Наложница (СИ) - Завадская Анна Владимировна. Страница 23

Мы подъехали к большой полукруглой площади, прямая стена которой была вычурным забором с широкими воротами, медленно открывающимися перед нами. Наш путь пролегал через изящно оформленные цветники-полянки с ручейками-водопадами с мостиками, с беседками. Все это привлекало взгляд, отводило его от главного здания во всем этом комплексе. И вот взгляд, повинуясь линиям, намеченным искусным художником-зодчим, подходит к ослепительно-белому, но в то же очень мягкому, с разноцветными прожилками, огромного размера странному сооружению — ты и не сразу понимаешь, что это — дворец. Изумляешься. Удивляешься. И понимаешь, что это многобашенное строение, огромно-прекрасно, легко-устойчиво, нереально-обыкновенно. И только потом понимаешь, что все в этом чуде — гармонично-практично-роскошно. И высокие гладкие стены, поднимающиеся на высоту в полтора десятка метров с частыми узкими и высокими окнами, и площадки-сады на крышах между башнями, и… Да многое. Практичность и красота, изящество и естественность. Это был не просто дворец, это еще была и крепость. Последний рубеж. И он воистину был… чудом.

Макс улыбнулся, рассматривая меня, сидящую с открытым ртом и абсолютно шокированную.

— Рот прикрой.

— А?

— Рот прикрой, Анна. Нам пора.

Лакей в довольно скромном наряде провел нас по веренице проходов и залов куда-то вглубь дворца. Я поняла, что без лакея я бы точно заблудилась. Да что там, если бы не он — я бы точно осталась в самом первом зале и дальше бы никуда не двинулась. Потому что посмотреть было на что. Резные колонны, роспись на стенах, имитирующая то ли переплетение ветвей чудного растения, то ли кружево особо умелой мастерицы, то ли… да мало ли что могли напомнить эти узоры? А кроме этого были ещё и скульптуры, и вазы, и гобелены, и картины… Прекрасное. Чудесное. Незабываемое.

А мы все шли, по диковинной красоты коврам, по изысканному паркету, по каменным плитам. Солнечные лучи прорезали воздух сквозь тонкие занавески на узких окнах, магические светильники-цветы рассеянно освещали красоту, эффектно подчеркивая нужное, высвечивая драгоценные камни и отполированный до блеска металл.

Я просто устала удивляться. Поэтому когда нас вывели в сад и провели по мощеной белым камнем тропинке к крытой беседке-веранде — я уже была в принципе готова ко всему. И ничуть не удивилась, увидев справа от входа в углу Нарса и Кайнфа, которые переговаривались друг с другом. Черт побери! А как же неделя в магической больнице? Или маги управились быстрее? За ночь? Боже, что тут твориться? Что вообще тут происходит? Капюшон фрея медленно повернулся в мою сторону и легонько наклонился. Я улыбнулась. Нарс улыбнулся — и тоже слегка кивнул. Макс же вроде бы и не заметил их. Странно… Или это я веду себя странно? Да пофиг.

Мы прошли чуть вперед — и увидели, как на веранду со стороны сада входит мужчина, чьи волосы были именно огненного цвета. Ни капли золота, ни капли каштанового. Огонь, который волнами спускался с плеч вниз, до самого пояса. Одежда его была выполнена в том же стиле, что и у Макса, только цвета — красный, черный и золотой. Черная ткань, по которой красным шли правильные геометрические узоры, а поверх них — витиеватые золотые вензеля. Следующим, что я заметила — были зеленые с легкой голубизной глаза, которые смотрели на тебя… И ты прекрасно понимаешь, что вот это — и есть твой государь. Потому что… Потому что кроме него — никому не позволено смотреть на других так. Строго и поучающе, всезнающе и понимающе, как строгий и справедливый отец смотрит на своих детей. Черт! Он и действительно мог быть моим отцом! Ну, по возрасту, я имею в виду. Увы, своего отца я не знала. Ну, там, в моем прошлом. Или правильнее говорить в моем несуществующем мире-воспоминании? Все равно. Суть не в том. Я не могла бы узнать отца — тут. Так что…

А Государь улыбнулся, так, как иногда улыбался мой дед. Любяще. Эх… Ну почему там, откуда я родом, уже давно не было ТАКИХ государей? Почему ТАМ принято считать что если ты во власти — то обязательно врун, вор, негодяй, беспринципный урод, не знающий слов честь, долг? Потому что мир ТАМ — совсем другой. Он уже не верит в сказки. А те, кто верит… Ну, я была одной из них. Мне повезло больше — я попала в сказку. И теперь я могу сказать: ЗДЕСЬ мне нравиться. Макс уже стоял на одном колене, а я только спохватилась, глубоко поклонившись, как было положено.

— Приветствую тебя, Максир Андерис. — после этих слов Макс встал, я тоже выпрямилась.

О, ну за что мне такая невнимательность? Сразу за Государем (интересно, что это у них было принято, величать государя именно так, Государь, без имени, кстати, наследников трайры тоже величали Наследник — и все тут, без всяких там имен) вошли две женщины, одна прекраснее второй. Первая — настолько же огненная, насколько огненным был и сам Государь, вторая — синеволосая и синеглазая, серокожая шарна. Трайра была одета в уже полюбившиеся мне тор и вайну, а шарна — в хитон из воздушного, ярко раскрашенного полотна с богатой вышивкой. Интересно, а как он тут правильно называется? О, а кто это идет впереди трайры? Ага… Наследник… Важный, во всем старается походить на папу. Хотя от силы лет пять. Через сколько же ты примешь престол? Через сколько поймешь, насколько тяжела шапка Мономаха? Ой, тут же не было никогда шапок, которыми короновали. И корон… Хотя… Кто его знает…

Государь точно также поздоровался с Нарсом и Кайнфом — и двинулся из веранды в глубину сада. Макс обернулся ко мне. Я улыбнулась — и он пошел вслед за государем, а я — чуть задержалась. Это тоже было частью общепринятых стандартов: женщины обычно не лезли в дела мужчин. Макса вызвали для того, чтобы дать какое-то задание. Государь хотел посмотреть на меня — поэтому семейный обед. Государь хотел узнать подробности из первых уст — поэтому были вызваны Нарс и Кайнф. Но раз семейный обед — должны присутствовать и дети, и жены. И наложницы. И негоже наложнице участвовать в серьезном разговоре. Её удел — развлекать мужа. А его дело — защищать её от всяких невзгод. Ага! Значит рядом со мной наложница и жена. Сережки из серебра — равносторонний крест — носила шарна. Значит кольцо — у трайры. Что и понятно: кровь древнего рода трайров должна становиться лишь сильнее, не разбавляясь в Наследнике. Который, кстати, ушел с мужчинами.

Шарна улыбнулась, демонстрируя белоснежные ровные зубки.

— Анна, я права? Меня зовут Гариона. Я любимая наложница Государя, а это — Марна, любимая жена Государя.

— Марна эль Гарен. — поправила Гариону любимая жена. — Ты ведь недавно стала любимой наложницей, так ведь?

— Да госпожа, — ответила я с легкой улыбкой, полупоклонившись.

Что же, точки расставлены. Наследница древнего рода, любимая жена, мать Наследника… Куда нам. Да пофиг. Хочет быть выше — пусть будет. Я не против. Марна эль Гарен двинулась вслед за мужчинами, Гариона виновато улыбнулась — и мы последовали за ней. Я попыталась было отстать — но Гариона тут же отстала еще больше, подмигнув.

— Анна, ты же из дворянского рода, так ведь? — тон Марны был достаточно прохладным — и уж явно не располагал к дружеской болтовне.

— Да, госпожа. — сказала я, не удержавшись, добавила: — Так говорят, во всяком случае.

— Вот как? А сама ты что, не знаешь, чья ты дочь? — ох… сколько ехидства. Какая прелесть… Как будто на родине оказалась в любимом террариуме.

— Я не могу доверять своим воспоминаниям, госпожа. — спокойным уважительным тоном сказала я. — Я из уведенных. — добавляя это, я не дала ей задать следующий ехидный вопрос.

— Ну теперь понятно… — сказала она тоном человека, которому пришло просветление. — Максир отбил тебя у уртваров.

— Да, госпожа.

Удачный штрих в коллекцию домыслов о моем появлении тут. Ой не завраться бы… Пофиг. Я ушла из дому, появилась в приграничье, встретилась с Максом. А как там было все на самом деле — никого волновать не должно. Все равно сплетницы успеют придумать тысячу версий одна другой нелепее, а потом еще и перессориться, решая, какая из них наиболее правдива.