Тонкая штучка - Полякова Татьяна Викторовна. Страница 3

Валерка кивнул, закинул ногу на ногу и запел:

– В нашем городе чепе – из автоматов расстрелян человек. Убийцу мы найдем, и он будет наказан по всей строгости закона. Не вижу повода для разногласий. При чем здесь моя жена?

– Бывшая, – торопливо влезла я.

– Бывшая, – кивнул он.

– В гробу я видел ваш закон. Я сам себе закон. Ясно? А ты, если хочешь свою бывшую живой видеть, поможешь.

Мне это совершенно не понравилось, о чем я не замедлила сказать, жаль, что на меня никто не обращал никакого внимания.

– Грозить мне глупо, – вздохнул Валерка. Правильно, ему что, не его убьют.

– Брось, мент. Скажи путное. Автоматы в вашем городе у кого имеются?

Валерка усмехнулся:

– Мы в него не стреляли. Зачем? Если честно, никто и знать не знал, что он здесь ошивается.

– Во-во, расскажи-ка нам, кто у вас в городе хозяин.

– Законная власть.

– Ты дурака-то из себя не строй, и так не больно умный. Расскажи-ка нам, мент, про местную братву.

Валерка поразмышлял, я прямо-таки видела, как в голове его медленно крутятся колесики с зубчиками, цепляясь друг за друга.

– Что ж, – сказал он. – Кое-какой информацией я могу поделиться. – Делиться бывший не любил, это я хорошо знала, значит, усмотрел в ситуации какую-то для себя выгоду и уже мечтал о новой звездочке. Играть в его игры у меня желания не было, я ему в магазине расплачиваться не доверяла, а тут, как ни крути, речь идет о моей жизни. Я злилась, а Валерка информацией делился: – В городе четыре крупные группировки. Номер первый: Матвеев Виктор Васильевич, кличка Мотя, называть его так не рекомендую. Сорок семь лет, рецидивист, наркоман, садист. Рост метр шестьдесят четыре см, лысина, лицо в оспинах, глаза небольшие, темные, зубы – весь перед золотой, на запястье левой руки татуировка: якорь, на пальцах правой имя «Витя». Самый опасный тип в городе на сегодняшний день. Хвастал, что может собрать до пятисот боевиков. Врет. Но банда серьезная, хорошо вооружена. Номер второй: Громов Александр Павлович, кличка Боксер, к уголовной ответственности не привлекался, выпорхнул из спортсменов. Оттуда и кличка. Тридцать два года, рост сто семьдесят восемь, красавец, бабник. Волосы темные, глаза тоже темные, большие, нос слегка приплюснут, подбородок с ямочкой. Мотю с его воровскими заморочками ненавидит страшно. Номер третий: Панкратов Алексей Викторович, тридцать два года, бывший воин-интернационалист, отсюда кличка Афганец, его узнаете сразу, ранен был в голову, лицо изувечено. С войны вернулся героем, имеет боевой орден, у него большой авторитет среди «афганцев», а их у нас в области много. Уголовников не жалует. Если между Мотей и Боксером начнется война, поддержит Боксера. Номер четвертый: Колеватых Сергей Владимирович, двадцать семь лет, кличка Косой. Он на Крамарова похож. В шестнадцать лет привлекался за драку, ходят слухи, на зоне себя не показал. В группировке в основном малолетки, но пара автоматов и у него найдется. Мотю боится до судорог, в случае чего – примкнет к нему. Время от времени все собираются в казино, есть у нас такой притон «Встреча», вот там и встречаются.

Пока Валерка памятью бахвалился, я томилась. Словоохотливость бывшего мужа вызывала опасения. Теперь я сомневалась, так уж ли случайно он возник на моей кухне. Размышлять об этом не хотелось, и я, чтобы отвлечься, своих гостей разглядывала. Теперь их физиономии не казались зверскими и особенно страшными. Даже бритый наголо Гиви был симпатичен на особый бандитский манер. Я прикинула: хорошо это или плохо для меня. Выходило, что никак. И в самом деле, какая разница, кто меня убьет: симпатичный с виду парень или не очень. Хотя, из-за врожденного эстетического чувства, симпатичный предпочтительней. Росту в Гиви метра два, бывший далеко не коротышка, но этому и он чуть выше плеча. Здоровенные ручищи, грудь и даже шея покрыты густой черной шерстью. Большие темные глаза полуприкрыты веками. Понаблюдав за ним, я решила: этот убьет, только если прикажут. Утешение слабое, и все же… Беспокойство вызывал Мишка: рослый, плечистый, с ярким, запоминающимся лицом, пустыми глазами, лыбится, это пугает. Такому что прикурить, что в затылок выстрелить – все едино.

Витек выглядел обыкновенным парнем тридцати с небольшим лет. Надо полагать, из бывших спортсменов. Он как будто скучал, а на меня и вовсе не обращал внимания. Самой большой проблемой был, конечно, Павел. Рыжеватый блондин с короткой стрижкой и взглядом кобры. Высокий, крепкий мужик, по которому жизнь прошлась круто и который сам гулял по ней, не заботясь о том, где пройдут другие. Вот уж о чем и думать тошно, так это о таком враге, как он.

Тут бывший наконец заткнулся, что прервало мои размышления. Павел привычно потер щеку, взглянул исподлобья на Валерку, и я со злорадством отметила, что тот глаза торопливо отвел.

– Что ж, мент, – сказал Павел. – Излагаешь гладко. Значит, любой из четверых. Только просто так из автоматов не палят. Повод нужен. А я его не вижу, – и добавил как будто для себя: – Понять не могу, что он здесь делал.

– Приезжал он трижды за последние два месяца, каждый раз останавливался в «Дружбе», гостиница «Интуриста». Жил по нескольку дней. Тихо, незаметно, гостей не принимал. Обедал в ресторане в одиночестве. Пенсионер, да и только.

Мишка фыркнул и сказал презрительно:

– Это Серега-то?

Но Павел его перебил:

– Вот что, Витек, сгоняй в эту «Дружбу», персонал поспрашивай, ментам могли не сказать, а тебе скажут.

Витек молча кивнул и исчез. Бывший демонстративно посмотрел на часы.

– Беседа наша затянулась, – сказал, ухмыляясь. – А у меня дела.

– Топай, не держу.

– Где вы остановитесь? – Подлец, честное слово, нет бы прямо спросил: «Когда вы уберетесь отсюда?»

Павел криво усмехнулся:

– Мы тебе сообщим. И вот еще что. Жена твоя с нами побудет. Ты по-хорошему, и мы по-хорошему, а если… в общем, понимаешь.

– Зачем она вам? – удивился Валерка. – Она-то здесь при чем?

– Может, ни при чем, а может, наоборот. Есть здесь что-то, мент, чувствую. Ты не переживай, твою бывшую не обидим.

Меня это ничуть не успокоило, я попыталась возражать, Павел бросил равнодушно:

– Заткнись. – И я заткнулась.

Валерка кивнул мне и исчез. Я заревела с досады и стала в туалет проситься. В туалет отпустили.

Когда я оттуда вернулась, все трое сидели в моей комнате и тупо пялились в телевизор. Чтобы не мозолить им глаза, я ушла в спальню, легла на кровать поверх покрывала и стала разглядывать потолок, пытаясь отгадать загадку тридцатилетней давности: чего это мне так везет?

Вот, к примеру, этот покойник, угораздило его умереть в моей квартире, квартир в городе сколько угодно. Неизвестно, что там Витек раскопает и как это на мне отразится. Валерка тоже хорош. Взял и ушел. Конечно, не просто ушел. Просто так он ничего не делает. Только в его ведомстве мне зарплату не платят, и помогать ему звездочку зарабатывать мне совсем не хочется. И вообще, куда милиция смотрит? Мало того что в моей квартире покойник объявился, теперь еще и бандиты прибыли, и вроде бы никто не видит в этом ничего особенного и спасать меня не спешит.

Черт-те что… Форточка над головой большая, пролезть в нее я сумею. Осчастливлю бабулек на скамейке. Я покосилась на своих гостей: сидят, в телевизор уставившись. Я приподнялась с постели, косясь на них, а Гиви приподнялся в кресле, косясь на меня. Встать и дверь закрыть. Почему бы и нет? Мало ли что, может, мне переодеться надо. Я встала и дверь прикрыла. Через пять секунд она распахнулась, на пороге стоял Гиви и поинтересовался ехидно:

– На словах поймешь или руками объяснить?

– А что я сделала? – запаниковала я.

– Дверь держи открытой.

– Пожалуйста, – пожала я плечами и опечалилась. Смогу я за пять секунд добежать до форточки и в нее себя пропихнуть? Вопрос. Знать бы, как все обернется, потренировалась бы на время. Положим, в форточку я протиснусь, а дальше? Вряд ли они старушек на скамейке испугаются, если Валерка, какой-никакой, а милиционер, совсем им не показался? Да, нет к властям уважения. Народ пошел наглый, приезжают, сидят возле телевизора и никого не боятся.