Ангел Габриеля - Робертс Нора. Страница 11

Весь этот мирок принадлежит ему! Вы можете это представить? Многие акры! Он, должно быть, это знает, и ему это нравится, иначе он бы не был так уверен в себе. — Она снова засмеялась и прижала свободную руку к обледеневшему стеклу. — Знаете, похоже, он смотрит на нас, как на зверушек, выставленных в зоопарке!

Олень уткнулся носом в снег, может быть, выискивая под ним траву, а может быть, учуяв запах другого животного. Он двигался медленно, уверенный в своем одиночестве. А с деревьев на него падали снежинки.

Вдруг он резко поднял голову, пронзив воздух высокой короной рогов, поскакал по снегу и исчез в лесу.

Лора, засмеявшись, повернулась от окна и мгновенно обо всем забыла.

Она не осознавала, что они с Гейбом стоят так близко друг от друга!

Он тоже не осознавал. Они по-прежнему держались за руки. За окном сверкало солнце, теряя силу по мере того, как день клонился к вечеру. А домик, как и лес за его стенами, пребывал в абсолютной тишине.

Наконец, он прикоснулся к ней. Он не собирался делать этого, но в тот момент, когда его пальцы скользнули по ее щеке, понял, что должен это сделать.

Лора не отшатнулась. Вероятно, если бы она отшатнулась или просто отдвинулась от него, он бы это принял. Сейчас Гейб был почти уверен, что он бы это принял.

Но она не отодвинулась.

Он чувствовал, как ее рука нервно дрожит в его руке. Он тоже испытывал нервное возбуждение: это было для него новым испытанием. Как он посмел приблизиться к ней, твердо зная, что этого делать нельзя? Почему он не смог сопротивляться соблазну, хотя умом понимал, что поступает неправильно?

Чуткими пальцами художника он ощущал ее кожу. Настоящую. Он чувствовал не портрет, а живую женщину. Что бы ни случилось в ее жизни, что бы ни сделало ее той, кем она стала, это было вчера.

А сейчас ее большие, не на шутку испуганные глаза неотрывно глядели на него. Лора не двигалась. Она ждала.

Выругавшись себе под нос, Гейб медленно, даже очень медленно, приблизил свои губы к ее губам.

Допускать это было безумием. Еще большим безумием было хотеть этого. Но еще до того, как его губы коснулись ее губ, Лора почувствовала, что капитулирует перед ним. Она тут же взяла себя в руки, не зная, чего можно ожидать от себя или от него.

Такое случилось с ней, наверное, впервые! Впервые не только с ним, но и вообще с кем бы то ни было. Никогда никто не целовал ее вот так. Она знала страсть, мимолетное, почти болезненное желание, вызванное жаром и неистовством. Она знала требования, некоторые из которых могла удовлетворить, а некоторые не могла. Она знала ярость и голод мужчины по отношению к женщине, но никогда не знала подобного благоговения и даже не подозревала о его существовании.

И все же, и все же в этом поцелуе были намеки на более темные сдерживаемые желания, делающие объятия более возбуждающими, более манящими. Гейб запустил руки ей в волосы, а губами бесконечно ласкал ее губы. Лора чувствовала, как земля уходит из-под ног, но инстинктивно знала, что он вернет ее на место.

Он должен был остановиться, но не мог. Одно прикосновение, всего лишь одно прикосновение, и ему неудержимо хотелось большего. Ему казалось, что пустота, жившая в нем, теперь невероятно быстро, ужасающе заполняется…

Ее руки, робкие и даже невинные, обвили его плечи. Когда она раздвинула губы, в этом ее приглашении чувствовалось какое-то несмелое любопытство. Он ощущал запах весны, хотя она была погребена под снегом, чувствовал его в ее волосах, на ее коже. Даже запах дерева, который всегда стоял в хижине, не мог его победить.

В камине потрескивали поленья, а ветер, поднявшийся с наступлением вечера, начал жалобно стучать в стекло. Лора вздохнула, хотя ее теплые податливые губы были закрыты его губами.

Гейб хотел осуществить свою фантазию, заключить ее в объятия и отнести в постель. Лечь с ней, снять с нее рубашку и почувствовать своей кожей ее кожу. Чтобы она касалась его, обнимала его, доверяла ему.

Война внутри него разгоралась. Она была не просто женщиной, она была женщиной, которая носит ребенка. И внутри нее созревает не просто ребенок, а ребенок другого мужчины, которого она любила!

Он не может любить ее! Она не может ему довериться. И все же она его манила, ее тайны, ее глаза, глаза, которые говорили больше, гораздо больше, чем ее слова. И ее красота, которая, хотя она этого не понимала, заключалась не только в чертах лица.

Поэтому он должен прекратить, пока сам точно не решит, чего он хочет… и до тех пор, пока она не будет настолько доверять ему, что сама расскажет всю правду о себе.

Гейб оттолкнул бы ее от себя, но она прижалась лицом к его плечу.

— Пожалуйста, подождите хотя бы минутку!

В голосе Лоры чувствовались слезы, и они волновали его гораздо больше, чем поцелуй. Воинственное напряжение усиливалось, и в конце концов он погладил ей волосы. Почувствовав толчок ребенка, Гейб задумался: что же ему делать?

Простите. — В голосе больше не слышалось слез, но Лора не отпускала его. Откуда ему было знать, как ей хочется его объятий? — Я не хочу навязываться вам.

Вы и не навязываетесь.

Вот и хорошо. — Выпрямившись, она отступила.

Слез не было, но ее глаза все же увлажнились.

Вы, конечно, скажете, что не хотели этого, но все в порядке.

Я действительно этого не хотел, — ровным голосом произнес Гейб. — Но извиняться не собираюсь!

А! — Лора в некотором замешательстве оперлась рукой о спинку кресла. — Пожалуйста, поймите, я не хочу… не считайте меня за… черт! — С этими словами она прекратила борьбу и села. — Хочу просто сказать, что ничуть не оскорблена вашим поцелуем, я же все понимаю!

Прекрасно! — Он чувствовал себя лучше, гораздо лучше, чем предполагал. Небрежно пододвинул другое кресло и оседлал его. — Что вы понимаете, Лора?

Она думала, на этом их разговор закончится. Гейб найдет легкий выход из неловкого положения. Она отчаянно старалась высказать свои чувства, не сболтнув лишнего.

— Вы просто жалели меня и немного увлеклись и мною и живописью!

Почему она не могла расслабиться? Почему он так странно смотрит на нее?

— Я не хочу, чтобы вы меня неправильно поняли. Я никак не ожидал…

Земля мгновенно ушла из-под ног. Лора была готова прекратить этот диалог, но Гейб, удивленно подняв брови, сделал приглашающий жест руками, словно бросал ей вызов к завершению.

— Я понимаю, вы бы не увлеклись мной… физически… учитывая мое положение. И мне не хочется, чтобы вы истолковали происшедшее с нами сейчас как нечто большее, чем… просто доброту!

— Не смешите меня! — Словно обдумывая ее слова, Гейб почесал подбородок. — Не глупите! Вы привлекаете меня, Лора, в значительной степени и физически. Заниматься с вами любовью при вашем положении, может быть, и невозможно, но это не значит, что у меня нет такого желания!

В ответ она удивленно раскрыла рот и взмахнула руками.

То, что вы носите ребенка, только одна из причин, по которой я не могу заняться с вами любовью. Вторая, не такая очевидная, но не менее важная, заключается в том, что я хочу знать всю правду о вас, Лора! Всю!

Не могу.

Боитесь?

Она помотала головой и вздернула подбородок. Глаза ее заблестели.

— Стыдно!

Он ожидал услышать что угодно, но только не это.

— Почему? Потому что вы не были замужем за отцом ребенка?

— Нет. Пожалуйста, не спрашивайте!

Гейб хотел поспорить, но сдержался. Лора выглядела бледной, усталой и очень хрупкой.

— Хорошо, пока не будем об этом. Но поразмыслите сами. Я питаю к вам чувства, и они становятся сильнее, чем нам обоим бы хотелось. И сейчас будь я проклят, если знаю,

что делать!

Когда он поднялся, она дотронулась до его руки.

Делать нечего, Гейб. У меня нет слов, чтобы выразить, как бы мне хотелось, чтобы все было иначе!

Жизнь такова, какой мы ее делаем, ангел! — Он коснулся ее волос и сделал шаг назад. — Пойду-ка принесу дров.

Лора сидела в пустом домике и сильнее, чем чего-либо и когда-либо, хотела как можно лучше сделать свое дело.