Чужая душа - потемки (СИ) - Романовская Ольга. Страница 28

   Дорога мощёная, ровными такими деревянными ромбиками. Как начались предместья с трубами, мельницами и винокурнями - сразу появились. А сама дорога расширилась. По обочине шагали люди, все одетые, как наши возницы. Попадались и женщины в юбках с высокой талией и разноцветных кофточках. Штаны дамы тоже носили, так что Осунте нечего опасаться.

   Мы втроём - мужчины по-прежнему ничего видеть не желали, кроме магии, - дружно открыли рты, когда увидели женщину под зонтиком, верхом на двухколёсной конструкции. Казалось, она должна непременно упасть: невозможно держать равновесие на тонюсеньких ободах, но не падала. Ехала себе, приводя повозку в движение ногами.

   Никогда ещё не видела такой штуковины, даже не знаю, как и назвать. Есть два колеса, соединённые между собой железными полосами, сиденье, упоры для рук и ног. Ноги крутят вертушку - и ты едешь.

   А вот и всадник. Уфф, а то я решила, что лошади здесь вымерли.

   Любезно согласившиеся подвезти нас оморонцы (пожалуй, правильнее именовать их шойденцами - по названию государства) свернули к пекарне. То, что это именно пекарня, подсказывал нос: божественно пахло сдобой, даже слюнки потекли. Пришлось спешиться, поблагодарить за заботу и дальше идти пешком.

   Шушукающиеся магистры шествовали впереди, периодически подгоняя нас, студентов, развевавших рот на всё и вся. А как иначе, если этот мир на наш не похож? Дома огромные, не меньше трёх этажей, все кирпичные, изредка оштукатуренные. Никаких наличников, никаких палисадников. Зато есть арки с воротами. За ними - дворы. Я в один заглянула: тоже мощёный, с поилкой, деревцем и клумбой. На верёвках бельё сушится. Белое пребелое.

   Когда выбрались на какую-то широкую улицу, едва не попали под лошадь. Точнее, лошадей, тянувших по железным жёлобам, проложенным вдоль пешеходного настила, аккурат за жёлобом сточной канавы, крытую большую повозку, заполненную людьми. Возница нас обругал, прохожие поддержали.

   Воспользовавшись остановкой повозки, какой-то человек вскочил в неё, протянул монетки другому человеку в синей косоворотке и устроился стоять, держась за протянутую вдоль боков повозки верёвку.

   Лошади дёрнулись, и повозка покатилась дальше, свернув за угол.

   Голова шла кругом от разнообразия того, на чём тут ездили. И всё это такое шумное! Видя, что глаза у нас лихорадочно мечутся по сторонам, а ползём мы медленнее улитки, магистры приняли решения передохнуть от городской суеты, облюбовав открытую террасу харчевни. Я спорить не стала, просто засомневалась, что златорские деньги здесь примут.

   - Так, сидеть здесь, ни с кем не разговаривать, ничего не делать, - деловито скомандовал Лазавей. - Осунта, позаботьтесь о том, чтобы вас не видели.

   Магистр Тшольке кивнула. Заклинание зазмеилось из-под её пальцев, накрыв нас полупрозрачным куполом. Как оказалось, он скрывал нашу компанию от любопытных глаз, будто нас и не было. Только до этого мы невидимыми не являлись, так что, по-моему, наше внезапное исчезновение обязательно привлечёт внимание. Моё бы точно привлекло. Или у них тут магия - привычное дело? Наверное, иначе бы подвозившие нас крестьяне, божась, давно скинули непрошенных попутчиков на полном ходу и донесли властям. А они даже счастливого пути пожелали...

   Хотелось есть, но нечего и не на что. Хотя... Тихо спросила у Юлианны, не осталось ли чего от сухого пайка.

   - Последний твой бутерброд, - улыбнулась она и с готовностью потянулась к дорожному мешку. Не удержавшись, глянула туда: не только одежда и женские штучки, но и книги - целых две. И не тяжело ей на себе их таскать?

   Бутерброд успел зачерстветь, но с голода и не такое сжуешь. Мы поделили его по-сестрински, на зависть Липнеру, демонстративно глотавшему слюну. Но мужчины должны уступать дамам, не так ли?

   - Как ноги? - заботливо поинтересовалась Юлианна.

   - Терпимо, - я улыбнулась алхимику. - Я тебе набойки новые поставлю, ты не переживай.

   - Да ладно, не особо они мне и нравились, - отмахнулась магичка, но я-то знала, что воспитанная женщина никогда не признается, что ей жалко обуви. Или ещё чего, отданного подруге. А потом будут рыдать над испорченной вещью и выскажут всё, что думают о твоей походке, откуда у тебя руки растут, а где глаза находятся.

   После еды настроение улучшилось. Настолько, что шум и гам нового мира перестал пугать до одури. Захотелось с кем-то поделиться впечатлениями, и в итоге троица студентов шёпотом, сбившись в группку, обсуждали оморонские реалии.

   Самодвижущиеся повозки чередовались с привычными колясками, редкими всадниками и каретами на рельсах. Насколько я поняла, последние служили для массовой перевозки всех желающих, кто мог оплатить поездку. Но вот как приводились в движения рыкающие создания с фонарями? Липнер ставил на магию воздуха, но объяснить принцип действия не мог: 'Я должен заглянуть внутрь'.

   Девочек, то есть нас с Юлианной, потому как магистр Тшольке замерла памятником самой себе, интересовали моды. Кое-что мы были не прочь перенять: например, причёски из двух кос, хитроумно уложенных шпильками, и шляпки. Таких шляпок в Златории никто не носил. Маленькие, с перьями, искусственными цветами и короткой цветной вуалью, они вызывали бурный восторг.

   А ещё вывески... Не знаю, что на них написано, но оформлены - не чета нашим. Искрятся, светятся. А в окнах лавок, обрамлённых странными шторами. Почему странными? Да потому, что снаружи, а не внутри - выставлены разности. В одном макет женщины в платье с зонтиком. Юлианна объяснила, что это манекен.

   Магистр Тшольке нервничала, то и дело посматривая в ту сторону, куда ушёл магистр Лазавей. Когда восторг новизны спал, тоже задумалась: не пора бы ему вернуться? И куда он пошёл?

   - Магистр не в первый раз в этом мире? - решилась задать вопрос Юлианна, озвучив наш общий вопрос.

   - В первый, просто...- Осунта задумалась: говорить или нет? - Он должен кое-кого привести. Из-за строптивой студентки с придурью, - она покосилась на меня, - не успели и не сумели. Эдвин весь выложился. Надеюсь, сумел восстановиться.

   Увы, секретной информацией магистр не поделилась. Наоборот, злилась на себя, что проболталась. Зато теперь возвращения магистра Лазавея ждали с удвоенным нетерпением, гадая, кто ещё составит нам компанию.

   Ждать пришлось долго, а запахи пищи дразнили...

   Маг - это диагноз. Во всяком случае, магистр по изменению сущностей. Он буквально выскользнул из пространства, застав нас врасплох. И охранную сферу магистра Тшольке преодолел без особых проблем - просто коснулся пальцами и раздвинул, просочившись внутрь, будто из воды, а не из плоти и крови. Потом Юлианна мне объяснила, что магистр перестроил дружественно настроенное к нему плетение, на миг разорвав его рисунок. А способ передвижения - это та самая трансформация: 'Магистр Лазавей перенёс своё тело в другое пространство, пройдя по силовым нитям воздуха. Это сложно, студентов только азам учат: сливаться с нужной стихией во время плетения заклинаний'.

   Лазавей был одет уже по-местному, непривычно, но интересно. Повисло вопросом то, что он с прежней одеждой сделал. Выбросил?

   - Эдвин? - Осунта уставилась на него так, что я грешным делом решила, что холодная стервоза влюбилась. С таким восхищением, что чуть ли не дыхание затаила.

   - Он самый, - Лазавей поправил узел однотонного платка, который тут повязывали под ворот рубашки, и милостиво позволил всем желающим себя осмотреть.

   - Только руками не трогать, - поспешно предупредил магистр, и вовремя: мы собирались.

   - Так, - он опустился на свободный плетёный стул, жестом велев присоединиться, - священников пока не видно. А Шойд - гораздо более развитая страна, нежели Златория, как ни прискорбно это признавать. Тут продают магию.

   - То есть? - не поняла Осунта.

   - Потом объясню, не при детях.

   Это мы дети? При всём желании, Эдвин Лазавей, вы не смогли бы меня зачать. Разве что лет в десять-двенадцать, но такие уникумы мне не попадались. У нас мальчишки в этом возрасте целоваться учатся, в щёчку, а не водят девочек на сеновал. А на сорок, простите, вы не тянете.