Переиграть войну! Пенталогия (СИ) - Рыбаков Артем Олегович. Страница 16

– Так, лирика – потом! Что ты еще там вычитал? – спросил командир.

– Судя по карте, мы уже во втором эшелоне немцев. Если исходить из тех сокращений, что я разобрал, то вокруг куча штабов и тыловых подразделений, типа саперов, артиллеристов, отдельных транспортных частей и немного пехоты.

– А подвижные соединения где?

– Уже за Березиной, дырки в нашей обороне нащупывают под Витебском и Оршей.

– Так, тылы – это самый цимес! – вступил Бродяга. – Нам бы групп пять толковых организовать – так половину Белоруссии перекроем.

Сотников с сомнением посмотрел на него:

– Что, лейтенант, не веришь? А ведь нам – только шоссейки перекрыть. Ну, и для профилактики – железку.

– Но почему?

– У немцев колея другая, и подвижного состава не хватает. Перегружать приходится.

Я вгляделся в карту:

– Здесь есть несколько мостов: у Боубли, Прудища и Аароновой Cлободы, если их взорвать, то на недельку шоссе от Рогово на Минск мы заблокируем. Если я правильно определился, мы сейчас здесь, – я ткнул пальцем в карту, – между Колоницами и Кутой. А это значит, что это самое шоссе проходит чуть юго-западнее «нашего» леса. Далее, мост у Прудищ является ответвлением шоссе на Заславль. Так?

Командиры, внимательно следившие за моим пальцем, согласно кивнули.

– А потом я предлагаю пошалить на трассе, идущей от Радошковичей на восток. Если получится, то сможем создать некоторые проблемы с переброской войск и снабжения к Березине. И еще, я считаю, что надо определиться, остаются ли уровцы с нами или идут на соединение к фронту. Вы что скажете, лейтенант?

Фермер задумчиво посмотрел на Сотникова, потом на меня:

– Ты, Антон, иди пока, а мы с товарищем лейтенантом побеседуем.

Выйдя на «двор», я обнаружил, что окруженцы, видимо, уверовав в наши боевые качества и почувствовав себя в полной безопасности, с комфортом расположились на солнышке и предаются, как писали в старину, «томной неге». «Непорядок!» – подумал я, к тому же для реализации одной идеи, пришедшей мне на ум буквально десять минут назад, требовались рабочие руки.

– Сержант Несвидов!

– Я!

– Отберите еще двоих. У меня есть для вас задание.

– Понял, товарищ старший лейтенант.

К моему удивлению, он выбрал Трошина, хотя, казалось бы, мог дать отдохнуть пожилому, по армейским меркам, бойцу, и одного из молодых.

– Так, товарищи, первая часть задания не очень приятная – надо раздеть немцев. И рассортировать их форму. Без следов пуль и пятен крови отложите в сторону. Остальное отнесете к штабу. Задача ясна?

– Да. – По лицам всех троих было видно, что мое предложение их не радует.

– Боец Трошин, вы собрали металлические обломки?

– Нет. Так немцы же приехали…

– Сержант, придется изменить наши планы. Боец Трошин будет выполнять другую работу… А я ему помогу.

Отправив Трошина копаться в сараях, я пошел к «Опелю» в раздумьях, как его можно каннибализировать. И первое, что я увидел, были противогрязевые цепи, закрепленные на бортах машины. «Вот и славно, трам-пам-пам…» Притащив цепи к сараю, я помог Трошину с поисками металлического хлама, заодно собрав валяющиеся в траве гильзы. Вся эта суета заняла около получаса. Сержант и бойцы как раз закончили обдирать немцев и подошли к «штабу» с охапками окровавленного сукна.

– Так, боец… Хотя нет, тут двое нужны. Вы двое, – я ткнул рукой в «молодых», – принесите из сарая кадушку с «живицей».

– С чем?

– Городской, что ли? – спросил я.

– Да. Из Москвы.

– Это хорошо, земляк, значит. Сержант, покажите им кадушку, – это уже Несвидову.

Когда бойцы под чутким руководством сержанта притащили не такую уж и легкую кадушку, я взял один из «попорченных» мундиров и расстелил его на траве.

– Так, лейте смолу на него. Тонкой струей.

Когда смола тонким слоем покрыла сукно, я остановил бойцов. Трошин задумчиво глядел на все эти непонятные манипуляции. Взяв пару горстей ржавых гроздей, я высыпал их на смолу, а потом добавил и все собранные гильзы. «Хм, маловато будет», – подумал я.

В этот момент Трошин, видимо, решил, что с него хватит:

– Товарищ старший лейтенант госбезопасности, а зачем все это?

– Это, товарищ Трошин, осколочная матрица.

– Что?

Я добавил еще металлических обломков, после чего сложил мундир пополам, так, чтобы смола и металл остались внутри. Повернувшись к бывшему майору, сказал:

– Смола немного подсохнет, и матрица будет готова.

– Да, но зачем?

– Накладываем получившийся пакет на любой заряд взрывчатки и… Дальше рассказывать надо?

– Нет, не надо, – ответил экс-майор, рассматривая меня с каким-то новым выражением на лице.

– Да, кстати, оторвите у мундиров рукава – они для накладных зарядов подойдут. И пуговицы спорите – как шрапнель будут! – Подумав, я усмехнулся. – А представьте, найдут они немецкого солдата с немецкой пуговицей во лбу. Сюрреализм, да и только!

Все рассмеялись, а Трошин посмотрел на меня с еще более удивленным видом. Наверное, я его «сюрреализмом» так зацепил.

Подождав, пока бойцы отсмеются, я направил двоих за кадушками, а сержанта – за взрывчаткой. Когда четыре единицы бочкотары были доставлены, я велел рядовым проделать отверстия в днищах кадушек, причем точно по центру:

– А как это сделать, вам расскажет боец Трошин, он в тригонометрии дока!

Тут один из солдат, принесших деревянную тару, спросил:

– Товарищ старший лейтенант госбезопасности, а там немец на стене висит, вы что с ним делать будете?

– «Выпотрошим».

На лице бойца явственно отразился испуг.

– Тьфу ты, это жаргон такой, разведывательный. «Выпотрошим» означает, что мы его допросим в быстром темпе.

– А, тогда понятно… – неуверенно протянул боец.

Очень удачно в этот момент на дороге показался Тотен, только что сменившийся с поста. Увидев меня, он радостно замахал рукой. Когда Алик подошел к нам, то сразу же начал расспрашивать, как прошел бой.

– Нормально. Они и дернуться не успели. Всех положили, кроме одного. И ты нам нужен. Сейчас допрашивать будем.

Заглянув в «штаб», я попросил Бродягу продолжить изготовление фугасов, а сам вместе с Фермером и Тотеном пошел за выгородку к немцу. Тот по-прежнему висел на крюке, правда, судя по тому, как его скособочило, мышцы спины у него уже болели не по-детски.

– Guten Tag, [15] – поздоровался вежливый Тотен.

«Он бы ему еще располагаться поудобнее предложил», – подумал я.

Немец презрительно посмотрел на нас. Ну еще бы, ведь в плен он попал по чистой случайности, хитрые азиатские недочеловеки обманули арийца.

– Sprechen sie Russisch [16]? – начал Тотен.

Ответом была презрительная улыбка.

– Woher kommen Sie [17]?

Та же реакция.

– Тох, объясни клиенту, что он неправ! – Похоже, командиру быстро надоело хамство пленного.

– Грубо или больно?

– Больно.

Подойдя к пленному, я хлестко, с оттягом, расслабленной кистью ударил немца по ребрам. Он взвыл и попытался брыкнуть меня ногами, чем еще больше усилил боль в напряженных межреберных мышцах. Глухо охнув, он повис на крюке. Кивком предложив Тотену продолжать, я отошел на пару шагов.

– Woher kommen Sie? Nennen Sie das Dorf, die Stadt [18]?

Немец продолжал молчать.

Еще один хлест по ребрам. Вой.

В задумчивости отойдя на пару шагов и разглядывая немца, я машинально начал напевать одну из своих любимых песенок:

Komm schlie? die Augen glaube mir Wir werden fliegen u?bers Meer Ich bin nach Deiner Liebe so krank Die sich an meinem Blut betrank [19].

Пленный вздрогнул и пристально уставился на меня. Не знаю, что он там подумал, наверное, решил, что я кровавый маньяк.