Подрывник - Корчевский Юрий Григорьевич. Страница 55

— Вконец уморил ты меня своими деталями, минёр.

— Желательно всё предусмотреть. Причём командиры отделений должны знать общий план операции, чтобы действовать, как часы.

— Во-во, насчёт часов. Мы у немцев часами разжились, теперь у наших отделенных они есть.

— Вот это правильно. По идее — и карты должны быть, и бинокли.

— Зачем им карты? Они местность знают, своими ногами всю исходили, шагами измерили.

— Поскольку общий план и детали ясны, приглашайте командиров, будем доводить до них задачи. Кстати, кто с миной на дрезине будет?

— Есть у меня ловкий парень, Сергуня.

— Плавать умеет?

— Должен.

— Должен или умеет? Нам вплавь выбираться придётся.

— Сейчас у него спросим.

Соблюдению секретности в отряде значения не придавали. Совещание проходило на свежем воздухе, и практически весь отряд слышал задачи, которые Корж ставил перед отделенными. Будь среди партизан предатель — операцию ожидал бы провал, а отряд — большие потери, вплоть до полного разгрома.

Задачу, поставленную Коржом, партизаны приняли как должное. Никто, по крайне мере внешне, не проявил страха или недовольства.

Выходить решили по мере готовности. А партизанам собраться — только подпоясаться.

Сергуня переоделся в немецкую форму и держался поблизости от Саши.

Заминка вышла со снарядами к гаубице. Были они раздельного заряжания — то есть без гильз и порохового заряда, но и в таком виде каждый снаряд весил без упаковки больше сорока килограммов.

Сначала думали нести их в ящиках, по два человека. Но так неудобно передвигаться по лесу, и потому остановились на мешках. Каждый снаряд уложили в мешок, соорудили лямки из верёвок — за углы и горловину, и договорились нести по очереди. С собой взяли все запасы патронов — всё-таки предстояла перестрелка.

Вышли в путь. Впереди, в ста метрах от основной группы шёл дозорный. Не было только бокового охранения.

Часа через полтора хода Саша забеспокоился и обратился к командиру:

— Василий Захарович, а где дрезина?

— А мы её поближе подвезли на подводе. Не ехать же вам на ней весь путь, только немцев насторожите. Всё равно в ночь операцию начинать не будем. Переночуем, с утра позиции займём, а дальше — уже от вас двоих зависит.

Ночевали в лесу — и для партизан, и для Саши это было делом привычным. Утром перекусили ещё затемно.

Настал день, а операция, можно сказать, срывалась из-за неучтённой мелочи — тумана. Ничего необычного: местность сырая, болотистая, вот по утрам туман и стоит.

Корж выделил четверых партизан.

— Они помогут дрезину на рельсы поставить.

Кроме этой четвёрки оставались двое со снарядами в мешках. Ещё мешок с десятком гранат получил Сергуня, и отряд ушёл к мосту, скрывшись в тумане.

Только к десяти часам утра туман рассеялся, и показалось солнце.

По железной дороге прогромыхал поезд.

— Минёр, дрезину не пора ставить?

— Подождём, немцы поезда пакетами пускают. Ещё несколько подряд должны пройти.

И в самом деле, буквально через несколько минут прошёл второй поезд, а за ним — ещё и ещё.

— Ты смотри, движение — как на Минском шоссе, — заметил один из партизан.

— Погодь немного, сейчас мы его отрегулируем! — со злостью сказал другой.

За поездами неспешно прокатил бронепоезд. Был он коротким, в середине — паровоз, а спереди и сзади — по бронированному вагону. На каждом вагоне сверху располагалась башня с коротким стволом пушки, а по боковым стенам — по два пулемёта. Смотрелось впечатляюще.

Саша выждал ещё минут десять.

— Пора!

Четверо партизан подхватили дрезину за небольшие колёса и, вытащив из кустов к насыпи, установили на рельсы. Двое других тут же уложили на железный пол снаряды.

— Сергуня, гранаты!

Сергуня развязал мешок.

Саша привязал по гранате к каждому снаряду — там, где обычно вкручивался взрыватель.

— Сергуня, всё помнишь? Прорываемся на мост, и как только я чеку выдерну, ты прыгаешь в воду. Не медли, у нас всего четыре секунды будет.

— Помню.

Сергуня был бледен, не переставая облизывал губы, и пальцы его рук мелко дрожали.

— Если меня ранят или убьют — сам у обеих гранат чеки сорвёшь, иначе вся операция пойдёт насмарку.

— Сделаю.

Саша раздвинул опоры сошек пулемёта, поплевал на руки:

— Ну, с Богом!

Оба взялись за рычаг-качалку ручного привода дрезины, и тележка тронулась с места.

Сергуня активно заработал рычагом.

— Помедленнее, — остановил его Саша, — мы же охрану изображаем, перегон должны осматривать. А ты как на гонках.

Медленно, постукивая колёсами на рельсах, дрезина катилась к мосту. Собственно, рычагом сейчас работал один Сергуня. Саша откинул крышку лентоприёмника пулемёта, вставил ленту, взвёл затвор. Затем достал из мешка две гранаты и сунул их ручками за пояс. Жаль, гранаты немецкие, слабые. Сейчас бы хоть одну нашу, Ф-1. У немецких только и удобно, что ручки длинные — за ремнём носить.

Они проехали километр, второй.

— Далеко ещё? — спросил Сергуня.

— Сам понять не могу.

Пешком, в отдалении от железной дороги Саша ходил, и мог проделать этот путь ещё раз. А вот по железнодорожным путям — попробуй, угадай.

Промелькнул километровый столб, метров через пятьсот появилось железная табличка на насыпи — на немецком и русском языках: «Запретная зона. Ходить запрещено!»

Сергуня засмеялся.

— Ты чего?

— Ходить запрещено, а вот про то, что ездить нельзя — ни слова!

— Рано зубки скалишь, шутник!

Впереди наконец-то показались железные формы моста, а перед ними — пулемётное гнездо, обложенное мешками с землёй.

Немцы явно заметили Сергуню и Александра. Один из них встал над бруствером, и в лучах солнца блеснули стёкла бинокля. Но, видимо, он разглядел форму и успокоился.

Зато Сергуня нервничал: лоб его вспотел, и даже края пилотки потемнели от пота.

Дрезина медленно подкатывалась к мосту.

Из-за мешков предмостного укрепления вышел солдат в стальном шлеме и с карабином в руках. Он поднял руку и крикнул:

— Хальт! Пароле!

Саша сообразил мгновенно. Закричав «Ахтунг! Партизанен!», он показал рукой налево.

Часовой, а за ним и солдаты в пулемётном гнезде дружно повернули головы в ту сторону, куда указывал Александр, а он взмолился: «Хоть бы Корж не подвёл».

И партизаны оказались на высоте. Из-за камышей нестройно грохнул залп. Часовой сразу упал, сражённый пулей.

— Шевелись! — приказал Саша Сергуне.

Дрезина тронулась. Всё внимание немцев было направлено в сторону от моста. Они уже вели стрельбу из пулемёта, пока не видя чётко цели.

Саша вытащил из-за пояса обе гранаты, вырвал чеку у одной, метнул её за мешки и следом же кинул вторую. Два взрыва подряд уничтожили пулемётный расчёт. Но второй пулемёт с другой стороны моста стрелял почти без перерыва.

Сергуне и Саше было видно, как бегут из небольшой будки обходчика к пулемётному гнезду солдаты отдыхающей смены.

Саша схватил пулемёт и дал по ним длинную очередь.

Партизаны тоже не дремали, они вели частый винтовочный огонь, не давая немцам высунуть носа из-за мешков.

Сергуня толкнул Сашу локтем:

— Поезд к мосту идёт!

И в самом деле — за мостом виднелись клубы дыма и пара, быстро смещавшиеся к мосту.

— Качай рычаг! Поехали!

Сергуня взялся за рычаг-качалку, а Саша поливал огнём противоположную сторону моста. Всё равно пулемёт придётся бросить. С такой железякой не выплывешь, поэтому экономить патроны смысла не было.

Дрезина покатилась вперёд.

Немцы оценили угрозу — по дрезине ударили из автомата. Саша перенёс огонь на автоматчика.

Сергуня вдруг вскрикнул и упал на рельсы.

Дрезина остановилась, едва въехав на мост.

Саша швырнул пулемёт на пол дрезины и взялся за ручку — надо было продвинуть дрезину ещё хотя бы метров на тридцать-сорок. Несколькими мощными рывками он заставил дрезину катиться дальше.