Против всех! Смерти вопреки - Паршиков Максим. Страница 11

– Ну понятно, – задумчиво отозвался я.

Мысленно же я рассуждал о том, что делать с пленником. Оставить в живых? На него были потрачены материалы. Самое лучшее, к чему я склонялся, добить его и забрать Искру, но прежде выужу, пожалуй, информацию. Информация сейчас для меня это все. Ну а там уже видно будет.

– Расскажи о Небе и Аде.

– Небеса и Ад вплотную прилегают к этому миру, – начал с энтузиазмом пленник. – Попасть туда можно через трещины-разломы, в Земле – вход в Ад, а через трещины-воронки на Небе – в Рай. Расстояние до Неба примерно десять километров, в Ад же попасть легче, но выбраться труднее по понятным причинам. Без крыльев не стоит об этом даже думать. У каждого из этих двух миров девять уровней, чем выше или ниже поднимаешься или спускаешься, тем сильнее там сущности.

– Интересно, а как насчет реальных вещей? Я дал тебе прикоснуться к предметам, они растворились, а ты обрел сознание. Как это может быть?

– Тут все просто. Резерв организма взял энергию материи. Это происходит автоматически в случае, если разум спит, и по желанию, если разум активен. От этого материя разрушилась. Обычно все охотники имеют при себе один или даже два таких предмета.

– Почему?

– Раны, которые исцеляются с помощью Искр, полноценно не заживают. Это все из-за того, что тело наше не совсем материально, держится большей частью на Искре, однако не полностью. Вот и получается, что если превысить определенный уровень или порог ранения тела, то безумие овладеет разумом или тело распадется, а сердце покинет сущность. Чтобы такого не произошло, требуются материальные вещи, а еще лучше органика, пусть это даже будет засохший кал. Только органика тут редкость…

– Что же мне с тобой делать?

– Отпустить? – вопросом на вопрос ответил пленник и, как мне показалось, даже всерьез не надеясь на это.

– Не думаю, что это хорошая идея, я все же потратил на тебя материю, а она тут в цене, еще в какой цене.

– Я согласен с тобой. Тогда у меня есть другое предложение: давай я отплачу тебе.

– Что же ты можешь мне дать? – развеселившись, спросил я. – У тебя ничего нет, а то, что есть, я и так могу взять по праву победителя, даже не спрашивая разрешения.

– У меня есть чем отплатить, но не здесь. У нашей команды сделан схрон, там лежит материя – несколько кусков пластика, причем достаточно больших. Думаю, это достойная цена!

– Возможно, возможно… Как далеко находится ваш схрон?

– Доберемся быстро, – ответил пленник.

– Как тебя зовут? – наконец поинтересовался я, согласившись на цену и распутывая на его руках и ногах ремни.

– Рустам, – ответил он.

– Отлично, Рустам, пошли, что ли, – справившись с узлами, сказал я.

– Пошли, дай только вооружится, а то выгляжу, как безумец.

Спустя некоторое время мы пошли в сторону гипотетического схрона. Почему гипотетического? А не верю я в такие совпадения. Первый же вылеченный безумец дает мне что-то за свое излечение. Попахивает дешевым сценарием для игры, а тут далеко не игра.

– Как ты тут ориентируешься? – спросил я, ведь нужно же было узнать, как он определяет, в какую сторону идти. Ну и просто интересны способы ориентирования.

– Свет, в нем все дело. Север светлее юга, восток, как правило, отливает едва заметной синевой, а запад желтизной. К тому же небо тут как карта, облака почти не двигаются, по ним и их форме спокойно можно ориентироваться. Возникновение же новых облаков или изменение формы старых тут очень спокойно можно разглядеть, запомнить и уже с некоторыми поправками ориентироваться по ним.

– Почему?

– Они изменяются очень медленно, как и появляются, – пояснил Рустам.

– Ясно. И куда же нам сейчас идти?

– Смотри, вон облако, немного смахивающее на косой треугольник. Окажемся под ним, увидим другое – овальное с одним углом. Нам надо подойти к нему, а от него там совсем недалеко на запад.

– Ясно, – сказал я, обдумывая полученную информацию.

Вот ведь, а я все гадал, как тут ориентироваться.? Интересно, сменность дня и ночи тут определяют?

– А ночь и день как определять?

– По тональности неба и «яркости» почвы. Но для этого необходимо тут прожить достаточно долго, чтобы такие мелочи стали заметны.

«Прокол», – подумал я. Теперь он знает, что я не особо давно тут. Это еще сильнее насторожило меня. Однако Рустам шел как ни в чем не бывало. Поэтому я расслабился. Вполне возможно, что он не заметил моей промашки.

Так мы шли, шли и еще раз шли. Последние слова меня немного успокоили, особенно когда мы достигли овального облака с треугольной стороной. Подойдя к нему достаточно близко, мы повернули и пошли на запад. Вскоре дошли до камня.

– Это тут, – сказал Рустам. – Нужно только камень сдвинуть.

– Хорошо, давай сдвинем.

Мы начали толкать камень. Он был достаточно легким, чтобы вдвоем мы его смогли отодвинуть. Под камнем оказалась приличных размеров яма, в которой были сложены разные предметы, в том числе и несколько больших кусков пластика. Вот уж клад так клад.

– Ну вот и пластик, о котором я говорил.

Я спустился в яму и поднял кусок пластика. Повертев его в руках, убедился, что это настоящий кусок строительного пластика белого цвета и неровно обломанный.

– Настоящий, – удовлетворенно сказал я.

– Конечно, настоящий, – ответил Рустам, после чего я почувствовал удар в спину.

Рустам нанес удар и попытался добить меня, однако я был уже далеко не тем сопляком, который только-только попал в этот мир. Так что следующий удар я принял на край щита, держа его двумя руками. В душе же даже порадовался, что он постоянно у меня на руке, доставать не приходится. Сильный был удар, но мне, можно сказать, повезло – пришелся он частично по щиту, частично по земле, отчего та выбросила в воздух небольшое пыльное облако.

Толкнув Рустама ногой, я принял более устойчивое положение – почти поднявшись, но сделав упор одним коленом в землю. Пока я доставал кинжал, ведь меч из такой позиции не достать, а на топор просто не хватило бы времени, Рустам опять попытался меня убить.

Я даже успел порадоваться своим доспехам, без них и первый удар стал бы для меня последним. Но мысли эти быстро убежали, ведь меня тут немного убивают и не время думать о ерунде.

Увы, владел щитом я так же, как и мечом, и от грамотного соперника он оказался в моих руках очень слабой защитой. Однако доспехи выдержали и второй удар. Только синяк наверняка будет, хотя, может, и нет, кто его знает. Тем более мне неизвестно точно, возникают ли на этом псевдотеле синяки – не доводилось пробовать, ситуации такой не возникало, о чем я не жалею.

Благодаря этому удару Рустама мне удалось достать его кинжалом. Наверно, мне очень сильно повезло, но попал я как раз в то место, где сходились его доспехи – ниже подмышки, но выше ребер. Воткнув туда кинжал, наблюдал, как утренняя звезда выпадает из его резко ослабевшей руки, а тело Рустама валится на землю, захлебываясь кровью.

«Попал удачно, – подумал я, – задел что-то жизненно важное. Но все-таки каков наглец – ударить в спину, да еще так подло. Поделом ему!»

– Зачем ты напал на меня? – спросил я умирающего Рустама.

– Был очень удачный момент, я не мог не попытаться. Да и ты был сильнее, а значит, забрал бы все, да еще и меня мог убить, чтобы забрать Искру.

– Возможно, – просто ответил я, хотя даже не думал об этом.

– Это суровый мир, тут нет веры никому. Ты – против всех! – захрипев, произнес Рустам, после чего продолжил слабеющим голосом: – Друзей тут не бывает, только рабы, вместо любви – ненависть, вместо чести – ложь, обман и предательство. Сегодня тебе повезло, но так не будет длиться вечно. В конце концов ты кончишь, как и я! – с ненавистью, непонятно на кого направленной, произнес Рустам с большим трудом – кровь, шедшая горлом, мешала ему. Спустя какие-то доли мгновения он умер.

– Нет, я так не кончу, – ответил я мертвецу, подбирая его Искру, достаточно яркую, к слову сказать. – Скорее я уничтожу всех, кто станет на моем пути. И пусть это звучит глупо, но если не думать так, чем я буду отличаться от прочих, ныне жалких подобий самих себя. Ты просто тень себя былого и сдох так же, как когда-то на Земле, – тихо и бесславно.