Рябь (ЛП) - Любительский перевод. Страница 28

Я делаю еще один глубокий вдох, желая найти способ замедлить время, желая остаться здесь навечно, в месте, где я в последний раз видела улыбку Стивена.

Я должна чувствовать вину, должна съедать себя заживо, но я не могу сдерживать эмоции, когда я рядом с Коулом. Когда он стоит со мной, словно все страшные вещи со Стивеном не произошли на самом деле, и я могу просто... жить.

– В самом деле? – спрашивает он, возвращаясь к своему извечному вопросу.

– Думаю, да.

Он прижимается щекой к изгибу моей шеи.

– Ни о чем не хочешь поговорить?

Я отрицательно качаю головой.

– Не-а. Я просто хочу стоять здесь всю ночь.

Солнце еще не село, но уже собирается. Я разорачиваюсь, оставляя океан позади себя, а вместе с ним и все, что так долго преследовало меня. Коул оборачивает руки вокруг моей поясницы и притягивает меня настолько близко, что мы соприкасаемся бедрами и плечами. Я становлюсь на носочки, переплетая пальцы у него за головой, у основания шеи, и притягиваю его к себе.

Я не знаю, что делать с Эриком. Я больше не знаю, что имеет смысл, чего я хочу. Я целую Коула, сильнее, глубже, и он отвечает тем же, обнимая меня. Он прижимается ко мне, пока я не упираюсь в перила нашим общим весом. Я никогда не чувствовала себя такой жаждущей, такой живой, такой отчаянно пытающейся найти все, что боялась искать.

Опять же, Коул первым отстраняется, отступая настолько, чтобы мне пришлось подойти, если бы я захотела поцеловать его снова. Легкая дрожь проходит сквозь него, прежде чем он делает глубокий вдох и смотрит на меня, желание горит в его глазах, даже когда он пытается обуздать его. В конце концов, мое сердцебиение восстанавливается, и я прекращаю задыхаться, снова обретая над собой контроль, и отвожу взгляд в сторону, быстро моргаю, пытаясь сфокусироваться на деревьях.

– Я…

Я не знаю, что собиралась сказать. Но пока я стою там, в поисках слов, что-то меняется. Я моргаю несколько раз, пытаясь выяснить, что. Словно меня облили холодной водой.

Я разворачиваюсь и тогда понимаю: солнце скрылось за горизонтом. Не осталось ни одного солнечного луча, только ярко-оранжевые облака с прожилками фиолетового. Что–то знакомое проходит сквозь меня, и я резко делаю большой шаг в сторону от Коула.

Расстояние равносильно разрушению.

– Я должна идти, – говорю я, отказываясь снова приближаться к нему.

Коул не смотрит мне в глаза. Его напряженно мрачный взгляд устремлен на океан. И на какое-то мгновение мне кажется, что я смогла бы рассказать ему обо всем. Мне хочется доверить ему все тайны; он единственный, кто никогда не судил меня.

Но он делал бы это, если бы узнал правду. Нежный, теплый взгляд, которым он смотрит на меня, никогда не появился бы снова, если бы он узнал, что на самом деле произошло со Стивеном.

Мой собственный отец исчез, как только узнал правду. Почему Коул не сделал бы то же самое?

Он медленно сглатывает, слабый изгиб его кадыка подскакивает.

– Мне хочется, чтобы ты открылась мне. Я просто хочу узнать тебя. – Он подходит ко мне, поднимая мой подбородок. – Я хочу, чтобы ты позволила стенам опуститься. Лишь для меня.

Я смотрю вниз, пытаясь скрыть печаль, нарастающую во мне. Но он поднимает мой подбородок немного выше, поэтому у меня не получается уклониться от его взгляда.

– Ты можешь мне верить, – говорит он.

– Я знаю, – шепчу я, печаль и страх растекаются во мне. Я собираюсь потерять его, прежде чем успела обрести. Теперь я понимаю это. Быть с ним явно не достаточно, чтобы преодолеть зов океана. И я никогда не смогу рассказать ему правду, что означает, наши с ним отношения долго не продлятся. Впервые я начинаю задаваться вопросом, прав ли Эрик.

– Ты действительно мне очень нравишься. Ты же знаешь это, правда? – говорит он.

Я заставляю себя встретиться с ним взглядом, но это длится лишь мгновение, прежде чем я отвожу глаза в сторону, поскольку не могу вынести то, что вижу в его взгляде. Я собираюсь сделать ему больно. Уже делаю.

Я отхожу от него; то, что осталось от моего сердца, застывает, словно кусок льда в груди. Оно опускается в живот, затем к коленям, больше похожее на скалу, чем на сердце. Я никогда не должна была делать этого. Подпускать его к себе. Позволять ему поверить, что у нас может что-то получиться. Это было жестоко. Глупо. Опасно.

Я не могу лгать ему вечно.

Я отступаю назад к двери. Той самой двери, у которой я стояла в тот вечер со Стивеном, когда звала его поплавать. Может быть, это мое наказание за тот случай.

– Мне очень жаль, – говорю я, хотя и не уверена, что это прозвучало достаточно громко, чтобы он услышал меня. – Я знаю, что ты сбит с толку. Я... Боже, я не знаю. Но мне очень жаль.

Затем я разворачиваюсь и бросаюсь к двери, спускаюсь по ступенькам, тем самым ступенькам, что и той ночью за руку со Стивеном.

Но сегодня все по-другому.

Сегодня я знаю, что может случиться, и знаю, почему ухожу.

Я ухожу, чтобы спасти его.

Глава 22

Словно он знал, что должен прийти к озеру. Не понимаю, как и почему, но он стоит под моим деревом. Эрик. Как он застал меня здесь? Неужели он гнал сюда, так же сильно выжав педаль газа, как и я?

Он молча стоит в тени, и я подхожу и толкаю его.

Сильно.

Несмотря на то, что Эрик весит больше, чем я, по крайней мере, килограмм на тридцать или тридцать пять, он отлетает назад и падает на мокрый берег озера. Я иду вперед, не останавливаясь до тех пор, пока не оказываюсь над ним, ногами на уровне его бедер.

– Почему ты должен быть прав?

Я выплевываю слова так зло, что сама удивляюсь этому.

Но потом я вижу выражение его лица и понимаю, что все это не его вина. Ему больно так же, как и мне. Он пожимает плечами, все еще лежа в грязи, в то время как отворачивается от меня.

– Я ненавижу тебя, – говорю я, мой голос ломается.

– Неправда, – говорит он просто.

Еще больше я ненавижу то, что он прав.

Я перешагиваю через него и иду к берегу. Мои пальцы почти касаются воды. Я хочу немедленно войти в воду и поплавать, мое тело жаждет ощутить ее прохладу. Но это ничего не изменит.

Я стараюсь обуздать свою боль, свой гнев, в то время как он садится. Его свитер в грязи. Я не должна была так толкать его. Странно то, что он не потрудился сопротивляться; он просто позволил мне сделать это. Словно он знал, что я нуждалась в избавлении от кипящей во мне ярости.

– Итак, – говорю я, сосредоточив свое внимание на воде.

– Итак...? – спрашивает он.

– Я хочу быть с ним. С Коулом, – говорю я.

– Знаю.

В его голосе слышна боль. У меня начинает щемить в груди. Почему я всегда должна делать людям больно?

– Но...

– Что?

– Он уже задает очень много вопросов. Он не собирается останавливаться, пока не узнает правды. А потом, когда узнает, он просто уйдет. – Я делаю паузу, морщась от того, как звучат произнесенные мною слова вслух. – Если сперва я не убью его случайно.

– Понимаю.

– Поклянись, что можешь все исправить.

Моя просьба длительное время остается без ответа. Наконец, он находит слова.

– Я не могу обещать тебе, что ты влюбишься в меня. Но я могу обещать, что если ты это сделаешь... если мы это сделаем...

Я прерываю его, новая идея приходит мне на ум.

– Почему ни один из вас, ребята, не нашел мою маму? Она умерла из-за этого проклятия. Один из вас мог бы спасти ее.

– Как я уже говорил... тебя трудно было найти. Ведь ты не распространяешься о том, кто ты на самом деле.

– Да, это понятно. Но почему она не знала о вашем существовании? Моему проклятию около двухсот пятидесяти лет, и ни одна из сирен не отправилась на поиски никса?

Он смотрит на меня, сидя на том самом месте, все еще в грязи.

– Я надеялся, то ты будешь искать меня. Но полагаю, мне не следует удивляться. Сирены редко живут достаточно долго, чтобы передать легенду.