Князь Вольдемар Старинов. Дилогия - Садов Сергей Александрович. Страница 3

— Так Государь не сможет ни на кого опереться, — мальчик попытался развить мысль. — А быть одному очень плохо.

Александр Петрович кивнул.

— Вспомнил родителей?

Отрицать очевидное мальчик не стал и кивнул.

Наставник поднялся и неторопливо прошёлся по комнате, замер и обернулся:

— Готовься. Умники уже собираются запустить свою установку. Будут подбирать окно по твоему запросу. Прости… Жаль, что только это мы и можем сделать.

— Спасибо… Я бы хотел побыть с вами подольше…

Александр Петрович резко отвернулся, быстро провёл рукой по глазам, хотел что-то сказать, но махнул рукой и вышел. Вот вам и железный человек…

— А почему всё-таки мечи? — спрашивал Александр Петрович довольно часто, хотя мальчик и отвечал на этот вопрос неоднократно.

— С некоторых пор я ненавижу звуки стрельбы.

Наставник хмыкал, не веря и частенько переспрашивая. Но я не врал. Да, я совершенно спокойно стрелял из автомата, палил из пистолетов по мишеням, сжигая, порой, за день по несколько пачек патронов. Никаких отрицательных эмоций при этом не демонстрировал и не испытывал. Руки не дрожали, на появляющихся призраков тоже не жаловался. Но мечи мне казались… честнее, что ли. Их я любил намного больше пистолетов, пулемётов и прочей стреляющей техники.

После ухода наставника мальчик ещё некоторое время лежал, ни о чём не думая. Снова попытался читать, но понял, что смысл текста ускользает, и точным броском закинул книгу на полку. Заложил руки за голову и уставился в потолок. Скоро совершится то, к чему он готовился… точнее, его готовили целых три с половиной года. Никаких эмоций не было. Первое время, когда мальчик ещё только поселился на базе, его вечное спокойствие в самых непредсказуемых и сложных ситуациях часто поражало наставников. Да и странным оно было у ребёнка, которому судьба отвела такой короткий срок жизни… Штатные психологи многое могли бы прояснить, но они хранили тайну, делясь своим мнением только с теми, кому положено его знать. Нет, он смеялся, плакал, веселился, но всё это было поверхностным, словно пена морская, сдуваемая первым же лёгким ветерком. Он мог моментально, словно повернув выключатель, подавить все чувства и стать серьёзным. Это умение здорово выручало его, когда он жил на улице, но об этом на Базе тоже знали немногие.

— Есть хочешь?

Очень не скоро до меня дошло, что обращаются именно ко мне. Я поднял заплаканное лицо и глянул на присевшего рядом со мной высокого парня в огромной кепке, под которой очень трудно разглядеть лицо.

Я отрицательно мотнул головой, но в животе предательски заурчало. Парень хмыкнул, отломил кусок булки и сунул его мне в руку. Я несмело откусил, а потом с жадностью набросился на еду.

— Ну и откуда ты, такое чудо, взялось?

Этот простой вопрос напомнил мне о произошедшем, и, совершенно забыв про булку, захлёбываясь слезами, я вывалил на незнакомца всё, что произошло. Как подъехала машина, как я увидел папу с мамой, лежащих у подъезда вместе с сестрой; про страшного дядю Игоря и про то, как бежал по улице. Думал ли я, что подобная откровенность может быть для меня опасной? Нет, конечно. Ни о чём я тогда не думал, кроме того, чтобы просто выплакаться и высказать кому-то свою историю.

— Понятно. — Парень вдруг сел по-турецки рядом со мной и задумался. — Вот что, шкет, в историю ты, конечно, попал очень скверную. И если я что-то понимаю, домой тебе возвращаться нельзя. Со мной пойдёшь?

Этот парень разговаривал со мной как со взрослым и действительно интересовался моим мнением.

— А потом папа и мама придут за мной? — поинтересовался я на всякий случай.

Парень вздохнул, встал и отряхнул брюки, чище они от этого, впрочем, не стали. Он снова глянул на меня, хотел что-то сказать, нахмурился.

— Наверное, да.

— Тогда пойду.

— В таком случае давай знакомиться, — парень протянул руку. — Гвоздь.

Я хихикнул. С его ростом и в этой кепке мой новый знакомый и правда походил на гвоздь.

— Володя.

— Что ж, идём, Володя, в нашу берлогу.

Так началась моя жизнь в роли беспризорника.

Володя вдруг неуловимо быстрым и плавным движением перетёк с кровати на пол и вот уже стоял на руках. Прошёлся немного по комнате, кувырнулся вперёд и встал. Небольшого роста, расслабленный, но… было что-то в его расслабленной позе такое, из-за чего любой опытный боец, возникни у него такая мысль, трижды подумал бы, прежде чем напасть. Теперь становилось ясным обманчивое первое впечатление — не мальчик, а скорее уже юноша лет тринадцати, только не очень высокого роста, худощавый. Он привычно осмотрел комнату с прямо-таки спартанской обстановкой. Ничего лишнего: кровать, тумбочка рядом, стул, в углу компьютер, а рядом книжный шкаф. Шифоньер у двери. На полу никакого ковра, только ламинат. Светлые обои.

Мальчик подошёл к стене, и её часть вдруг отъехала в сторону, открыв сейф. Набрав код, он открыл тяжёлую дверь и задумчиво оглядел содержимое, совершенно не вписывающееся в комнату подростка: два меча в ножнах и две кобуры с какой-то хитрой системой ремней. Привычным движением он взял с полки пистолеты, застегнул ремень, подтянул два ремешка. Теперь пистолеты оказались у него за спиной, располагаясь под небольшим углом друг к другу. Отработанным жестом он завёл руки за спину, большими пальцами отстегнул ремешки с кобур и выхватил оружие, проверяя, как взводится курок. Снова поставил оружие на предохранители и вернул обратно, после чего достал из сейфа мечи — не очень длинные, чуть изогнутые, в тёмных деревянных ножнах, которые мальчик пристегнул к поясу. Выхватил клинки длиной сантиметров шестьдесят, сделанные из тёмного, отливающего синевой материала. В основании мечи имели ширину примерно в три пальца взрослого человека, потом клинки плавно сужались и изгибались. И если у рукояти заточка была только с одной стороны, то уже где-то на расстоянии ладони от гарды она становилась обоюдной. По внешнему виду эти мечи предназначались скорее для режущих ударов, но острый кончик с одинаковым успехом позволял и колоть.

Крутанув пару раз мечи, Володя, словно продолжая движение, вбросил их в ножны, хлопнул дверцей сейфа и направился к выходу из комнаты. Можно было бы посчитать, что он просто рисуется, но все его движения были настолько отточено-привычны, что сразу становилось ясно — с оружием он имеет дело каждый день и оно давно уже стало дополнением его самого.

Последний раз оглядев себя и убедившись, что всё на месте, он вышел в коридор и аккуратно прикрыл дверь в комнату, неторопливо зашагал в сторону лестницы.

— Володя! Володь, подожди!

Мальчик чуть сбавил ход, но останавливаться не стал, только обернулся. Его догонял молодой парень лет двадцати, в белом халате и с растрёпанной шевелюрой выглядевший как учёный, у которого только что крайне неудачно прошёл эксперимент, но возбуждение от которого ещё не улеглось. Вот он, наконец, догнал мальчика и зашагал рядом.

— Ты куда сейчас? Хотя чего я спрашиваю, и так ясно, что в спортзал тренироваться, раз во всеоружии.

Володя с очевидным спорить не стал.

— А ты всё такой же говорун, — вздохнул парень. — Порой хочется дать тебе хорошенько по шее, чтобы встряхнуть.

Мальчик улыбнулся, остановился и раскинул руки в стороны.

— Давай.

Парень чуть попятился.

— Ни-ни. Для начала напою тебя снотворным, хорошенько свяжу и тогда… нет, ещё ноги придавлю чем-нибудь тяжёлым и вот тогда уж попинаю.

Володя задумчиво рассмотрел потолок.

— Надо в одежду иголки отравленные зашить, — наконец решил он. — Как только кто-нибудь захочет попинать, то царапается и…

Парень озадаченно глянул на мальчика.

— Это ведь шутка была? — на всякий случай уточнил он.