которые трубили повсюду, что он победил их. Заставила даже своего дядьку Бессмертника Кощеева похитить ее, а Ивашка сдуру, вместо того чтобы найти ее за шесть месяцев, как предписывалось сценарием, проискал целых семь лет… В общем старая и скучная история! Загляни в любой учебник магического пиара! Эй, ты меня не слушаешь?

– Ага. То есть не ага! – поправился Хаврон.

Думал он действительно не о магическом пиаре. Его вдруг осенила мысль настолько же блестящая, насколько и наглая. Ему пришло в голову, что можно попросить денег у феи и откупиться от Феликса.

Однако не успел он на это решиться, как с Трехдюймовочкой начало происходить нечто странное. Лицо – не лицо даже, а выражение его – неуловимо изменилось. Оно сделалось саркастичным и колючим. Фея брезгливо уставилась на сигарету в своих пальцах, отбросила ее и принялась негодующе размахивать шляпой.