Вся правда, вся ложь - Полякова Татьяна Викторовна. Страница 2

Я украдкой посмотрела на часы. Если через десять минут меня не будет в офисе, Агатка затянет любимую песню о моей хронической безответственности и закончит изречением, что в семье не без урода. А если узнает, как я провожу время, всерьез забеспокоится: вот уже старушек в парке подбираю. Раньше обходилась бродячими собаками. На очереди бомжи и цыганки с малолетними чадами. Взглянув на ситуацию глазами сестрицы, я готова была незамедлительно смыться, но для этого как минимум надо освободить руку, которой, как ни странно, было уютно на худеньком старческом локте.

«Агатке о моем приключении знать необязательно», – рассудила я и бодро зашагала дальше.

Ольга Валерьяновна жила на втором этаже недавно построенного дома, светлая, просторная квартира, казалось, не имела к ней никакого отношения. Все здесь было новым: от добротной входной двери благородного бордового цвета до полупрозрачных римских жалюзи на окне единственной комнаты. Даже чашки, которые незамедлительно появились на кухонном столе, вне всякого сомнения, были куплены недавно. Мебель удобная, хоть и недорогая, подошла бы скорее молодой девушке. Я вертела головой, маскируя неловкость извинительным любопытством, а Ольга Валерьяновна продолжила накрывать на стол.

– Это Ирочкина квартира, – устраиваясь напротив, сказала она. – Я сюда переехала два месяца назад. Чтобы быть поближе к внучке. Раньше мы в райцентре жили, в Голованове… Дочку я давно похоронила, рак четвертой степени… ничего уже сделать было нельзя… С мужем у нее не сложилось, развелись через четыре года, Ирочка только родилась… Уехал в Москву на заработки и там нашел себе женщину. Дочка очень переживала, вы не подумайте, он человек неплохой, алименты платил исправно и даже к Ирочке приезжал, пока в новой семье дети не родились. Наташа, так мою дочку звали, сильно его любила… Я ее уговаривала, надо свою жизнь устраивать, какое там… ничего слышать не хотела, только Олег на уме… думаю, и болезнь ее… в общем, остались мы с Ирочкой вдвоем. Когда она техникум в нашем городе закончила, решила сюда переехать. Конечно, в большом городе жизнь совсем другая, я все понимала и не препятствовала… вот только сердце кровью обливалось, как она тут одна. Зарплата небольшая, живет на квартире… Она работы никогда не боялась, подрабатывала, где только могла, еще в техникуме учась. И здесь с утра до вечера на работе… В библиотеке, потом бежит убираться в банк, ее по знакомству устроили, там платили хорошо, еще на дом работу брала, какие-то таблицы на компьютере делала, я в этом не очень разбираюсь. Приедет ко мне на выходной, отоспится и опять сюда. Мечта у меня была, купить внучке квартиру. Я тоже подрабатывала, чтобы ей помочь, и тут вдруг везенье: познакомилась с одной женщиной. Я как раз хотела кольцо с сережками продать, что мне от мужа покойного остались, а ему от тетки. Надеялась, может, дадут за них тысяч пятьдесят, все-таки вещи старинные. А женщина эта посмотрела на них и говорит: «Ольга Валерьяновна, ваши украшения больших денег стоят. У меня, говорит, знакомый есть, он вам покупателя найдет». Не поверите, он у меня сережки с кольцом за миллион купил. Я от радости чуть с ума не сошла. Приглядели с Ирочкой квартиру в этом доме, он тогда только строился. Миллиона, конечно, не хватило, но я к тому времени нашу трехкомнатную обменяла на однушку с хорошей доплатой. Ирочка против была, но я все сделала как надо. Зачем мне три комнаты? И одной за глаза. Зато какое счастье у нас было, когда Ирочка сюда наконец переехала. Она настаивала, чтобы и я здесь жила, но я отказалась, конечно, мне очень хотелось быть рядом, но я ведь понимала: ей нужно свою жизнь устраивать, зачем же мешать, тут одна комната. В общем, я в Голованове осталась, она на выходные приезжала, а я ее ждала. Потом они с Геной познакомились. Через месяц он сделал ей предложение. Лучшего мужа не найти, опять повезло. Жизнь Гену тоже не баловала. Отца он фактически не знал, мать рано умерла. Остался он с братом, тот на десять лет моложе, надо было его на ноги ставить… Брат почти что инвалид, Гена всегда так трогательно о нем заботился. И Ирочку очень любил. А она его… Приедут ко мне, я на них смотрю и радуюсь: счастье-то какое… и помирать не страшно, не одна теперь моя девочка… да вот как все повернулось. Не ей меня, а мне ее хоронить пришлось…

– Вы сказали, они жили в Сосновке? – спросила я.

– Да, – кивнула Ольга Валерьяновна, вроде бы обрадовавшись моему вопросу. – Сначала Гена квартиру снял на Садовой, там после свадьбы они и жили, пока дом в Сосновке строился. Дом просторный, думали деток завести, чтоб большая семья была. У Гены своя рекламная фирма, зарабатывает он прилично, вот и настоял, чтобы Ира с работы ушла, занималась хозяйством. Она согласилась, хотя работу оставлять было жаль. Он ведь как лучше хотел… Я вот думаю, если бы Ира работала… убили ее утром… – Ольга Валерьяновна отодвинула чашку, подперла щеку ладонью и горестно вздохнула. – У них в Сосновке можно часа два бродить и ни души не встретить. Только не подумайте, что я Гену виню… кто ж знал… Он Ирочку очень любил, пять лет прожили, а все как молодожены. Друг с друга глаз не сводили, мне казалось, когда они рядом, от них сияние исходит… Гена и ей машину купил, чтоб она могла ко мне ездить, отдыхали на курортах, куда она пожелает, туда и едут… Меня к себе жить звали, в Сосновку эту, но я опять отказалась. Зачем же молодым мешать? Но сюда переехать Ирочка меня все-таки уговорила. Мне в большом городе непривычно, но и ее тоже было жалко, ездить ко мне в райцентр далековато, да и беспокойно, на дорогах одни аварии, пока не позвонит, места себе не нахожу: как внученька доехала? Опять же надеялась, родится ребеночек, помощь моя понадобится.

– Квартиру в Голованове вы продали?

– Продала. Да и какая мне разница, где помирать теперь, здесь или там? В Голованово я бы все равно возвращаться не стала. Могилка-то ее здесь…

– С кем-нибудь из соседей вы знакомы? – спросила я.

– Тут все больше молодежь…

Я представила, как она живет в этой квартире, которой так радовалась когда-то, и погнала эти мысли прочь. Очень хотелось сбежать. Если не в силах помочь, проще вовсе не знать о чужих бедах, особенно когда своя тоска грызет, хоть вешайся. И чего я к бабке поперлась? Лучше бы в офисе сидела, пялилась в окно и ждала нагоняй от Агатки. Все-то в моей жизни по-дурацки… Бабуля поднялась и сказала торопливо, словно угадав мои намерения:

– Я сейчас альбом принесу…

«Бежать», – решила я и даже приподнялась со стула, окинув взглядом стол с нетронутым чаем и пирогами горкой на деревянной тарелке. Бабуля меня усердно потчевала, один пирог удалось проглотить, теперь он стоял в горле, а желание биться головой о стенку лишь увеличилось. Отличная вышла прогулка… Я шагнула к двери и едва не столкнулась с Ольгой Валерьяновной, она как раз возвращалась из комнаты, прижимая к груди толстенный альбом с фотографиями. Я мысленно застонала. Не было, с моей точки зрения, занятия глупее, чем разглядывать чужие фотографии. Да и свои тоже. Может, на самом деле в моей жизни просто отсутствовали моменты, которые я бы хотела запечатлеть навеки?

Бабуля растерянно замерла в дверях, глядя на меня, а я едва не заревела от жалости, к себе или к ней, сразу и не поймешь. В темно-синем платье с вязаным воротничком, она казалась девчонкой-школьницей, внезапно состарившейся по воле злой колдуньи. Она действительно была невероятно хрупкой, едва доставала мне до плеча. Узенькие плечи, плоская грудь. «Может, забрать ее к себе? – явилась нелепая мысль. – Не дури. Что она, брошенный щенок? Чтоб я еще раз пошла в этот парк…»

– Уходите? – спросила она потерянно.

– Нет, что вы, – словно против воли ответила я. – Просто… извините, где у вас туалет?

– Вот сюда, пожалуйста, – обрадовалась старушка.

Я вошла в туалет, скроила зверскую рожу, на которую только была способна, и потрясла руками, матерясь сквозь зубы. «Есть еще вариант, – подумала зло. – Самой к ней переехать. Черт, хоть бы Агатка позвонила…» Я надавила кнопку сливного бачка, обложила себя мысленно последними словами и открыла дверь. Бабуля за столом листала альбом. Странно, что она не плачет. Это нормально или нет? Бабка похожа на воробья, а держится геройски. Я бы на ее месте спятила. А ей что мешало? Может, в самом деле спятила. И внучку ее убили не на днях, а лет десять назад, и не убили, а сбежала она со жгучим брюнетом куда-нибудь на другой конец планеты, где вечное лето, солнце жарит и мысли о брошенной бабке не досаждают. Или вовсе не было никакой внучки…