Междумир - "sonate10". Страница 21

К этому моменту все, находящиеся в помещении, начали собираться вокруг Алли и Мидоу. Судя по лицам, некоторые знали, о чём идёт речь, но другие, похоже, не имели об этом ни малейшего понятия.

— Что за таланты? — спросила Алли. — И как я узнаю, что обладаю ими?

— Да лучше тебе вовсе не знать!

— Прошу прощения, — прозвучал вдруг голос где-то в задних рядах. Все повернулись и увидели Вари. Интересно, как много он слышал? Мидоу мгновенно отлетела от Алли на солидное расстояние и вернулась к прерванной игре.

Остальные тоже отшатнулись от Алли, словно та была ядовитой змеёй.

— У меня хорошие новости, — сказал Вари. — Мисс Мэри только что выторговала у одного Искателя целую корзину жареных кур. Она говорит, что все получат по кусочку.

Устремившийся к лифту ребячий паводок чуть не сбил Алли с ног. И хотя ей тоже невыразимо хотелось курицы, она устояла. Вари, терпеливо оставшийся ждать вместе с ней последнего лифта, не преминул отметить этот факт.

— А ты что же? — спросил он. — Или ты была вегетарианкой при жизни?

Алли не могла понять — он искренен или язвит.

В своей книге «Ты умер — и что теперь?» Мэри Хайтауэр предупреждает:

«Страсть к путешествиям — опасная штука. В Междумире надёжней всего держаться одного и того же места. Послесветы, коим выпало несчастье быть подверженными этой страсти, кончают плохо. Они либо становятся жертвой Злой Гравитации, либо попадают в плен к разбойным шайкам неуправляемых детей. Лишь немногим удаётся избежать подобной участи. Они становятся Искателями, но их существование полно опасностей. Лучше всего найти мирную гавань и оставаться там. А если ты не нашёл такой гавани — приходи ко мне».

ГЛАВА 10

Лифт, идущий вниз

Наследующее утро Алли в одиночестве спускалась на лифте, когда на девяносто восьмом этаже в кабинку вошёл скелет.

У девочки зашлось дыхание.

— Чего уставилась? — буркнул скелет. Дверь закрылась, и лифт двинулся дальше.

Алли быстро сообразила, что это вовсе не скелет. Просто у мальчишки лицо было замазано белым, глаза обведены чёрным, а всё остальное скрывалось под дешёвым костюмом для Хэллоуина. Неяркое послесвечение добавляло ещё один нюанс в общую картину полной потусторонности этого зрелища.

— Извини, — вежливо сказала Алли. — Ты просто застал меня врасплох.

Ребят, имевших несчастье перейти во время Хэллоуина, здесь было двое: этот самый «скелет» и ещё один — в костюме, изображающем разлагающийся труп, и с физиономией, вымазанной зелёным.

Все звали этих двоих Скелли и Мордер.

Как только двери лифта захлопнулись, Скелли сказал:

— Я слышал, ты интересуешься Криминальными Фокусами?

— Ага, — подтвердила Алли. — Но что толку расспрашивать, если никто не хочет отвечать?

— Я мог бы порассказать тебе кое-что. Только пообещай, что никому не скажешь, что слышала это от меня.

Дверь открылась.

— Твой этаж? — спросил Скелли.

Алли собиралась наведаться в комнату игровых автоматов и попробовать оторвать Любистка от Пак-Мана, но с этим можно подождать. Она не вышла из лифта, и дверь снова закрылась.

— Рассказывай всё, что знаешь. Обещаю, никому не скажу.

Скелли нажал кнопку фойе, и лифт начал своё долгое путешествие вниз.

— Здесь недалеко, всего пара миль, есть одно местечко. Здание, перешедшее много лет назад. Кажется, консервная фабрика. Там живёт один чувак... Его называют Проныра. Вот он и учит этим фокусам.

— Каким именно?

— Да всем: паранормальничанью, эктодёрству, скинджекингу, ну, чё там ещё...

— А что это? Я же ни о чём таком понятия не имею!

Скелли нетерпеливо вздохнул.

— Он может показать тебе, как передвигать вещи, существующие в живом мире, как сделать так, чтобы живые слышали тебя, а может, даже и видели. Рассказывают, что он может выхватывать вещи из их мира и переносить сюда — заставляет их перейти в Междумир.

— И он может этому научить?

— Так говорят.

— А сам ты с ним знаком?

Мальчишка чуть стушевался.

— Ну... знаю ребят, которые ушли к этому чуваку. Но они не вернулись.

Алли лишь пожала плечами.

— Может, после визита к этому Проныре они нашли место поинтереснее, чем эти башни. Наверняка они не вернулись, потому что не захотели, вот и всё.

— Может, — согласился Скелли. — Если хочешь, могу дать адрес.

Алли хотелось бы расспросить парня поподробнее, но в это время двери лифта разъехались, «скелет» вышел, а на его место из фойе залетела стайка детишек — они отправлялись наверх.

Ник. Ники. Николас.

Он потратил несколько часов на то, чтобы вспомнить своё имя, и уж теперь, когда оно наконец-то всплыло в его мозгу, он его так просто не отпустит! Его зовут Ник. Ник Как-его-там. Фамилия у него была японская, потому что папа был японец. Мама — белая. Хотя, по правде сказать, их лиц он уже не помнил, но войну с памятью за лица родителей оставил на потом. Сейчас ему требовалась вся его воля, чтобы удержать в сознании собственное имя.

Ник. Ники. Николас.

Придёт время — он вспомнит и фамилию. Вспомнит обязательно, даже если для этого ему потребуется разыскать собственную могилу и прочесть, что написано на памятнике.

И тогда он будет крепко держать своё полное имя в памяти, и никто не посмеет называть его Херши, или Кэдбери, или Гирарделли, или ещё как-нибудь. Только Ник, Ники, Николас!

Он взял множество мелких листочков бумаги и на каждом написал своё имя. Распихал бумажки по всем карманам, по всем ящикам в шкафу и комоде, сунул под матрас и спрятал под подушками дивана, на котором спал Любисток. Мальчик, конечно, возражать не будет — он и так уже несколько дней не появлялся у себя «дома».

Ник, Ники, Николас.Может, даже Ник-о...

В дверь заколотили. Ник знал — это Алли. Только она всегда колотила изо всей силы. Стук Мэри был деликатен и тих. Алли же ломилась в дверь так, словно хотела снести её с петель.

— Я занят! — крикнул Ник. — Уходи!

Но она продолжала колошматить в дверь. Что поделаешь, он вынужден был впустить несносную девчонку.

Когда Алли вошла и окинула комнату взглядом, на её лице появилось выражение, означавшее: «Что за чертовщина здесь происходит?»

— Ник, что это ты вытворяешь?

Ник обернулся и обомлел. Только теперь он увидел, что наделал. Вся комната пестрела клочками бумаги. Они были не только в шкафах и под подушками, но везде, по всему помещению. Такое впечатление, что комнату занесло снегом. Он не только использовал всю бумагу, лежавшую в ящике комода, но и разорвал все книги, стоявшие на полках. Мэрины книги! Он порвал их в клочья и на каждом накарябал «Ник», причём с обеих сторон!

Только сейчас он обнаружил, что уже наступил день. А ведь он, кажется, начал свою работу в вечерних сумерках? Неужели он провозился всю ночь?! Ник потерял дар речи. Он не мог понять, как это произошло. Похоже, он впал в транс, из которого его вывел приход Алли. Самое невероятное, что что-то внутри него требовало выбросить Алли за дверь и вернуться к прерванному занятию. Очень важному занятию! Ник, Ники, Николас...

Стоп! Да ведь с ним происходит в точности то же самое, что с теми детьми, которые играют в мяч на площади, или с теми, что каждый вечер смотрят «Корабль любви»! Он нашёл свою «нишу» и даже не заметил, как это случилось.

Он посмотрел на Алли умоляющим взглядом, открыл рот, но оказался не в силах произнести ни слова.

Ему было невыносимо стыдно. И объяснить он ничего не мог...

— Ладно, расслабься, — сказала Алли. — Мотаем отсюда!

— Что?

— Что слышал. Мы уходим!

Как это — «уходим»? А Мэри?

— Нет! Я никуда не пойду!

Алли уставилась на него так, словно он был придурком. Может, и был.

— А ты что предлагаешь? Увязнуть здесь навсегда и целую вечность только и знать, что писать своё имя?