Сценарист (Опасные игры) - Метц Тамара. Страница 13

– Ладно, но учти, до утра далеко. Запомни, что я тебя спрашивал.

Митчелл снял полотенце и сдернул с кровати покрывало. Блаженно вздохнув, он скользнул между прохладными простынями, взял в руку пульт, включил телевизор и нашел местные вечерние новости. Он специально ставил телевизор на запись, так как не всегда имел возможность смотреть их в режиме реального времени, но сегодня можно было ожидать, что дальше первой рекламы дело вряд ли пойдет.

Дерек положил подушку поудобнее и вывел картинку на большой плоский экран, висящий на стене напротив кровати. Главной новостью оказалась катастрофа, в которую попал школьный автобус. Дети в крови, плачущие родители, два маленьких черных мешка на земле… Он быстро пробежал эту историю и следующую – о том, как в доме престарелых плохо обращались с пациентом.

Митчелл чуть подался вперед, когда на экране появилась фотография человека, очень похожего на Дугласа Уиллера. Подпись внизу гласила, что это Пол Уиллер. Он застал ведущую на середине фразы. Она рассказывала о преступлении.

Дерек выслушал Гомера Сэнфорда, который сокрушался о том, что какие бы то ни было улики отсутствуют, но при этом подчеркивал, что сие не помешает полиции поймать преступника.

– Убийца мистера Уиллера предстанет перед судом, – заявил детектив.

Роберта Кимбалл стояла рядом с Сэнфордом и молчала. Ее голова не доходила ему даже до плеча, но взгляд из-под мышки напарника был очень решительным.

Две составляющие этой команды с трудом складывались в одно целое, но Дереку почему-то пришло в голову, что, если бы он был преступником в бегах, ему бы не хотелось, чтобы за ним гонялись эти двое.

На экране снова появилась ведущая, и Митчелл сосредоточился.

– Джулия Рутледж, близкий друг покойного мистера Уиллера, которая была с ним, когда он получил смертельное ранение, сегодня днем встретилась со следователями. После этой встречи она сказала следующее.

Последовал крупный план – полицейское управление и женщина, входящая в здание. Ее окружила толпа репортеров. Все совали в лицо свидетельницы микрофоны и забрасывали ее вопросами, а камера стремилась показать все это сразу, в чем весьма преуспела.

Дерек спрыгнул с кровати так стремительно, что Мэгги вскочила на ноги и громко залаяла.

Он поставил запись на паузу и уронил пульт. Тот упал ему на большой палец, причем весьма чувствительно. Митчелл стоял голый, положив руки на бедра, и смотрел на застывшее изображение на телевизионном экране. Затем он машинально взъерошил волосы, три раза обошел комнату по кругу и ударил кулаком в ладонь другой руки.

– Мать твою!..

6

Джули закрыла краны и отжала волосы. Она вышла из душевой кабины и потянулась за полотенцем. Зеркало над раковиной запотело, но молодая женщина могла видеть свое расплывчатое отражение. Когда оно станет четким, в глазах можно будет увидеть суровый упрек. Кому?

Чтобы не начать самобичевание, Джули закрыла лицо полотенцем, но попытка скрыть стыд даже от самой себя не имела успеха. Сможет ли она снова смотреть на себя в зеркало?

Да, сможет. Должна. Что могут изменить сожаления?

Джули быстро вытерлась и надела пижаму. Она прошла на кухню, налила себе стакан апельсинового сока и отнесла его в спальню. Устроилась в постели, взяла телефон и набрала номер.

– Галерея «У Жана». Чем могу помочь?

– Хочешь произвести на меня впечатление, работая допоздна?

– О! Ты вернулась! Как съездила? Париж, как всегда, волшебный?

Для их клиентов эта женщина была Кэтрин Филдс. Для Джули она была просто Кейт. Когда мисс Филдс отвечала по телефону галереи, тот, кто ее слышал, был готов поклясться, что говорит с француженкой. Название их галереи – «Chez Jean», – доставшееся по наследству от бывшего владельца, у которого Джули купила бизнес, она произносила идеально. Впрочем, разговаривая с подругой, Кейт всегда переходила на свой привычный акцент. Она была из Джорджии и, как многие выходцы из южных штатов, могла похвастаться жизнерадостностью, которая бурлила в ней, как пузырьки в шампанском.

В двадцать пять лет (она была почти на десять лет моложе Джули) Кейт имела две степени бакалавра – по французскому языку и по истории. Клиенты ее обожали, причем не только за чувство стиля и шарм, но и за знания, удивительно глубокие в столь молодые годы. Они всецело доверяли ее мнению.

– Да, я вернулась, – сказала Джули. – Почему вы так поздно открыты?

– Мы не открыты. Дверь заперта. Я прибираюсь на своем столе, но уже собралась уходить. Расскажи мне скорее о поездке! Как там Париж?

– Как всегда. Париж изумителен, хотя я мало что видела.

– Я же тебе говорила! Надо было задержаться там подольше.

– То, зачем ехала, я сделала.

– Купила картину?

Это была официальная версия ее поездки.

– Купила. И еще две картины этого художника. Мы будем первой галереей в Штатах, которая выставит его работы, так что он приезжал ко мне в гостиницу, чтобы лично меня поблагодарить. Покрыл мои руки поцелуями. Очень экспансивный. Очень француз.

– Милый?

– Немного изнеженный. Своего рода евромужчина.

– Гм-м. Не мой тип, – чуть подумав, решила Кейт.

– Картины сейчас плывут по океану. Должны причалить на следующей неделе.

– Я завтра же обзвоню всех.

– Хорошая мысль. Я приду с утра.

– Выспись сначала, – рассмеялась Кейт. – Ты так быстро обернулась! Наверняка мучаешься из-за разницы во времени. Ты хоть сколько-нибудь поспала в самолете на обратном пути?

Джули при воспоминании о том, чем она занималась на обратном пути, обмерла.

– Немного и неспокойно. Но я уже ложусь, так что завтра утром буду бодра и весела.

Немного поколебавшись, Кейт спросила:

– Как ты все-таки?

– Нормально.

– Я имею в виду Пола.

– Я поняла, что ты имела в виду, – Джули глубоко вдохнула и медленно выдохнула. – Справляюсь. Что я еще могу?

– Тебе не помешало бы сходить к психотерапевту.

– Я подумаю.

– Мало того что Пола больше нет, негодяй, который его убил, до сих пор на свободе.

– Я сегодня днем встречалась с детективами. Даже домой не заезжала. Пока я была во Франции, им не удалось узнать ничего нового.

– По телевизору такие загадки решаются быстро…

Джули слегка улыбнулась и поспешила попрощаться:

– Увидимся завтра.

– Хорошо тебе отдохнуть.

Молодая женщина положила телефон на тумбочку около кровати и взяла в руки телевизионный пульт. Она как раз успела на новости. Показывали, как на нее наседали репортеры, когда она выходила из здания полицейского управления после бесполезной встречи с детективами Сэнфордом и Кимбалл. Как показалось Джули, эти двое больше были расстроены ее неожиданным отъездом из страны, чем своим неумением поймать убийцу Пола.

– Не уезжайте в ближайшее время, – сурово предупредил ее Сэнфорд. – Мы узнали, что вы уехали, когда было уже поздно…

– Поздно для чего?

– Чтобы помешать вам уехать.

– Мне что, нужно спрашивать разрешение?

– Вы должны признать, что это плоховато выглядело, – заметила Кимбалл.

– Для кого плоховато?

Ответа на этот вопрос она не получила. Вместо этого Сэнфорд спросил:

– Что у вас за важные дела в Париже, которые нельзя было отложить?

Джули рассказала полицейским про художника, вокруг картин которого в последнее время был большой ажиотаж, и добавила:

– Я согласна, что время для поездки было не слишком подходящее. В принципе, я бы не поехала во время траура, но ведь появилась возможность обойти конкурентов, а мои конкуренты – это почти все галереи в стране.

Это было хорошее объяснение внезапного отъезда, и детективы приняли его без возражений, даже не догадываясь, что настоящей причиной была вовсе не встреча с французским художником. Ей нужно было попасть на определенный обратный рейс.

У самой Джули тоже накопилось много вопросов, и все они сводились к главному: есть ли хоть какие-нибудь сдвиги в ходе расследования? Уклончивый ответ полицейских сводился к одному: нет. Никаких сдвигов нет.