Императорская свадьба, или Невеста против - Мазуркевич Наталья. Страница 13

– Не забывайтесь, – холодно выдохнул император, вновь превращаясь в себя обычного. – Вы дерзите прямому начальнику и вашему сюзерену. Готовы принять последствия своих действий?

– Прошу меня извинить, – пошел на попятную Аллектор. – Не хотел вас расстроить. С Кати все хорошо. Она спит.

– Стража доложила, что в комнату она не возвращалась.

– Я и не отрицаю, – развел руками Целитель. – Но уже на лестнице от аромата духов принцессы Глена удушье начинается даже у людей. Что же говорить об оборотне. Кати просто стало там плохо, и я взял на себя смелость разрешить ей остаться здесь. Вы не одобряете?

– Нет, вы правильно поступили, – задумчиво ответил Вильгельм. Его взгляд скользил по комнате, выискивая дверь в спальню. – Я бы хотел взглянуть… – Поймав насмешливую улыбку Целителя, он уточнил: – Разумеется, чтобы удостовериться в ее добром самочувствии.

– Вон там, – Аллектор кивнул на нишу и отправился досыпать. Разборки императора и оборотня его не интересовали. Кати сможет постоять за себя, если сильно разозлится, а в случае крайней нужды наплюет на конспирацию, и в ход пойдут ее любимые иголки. Император же… Он давно не ребенок, что-нибудь придумает.

Вильгельм постарался как можно тише открыть дверь, но девочка все же что-то услышала и дернулась во сне. Он замер и, только когда она перевернулась на другой бок и успокоилась, продолжил свой путь. Почему в ее присутствии он забывал напрочь, что он маг и мог бы просто убрать все звуки из комнаты? Но не разбудили бы ее волны силы.

Он приблизился вплотную и присел на корточки так, что его лицо оказалось на одном с ней уровне. Вильгельм любовался всем: разметавшимися по подушке темными волосами, бледным личиком с чуть приоткрытыми губками, ее маленьким носиком, до которого хотелось дотронуться и поставить точку, как поступают родители маленьких детей, развлекая свое чадо. Не удержавшись, он поправил ей одеяло и коснулся волос, чтобы в следующую секунду оказаться на полу и ощутить когти на своей шее. Сайлейн проснулась и открыла глаза, в следующее мгновение отскакивая в противоположный конец комнаты.

– Что вы здесь делаете? – хрипло поинтересовалась девушка, заворачиваясь в штору. Она рассудила, что если не сделает этого, то будет странно выглядеть в его глазах, пусть даже на ней и были коротенькие штанишки и рубашка Аллектора, которую она позаимствовала из сундука.

– Прошу меня извинить. Мне сообщили о вашем недомогании, и я решил убедиться, что вы в порядке, – поднимаясь, пояснил Вильгельм.

– Все хорошо, – заверила Сайлейн, придерживая ткань, которая так и норовила размотаться. Да еще и император, вместо того чтобы уйти, продолжал с интересом на нее поглядывать. Чувствуя, что начинает раздражаться от нелепости ситуации, она едко спросила: – Вы хотите еще раз пообниматься с пумой?

– Если она не бросится, с удовольствием.

– А если не сдержусь и покусаю? – вырвалось у девушки.

– Значит, такова судьба, – легкомысленно пожал плечами Вильгельм, присаживаясь на кровать. – Оборотитесь?

– Разве что, – она демонстративно задумалась, – для налаживания отношений между нашими странами.

– Принято, – улыбнулся император и погладил место рядом с собой.

От нереальности происходящего Сайлейн долго не могла сосредоточиться, чтобы перекинуться. То и дело вырывались смешки, и приходилось начинать призыв зверя заново. Пума, обиженная таким обращением, на контакт идти не хотела.

– Ваше величество, – подзывая пуму, обратилась Сайлейн к императору, – а зачем вы пришли лично? Мадам Катрин справилась бы не хуже, и ее никто бы не заподозрил в неподобающем поведении. Или вы не боитесь сплетен? Так пожалели бы мою честь. Корвус может и не простить такого укрепления международных связей, не находите?

– Думаете, стоит опасаться? – задумался Вильгельм, приподнимаясь. – Вы моя невеста, разве беспокойство за вас может быть предосудительно?

– Беспокойство нет, а вот ночной визит… – Отыскав пуму и вызвав ее на поверхность, Сайлейн оборвала фразу на полуслове. На данный момент выдавать свою способность говорить человеческим языком в животном облике императору она считала безрассудством.

– Если вы пострадаете от него, я… – Он обернулся, чтобы сказать девушке о своем намерении лицом к лицу, но замолк, встретившись с внимательным звериным взглядом. – О, вы все-таки сделали это. Я могу погладить?

Пума кивнула и прыгнула на кровать. Сайлейн, конечно, было совестно пачкать шерстью постель, да ладно уж, все равно по-настоящему лечить ее Аллектор не захочет, так что была не была. Да и заставлять императора кланяться тоже дело неподобающее. Корвус за такое может и на орехи дать.

Пользуясь благодушием зверя, Вильгельм опустился рядом и осторожно провел ладонью по спине животного. Пума стерпела, оставаясь по-прежнему спокойной. Только когда он захотел коснуться морды, оскалилась и зашипела, давая понять, что это уже слишком. Он, извиняясь, отдернул руку. Сайлейн, проконтролировав зверя и убедившись, что утром не проснется в луже императорской крови, ушла, оставив тело целиком своей соседке.

Вильгельм сразу же ощутил перемену. Во-первых, изменился взгляд, становясь оценивающим; во-вторых, пума принюхалась, будто ощутив новый для себя запах, с неудовольствием фыркнула и полезла к нему, как ласковая кошка к хозяину. Положила голову на колени и заснула, нисколько не заботясь ни об условностях человеческого мира, ни о желаниях самого «хозяина», которому оказали великую честь гладить ее, госпожу, за ушком. Впрочем, пума мурлыкнула, с этим он справлялся хорошо. Может, они и подружатся, если хозяйка разрешит.

Сайлейн проснулась от звука приближающихся шагов. Выпустив когти прежде, чем успела подумать, поднялась и зашипела. Она терпеть не могла, когда вторгаются на ее территорию, а своей пума считала любое место, где соизволила заснуть. И сейчас, вздыбив шерсть и перебирая одеяло когтями, Сайлейн ждала, кто появится на пороге, чтобы или кинуться и проучить, или приласкаться.

Чей-то болезненный стон прервал ее нетерпение. Пума повернула морду и заметила вчерашнего «хозяина». Почему-то он не воспринимался чужим, и его присутствие она не считала угрозой, а потому даже не вспомнила о том, что он находится буквально у нее под боком, отчего человек и пострадал. Пума чувствовала запах его крови. Он попытался встать, она не дала, опрокинула его животом вниз, чтобы беспрепятственно осмотреть деяния своих когтей. Спину человека пересекали пять тонких росчерков. «Не опасно», – решила пума, отворачиваясь. Но Сайлейн думала иначе. Вытолкав зверя на периферию сознания и сменив облик, она наклонилась к императору.

– Ваше величество, пожалуйста, простите. Я правда не хотела… – затараторила Сайлейн, склоняясь так, чтобы видеть напряженное лицо мужчины.

– Пошли за Аллектором и спускайся к себе. Нельзя, чтобы тебя видели другие девушки, – проинструктировал Вильгельм.

Не переодеваясь, как была, Сайлейн выскочила из покоев и врезалась в стражника, пытавшегося преградить ей дорогу.

– Господин Целитель срочно нужен императору, – крикнула девушка, подныривая под алебарду – вещь, несомненно, красивую и полезную, но не в замкнутых пространствах коридора.

Проигнорировав пылкие речи, понесшиеся ей вслед, Сайлейн вбежала в выделенные ей покои и только тут вспомнила, как она выглядит. Нет, для нее, как и для других ее собратьев по виду, да и для жителей Союза, подобная одежда была в порядке вещей. В теплые деньки даже аристократы позволяли себе более откровенные наряды, но в Таске с ее консервативной модой такое не было принято. Губы Сайлейн сами сложились в улыбке, представив лица стражи, когда они поняли, в каком виде и откуда она выбежала. Да уж, ваше величество, вы попали…

И только заглянув перед завтраком в покои принцессы Глена, Сайлейн поняла, что проблемы начались и у нее. Недовольный взгляд сиятельной собеседницы еще мог относиться к служанкам или камеристке, потревожившей Астонию, но полная ярости пощечина могла предназначаться только ей.