Стечение обстоятельств - Маринина Александра Борисовна. Страница 7

Вернувшись к себе, она сунула кипятильник в высокую керамическую кружку с водой и набрала номер внутреннего телефона.

– Мишенька, вы не хотите выпить со мной кофе?

– С удовольствием, Анастасия Павловна. Бегу.

Через минуту к Насте зашел Миша Доценко, неся с собой чашку и коробку с сахаром.

– Что вы, Миша, – укоризненно покачала головой Настя. – Я же вас пригласила. Разве гости приходят со своими продуктами?

– Знаете, – смутился Миша, – времена сейчас трудные. Приходится следить за собой, чтобы не превратиться в нахлебника.

Настя разлила кофе, подвинула Мише чашку и пакетик с печеньем.

– Мишенька, расскажите мне, пожалуйста, о деле Филатовой. На совещании это прозвучало как-то… Ну, скомканно, что ли. Я, признаться, мало что поняла.

Доценко напряженно молчал, не отводя глаз от дымящейся чашки. Насте хотелось было повторить вопрос, как вдруг ее осенило. Ну конечно! Как же она сразу не сообразила! Миша Доценко, хотя и работал в их отделе недавно, заслужил прочную репутацию мастера устной речи. Он прекрасно умел вести беседу, мог заговорить любого, четко формулировал мысли, излагал их ясно и последовательно. Сообщение в его устах просто не могло выглядеть скомканно. Если только… Если только он сам этого не захотел. Судя по всему, это было требование Гордеева. Он не хотел, чтобы его сотрудники, услышав все детали происшествия в квартире Филатовой, «понесли» по коридорам Петровки нелестную оценку Голованова и Бажова. Поэтому он и Настю оставил после совещания, а не дал ей задание при всех. Ох, хитер Колобок! Припрятал камень за пазухой. Никто не знает, что у него появился большой зуб на борцов с высокими доходами. Пусть никто не догадывается, но уж Колобок им этого не забудет. Придет время, и он этот камень достанет. Надо отдать справедливость Колобку: он никогда не нападает первым. Но для защиты своих ребят держит про запас мощный арсенал таких вот «камней» и «зубов».

– Мишенька, – засмеялась Настя, – Виктор Алексеевич рассказал мне и про чайник, и про мужчину, который вышел из подъезда. Он поручил мне взять у вас всю информацию, которой вы располагаете. А вам велел поговорить с задержанным. Так что перестаньте темнить. Расскажите-ка мне, что собой представляет эта Филатова.

Миша сбегал к себе, принес блокнот и начал рассказывать Насте все, что успел узнать с тех пор, как его подключили к делу.

Филатова Ирина Сергеевна, тридцати шести лет, образование высшее юридическое, кандидат наук, работала в Институте МВД со дня окончания университета, то есть полных тринадцать лет. Живет вдвоем с отцом, Сергеем Степановичем Филатовым, в малогабаритной двухкомнатной квартире. Мать умерла. Была замужем, но недолго, с 1984 года в разводе, детей нет. Соседи ничего конкретного рассказать не могут: шумных компаний не было, подозрительных визитеров тоже. Отец с четвертого июня находился в санатории в Крыму, в субботу прилетел. Он назвал двух близких подруг Филатовой и по меньшей мере четверых мужчин, которые в разное время были с ней близки. Побеседовать с ними пока не удалось – никого из них в выходные дни дома не застали. По утверждению отца Филатовой, из дома ничего не пропало, все деньги и ценности на месте. Кстати, Сергей Степанович был сильно удивлен тем, что электроплита оказалась в неисправности. На момент его отъезда в санаторий все было в порядке, он, как инженер, может судить об этом достаточно уверенно. Ключи от квартиры были только у него и у дочери. О том, что Ирина давала кому-нибудь ключи, ему неизвестно, но в их семье это было в принципе не принято.

– Хорошо, – сказала Настя. – Теперь задержанный водитель. Что о нем известно?

– Во всяком случае, то, что он говорил, пока ничем не опровергнуто. Он действительно провожал человека на самолет, вылетающий из Внукова в два сорок пять тринадцатого июня. Билет был приобретен за неделю, шестого июня. Филатова улетела в командировку в Краснодар, должна была прилететь двенадцатого около девятнадцати часов, но из-за дождя Москва не принимала, самолет сел во Внукове только в час сорок ночи. Так что встреча Захарова с Филатовой в аэропорту никак не могла быть запланированной.

– Как вы сказали? – встрепенулась Настя. – Захаров?

– Захаров Дмитрий Владимирович, сотрудник частного охранного агентства, до 1990 года работал в тридцать пятом отделении милиции.

– Захаров… – Настя вздохнула. – Тот самый Захаров. Жаль.

– Вы его знаете? – удивился Доценко.

– Правильнее сказать, я была с ним знакома. Я не очень хорошо знала его. Но помню, что парень он отчаянный, рисковый, с авантюрной жилкой. И всегда хотел иметь много денег. Он вполне мог вляпаться в какую-нибудь некрасивую историю, но не из подлости душевной, а исключительно из азарта и любви к приключениям.

– Надо же, как мир тесен, – покачал головой Миша, подходя к окну.

– Да что вы, Мишенька, разве надо этому удивляться? – махнула рукой Настя. – Любой человек, проработавший в уголовном розыске больше пяти лет, так или иначе сталкивается практически со всеми розыскниками и следователями города Москвы. Нас ведь очень мало на самом-то деле. Еще год-другой, и вы сами в этом убедитесь. Узкий, так сказать, круг. Ладно, вернемся к Захарову. Он, конечно, отрицает, что был знаком с Филатовой раньше?

– Конечно, но будем проверять, опрашивая ее друзей и сослуживцев.

– Когда же это вы успеете? Завтра утром Захарова надо освобождать.

– К двум часам еду в институт, договорился с начальником Филатовой.

– Тогда беседу с Захаровым придется перенести на вечер. Вы спрашивали его, о чем он говорил с Филатовой во время поездки?

– Нет. Я с ним вообще не разговаривал. Мне дали протокол допроса, составленный при задержании, и велели проверить его показания. Что я и выполнил.

– Ясно. – Настя достала чистую бумагу. – Я вам напишу, какие вопросы следует непременно выяснить в институте и что надо спросить у Захарова. Если позволите совет, то постарайтесь в институте беседовать только с женщинами. Мужчин пусть опрашивает… Кто еще работает по этому делу?

– Коротков и Ларцев.

– Значит, Коротков. Он у нас достаточно невзрачный, чтобы не будить в мужчинах инстинкт соперничества. И еще, Мишенька. Возьмите диктофон. Мне нужны дословные показания, а не ваши впечатления. Ладно?

– Хорошо, Анастасия Павловна.

– Не обиделись? – улыбнулась Настя. – Не обижайтесь, Миша. Память и внимание очень избирательны. Я доверяю вашей добросовестности, но избирательность в нас уже заложена, и приказать ей выключиться мы не можем. И я могу что-то упустить. Поэтому нужен магнитофон. Последний вопрос. Результаты вскрытия есть?

– Обещали к обеду. Но протокол сразу заберет следователь. Ему очень хочется, чтобы это был несчастный случай.

– Понятное дело, – кивнула Настя. – Кто проводил вскрытие?

– Айрумян.

– Ладно, я ему позвоню. Ну, Мишенька, вперед. Держите мои шпаргалки. Встречаемся с вами в восемь утра. Я хочу все узнать до того, как отпустят Захарова. Да, чуть не забыла. Кто из криминалистов выезжал на квартиру Филатовой?

– Олег Зубов.

– Фотографии, наверное, уже у следователя? Придется падать Зубову в ножки, чтобы еще отпечатал.

– Я уже упал. – С этими словами Миша достал из папки фотографии, сделанные на месте происшествия. – Держите.

– Мишенька, я вас обожаю. – Настя послала ему воздушный поцелуй. – Бегите. Жду вас завтра в восемь.

Доценко ушел, а Настя принялась разглядывать фотографии, сделанные в квартире Филатовой. Вот сама погибшая. Интересное лицо, отметила Настя, черты не очень правильные, но выразительные. Наверное, пользовалась успехом у мужчин. Кухня маленькая, примерно пять квадратных метров, тесная. Вот прихожая. Возле входной двери тумба с телефоном. Ясно видны кроссовки с длинными развязанными шнурками, аккуратно стоящие под вешалкой. Что-то не вяжется, подумала Каменская. Она должна была быстро найти деньги и отнести их водителю, а вместо этого старательно расшнуровала кроссовки, поставила их на место и пошла в кухню включать плиту. Если бы она не оставила Захарову паспорт, можно было бы подумать, что она не собиралась отдавать эти деньги. Чего ее понесло на кухню? Может быть, она там деньги держала? Настя сделала пометку на листе бумаги с крупной надписью наверху «Зубов». Другой вариант – деньги были в комнате, на улице ливень, кроссовки мокрые, сняла их, чтобы не испачкать ковер. На листке «Зубов» появилась вторая пометка. Панорамная фотография большой комнаты. Идеальный порядок. Видно, что в ней давно не было людей. Кресла стоят строго симметрично по обе стороны журнального столика. Узловые фотографии – книжные полки, стенка. Любительская фотография Ирины, очень удачная. Фото женщины лет сорока с небольшим, вероятно, ее матери. В одной из застекленных секций стенки, где хранится посуда, набор стеклянных фигурок: тигр, змея, петух, собака, кошка – всего двенадцать. Больше никаких безделушек в комнате нет, только вещи и книги. Маленькая комната. Определенно, в ней жила Ирина. Диван, письменный стол с пишущей машинкой, кресло, торшер. Больше ничего – комната слишком мала.