Странные ангелы - Папилина Ф.. Страница 42

Я закрыла рот и взглянула на учительницу. Блетчли сложилась пополам, как тряпичная кукла, и упала на колени. Ее лицо приобрело синюшный оттенок, правда, глаза больше не вылезали из орбит и вернулись в нормальное состояние. Вокруг кричали перепуганные ученики, а у меня в затылке вдруг зазвенел еле слышный тревожный сигнал.

Я перевела взгляд на белую школьную доску, которая держалась всего на паре болтов и тряслась мелкой дрожью, ударяясь о стену. В следующее мгновение она со страшным грохотом рухнула на пол, а посередине пробежала длинная зигзагообразная трещина.

Из меня будто выпустили рвущийся наружу пар, одним движением открыв вентиль, и сразу наступило сладкое чувство облегчения.

Блетчли по-прежнему ловила воздух ртом, упав на бок, но лицо понемногу приобретало естественный цвет. В заднем ряду у кого-то началась рвота. Вдруг голова резко склонилась набок, будто мне отвесили звонкую оплеуху, даже щека заныла. Воздух загустел и наполнился электричеством, став горячим и влажным, как перед надвигающейся летней грозой.

В классе поднялся переполох, ребята испуганно повскакивали со своих мест, кто-то истерично кричал, и только Грейвс по-прежнему сидел неподвижно за партой. Его глаза горели зеленым пламенем, а серебряная сережка в ухе мерцала, словно ночная звезда в небе. В изумлении парень приоткрыл рот, будто ему только что в голову пришла замечательная идея, и он старательно обдумывает ее, забыв про все на свете.

Я повернулась к классу спиной и, еле передвигая дрожащие, словно после пятимильной пробежки, ноги, направилась к двери. Поднявшийся переполох усилил новый пронзительный звук — это раздался школьный звонок, раньше положенного времени возвестивший о конце урока. Странное совпадение, не находите?

Зубы стиснулись сами собой, и, жалко всхлипнув, я вышла из класса.

Я успела отойти от школы на четыре квартала и шла, не замедляя шага, когда в мою куртку неожиданно вцепился Грейвс, попутно прихватив несколько прядей волос, и дернул назад. От резкого рывка я бы обязательно упала, не придержи он меня, но поскольку времени на перегруппировку не было, мы оба неуклюже завалились в кучу грязного снега, которую сгребли со всей улицы. Ни шапки, ни шарфа на мне не было, и холодный снег обжигал ладони, пока я пыталась подняться на ноги и справиться с запутавшейся лямкой сумки. А рядом барахтался Грейвс, изрытая тихие ругательства, из которых я лишь услышала: «…какого черта ты сделала это?»

— Знаешь, — обратился он ко мне, выбираясь из слежавшейся кучи снега, словно неваляшка, — с тобой не соскучишься! Сначала кусает оборотень, потом меня бьют, привязывают к кровати и водят по всему городу, как Джеймса Бонда, а теперь из-за тебя чуть не задохнулась идиотка-училка! Ничего не скажешь, умеешь ты придать нашей скучной жизни яркие краски!

Что я могла ему возразить? С одной стороны, учительницу и пальцем не тронули, с другой — это не имеет значения. Ведь я желала ей всяческих неприятностей, а значит, навела порчу. Так это называла бабушка, добавляя, что имеющие «дар» должны держать в узде свои желания! Я хорошо снимаю сглазы и порчу, но сама наводить их на людей не пробовала, потому, что бабушка не хотела и слышать об этом. Тем не менее, она частенько говаривала: «Не умеешь сглазить, не сумеешь и вылечить». Обычно это происходило, когда к нам в очередной раз наведывались представители окружной налоговой полиции с претензиями по налогу на имущество.

«Порча — это крайнее средство, Дрю! Не забывай об этом, девочка моя!» — неизменно добавляла она.

Бабушка не зря считала, что «крайнее средство» может принести как пользу, так и вред, балансируя на тонкой грани, и в качестве примера приводила действие слабительных препаратов. «Если принимать правильную дозу, пройдут запоры, а если переборщить, можно спустить в унитаз все внутренности, вплоть до мозгов! Слушай и мотай на ус, детка!»

Я очень хотела спросить у бабушки, как происходит процесс перемещения мозгов по пищеварительному тракту, но в последний момент оробела.

Грейвс тем временем склонился надо мной, схватил за куртку и резким рывком поставил на ноги, чуть не вырвав кусок ткани.

— Лучше расскажи, наконец, что происходит! Или клянусь Богом, я такое… — Он в недоумении взглянул на меня. — Э, да ты никак плачешь!

Если под «плачешь» он подразумевал «ревешь, как корова», то не ошибся бы. Я вытерла рукавом нос, раздраженно фыркнула в ответ и… опять заревела. Слезы ручьями катились по лицу.

— Пошел к черту! — оттолкнула я Грейвса. — Ты все усложняешь, а мне это не нужно! Я без пяти минут труп, черт возьми! Как ты этого не понимаешь? Я уже покойница!

Он стряхнул грязный снег, застрявший в волосах, и с философским видом заметил:

— Не обольщайся. Среди трупов таких зануд и рев не встречается. Давай, покойница, шевелись. Надо идти. Для Блетч вызвали «скорую». Тебе наверняка не захочется смотреть, как ее откачивают.

Какого черта ты ко мне привязался?

Я готова была снова разреветься от обиды, но тут вдали послышался вой сирены, который привел меня в чувство лучше, чем ушат ледяной воды, вылитый на голову. Я, наконец, пришла в себя и поняла, что стою посреди улицы, вывалявшись в грязном снегу, и размазываю по щекам слезы. Уверена, что на ногах у меня разные носки. Все тело ноет от многочисленных синяков и ссадин, в спину будто всадили кол, а голова со слипшимися волосенками не мыта уже два дня. Я вдруг почувствовала себя убогой замарашкой. А разве разумно с моей стороны таскать в сумке револьвер? Тяжелая игрушка совсем оттянула плечо.

Я вела себя как последняя идиотка, и осознание этого факта вывело меня из ступора, в котором прошли последние дни.

Я поковыляла рядом с Грейвсом, пытаясь выровнять дыхание, но потерпела неудачу. Ноги подкосились, а улица вдруг стала расплываться перед глазами, поэтому я не возражала, когда Грейвс подхватил меня под локоть и повел по тротуару.

— Ну почему мне не везет на подружек? — воздел он глаза к небесам. — Наконец-то встретил девушку, которая мне понравилась, а она оказалась чокнутой! Ох, горе мне, горе!

— Подружка?

Я задохнулась от негодования. Ах, Дрю, ты сегодня даже зубы не почистила. Какая непростительная небрежность с твоей стороны. Разве можно нарушать правила гигиены и не умываться по утрам? Вот появится угревая сыпь на коже, и тогда добро пожаловать в Город Прыщей, выросший на лице мисс Андерсон.

Правда, в данный момент это не имеет большого значения, потому, что щеки горят огнем и никаких прыщей не видно.

Грейвс исподтишка бросил на меня робкий взгляд. На по-детски наивной физиономии уже просматривались черты взрослого мужчины, в которого он превратится через несколько лет. Высокие скулы будут более выразительными, и станет мой приятель одним из красавцев-метисов, по которым сходят с ума девушки. Кстати, кожа у него чистая и красивая — любая девчонка позавидует! — только слегка раскраснелась от мороза.

— Что, здорово, да? — спросил будущий красавец.

Глазам не верю, неужели он покраснел? Впрочем, и мои щеки разрумянились не от холода, жар перекинулся на шею. Грейвс не сводил с меня выжидательного взгляда, а я не могла отвернуться.

Господи, да когда закончится это безумие?!

Я вытерла нос рукавом, жалея, что под рукой нет бумажных носовых платков.

— Я не… — начала я и осеклась, договаривая про себя: «…не встречаюсь с мальчишками. У меня не будет времени на эти пустяки, даже если ты самый классный парень из всех, что я встретила в жизни. И…»

Грейвс с жалким видом привычно пожал плечами. Алая краска, точно не имеющая ничего общего с морозной погодой, залила его щеки и шею. Оказывается, мы с Грейвсом оба легко смущаемся.

— Я пошутил, Дрю! Господи, да не бери в голову! Идем дальше! — с горечью в голосе произнес он.

Грейвс по-прежнему вел меня за руку, и, надо сказать, я не особо сопротивлялась. Тем не менее…

— Вот, сорвали уроки в школе! Подпортишь мне средние баллы, Дрю! — рассмеялся гот.