Украина в огне - Бобров Глеб Леонидович. Страница 8

Братишки – глазами жрут. Жихарев тоже – под впечатлением. Закрепим…

– Ладно, занимайтесь. Юра, вам еще час на стрельбу… Они у тебя с одного глаза стреляют?

– Да…

– Ну ты даешь! Отставить на хрен – сразу с обоих. Пусть с пупушка глаз ставят… Народ! Не тормозим – это вообще просто. Смотрите. Вы оба – правши. Вот приклад, плечо, локоть, щека… Вот прицел, вот правый глаз. Оба глаза – открыты. Сектор воспринимаешь как бы левым, а непосредственно прицеливание осуществляешь – правым. Как внутри головы – переключатель. Понятно? Попробуйте! За полчаса практики врубитесь, ничего сложного. Зато в деле никогда не будете слепы.

Третий загруз подряд моих в общем-то простых мужиков поставил по стойке смирно. Так, глядишь, бойцы и честь начнут отдавать. Теперь наш зам…

– Брат, ты ведь должен знать: туннельное зрение – ломать любыми средствами и без всякой жалости. Стрельба с одного глаза через оптику – самый короткий путь к «туннельке». Яволь?

– Есть, командир. Не вопрос – сделаем.

Отошли чуток, как бы провожая меня. Глянул, пацаны своим увлечены. Не выдержал:

– Ну, и че, душара, – проверил?

Старлей улыбнулся, скорчившись от боли в разбитых губах.

– Святое дело, Аркадьич, нам же вместе – ходить…

– Юр, в понятиях – не путайся, хорошо?! Это мне с тобой – «ходить», а тебе – «с нами», уловил разницу?

– Легко! – он опять перекошенно улыбнулся… – Ты больше народ так не грузи, с наезда. Сейчас репу почешут и пойдут назад за автоматами.

– Ничего, десантура – она к побоям привычная… – Помолчал и решил еще разок шпильку сунуть: – Ну, и не пехота, конечно…

Жихарь с интересом посмотрел на меня:

– Не любишь ВДВ?

– Хех! Кто ж вас любит-то, Юра?! Вернее, раньше – не любил, по горячему еще. Сейчас мне похер, кто – откуда. Да и пацаны, сам понимаешь. Проехали, короче…

Он чуток помолчал, по своему обыкновению, и спросил:

– Кирилл Аркадьич, скажи честно, откуда ты все, что рассказывал, знаешь?

– Да нас неплохо готовили.

– Понятно… В общевойсковых, да еще и рядовому составу, такого – не дают. Даже не вопрос. Тут ты, командир, недоговариваешь.

– Да нечего договаривать, вот и все. Значит, попались офицеры неравнодушные, дали больше, чем требовалось… Не грузись, лады?! Закончишь с пацанами – сразу ко мне. С Иванычем договорились – дал «добро». Сегодня готовимся. Завтра – играем.

В разговорах с Жихарем и Денатуратычем прояснились некоторые моменты. И раньше мы о них догадывались, а Буслаев – тот прямым текстом, не стесняясь в выражениях, разъяснял «откуда в жопе – алмазы», указывая на техническую разведку противника. Да и беспилотники [31] крутились в небе с утра до ночи и с ночи до утра. Посты прикрытия, сельская самооборона и местные постоянно засекали группы и отдельных наблюдателей.

Юра мне на досуге вкратце поведал о переносных средствах разведки. Из всего перечисленного им изобилия я по собственному опыту помню лишь ночные бинокли да валявшуюся у нас в оружейке какую-то переносную «РЛСку» [32]. Правда, таскать ее с собой в горы желающих как-то не находилось, а посему «с чем ее едят» тогда осталось для меня тайной.

Как выяснилось, этого добра в мире – без счету. Особенно у наших заграничных друзей, которые, не жалея, снабжали своими техническими примочками армию ЦУРа. Больше всего меня «порадовал» раздел о радиоразведке и возможностях оперативного глушения и, совсем уж конкретно, о носимых тепловизорах. Блядь! Двадцать первый век у них, видите ли, на дворе, а мне – что делать?!

Под эти условия всей толпой разработали достаточно элегантную операцию. Когда план более-менее вырисовался и перестал походить на детский лепет, я пошел к комполка.

Буслаев, на удивление, с порога не послал, а, выслушав версию, – поддержал. Правда, достаточно своеобразно:

– Деркулов, если ты решил меня заебать, то ты нашел не ту сраку. На мою и без тебя мозгоебов хватает… – Комполка помолчал чуток и продолжил: – Это хваленое «Часов-Ярское перемирие» – филькина грамота. Подтереться и забыть. Мы – ни пункта не выполнили. Они – тоже. Со дня на день ЦУРюки вмажут по нам всеми своими силами. Бедные мы будем – поверь, и здесь, и в Северодонецке, и в Луганске. Дай нам боже успеть группы прикрытия вывести. С другой стороны, эти красавцы шастают у нас, как у себя дома. Скудельников мне последнюю волосню на мудях повыдрал. Результаты ему – подавай! И будет лютовать, сука, дальше – ты ж его лично знаешь. Когда отгребем, еще повесит на меня срыв разведдействий противника… – Видно было, что давно мужику неймется о наболевшем высказаться. Подполковник наконец встал, подошел ко мне. Внимательно, немного снизу вверх, посмотрел и, как бы мысленно померившись ростом, шириной груди и выпуклостью живота, вдруг ободряюще хлопнул всей лапой в плечо: – Хорошо, давай! – и, словно напутствие, закончил: – Обосрешься – лучше не возвращайся.

Дальше дело пошло как по маслу. Даже сам полкач принял непосредственное участие. На подготовку ушел еще один день. За это время мы с Жихарем смотались на рекогносцировку и, заодно, лично поговорили с Серегой Трофимовым – командиром взвода прикрытия из батальона майора Колодия.

Комбат, обладавший на редкость подходящей его фигуре и характеру знаковой кличкой Колода, обстоятельно выслушав нас, спросил:

– А шо каже Дмытро Ивановычу?

– Добро дае, Мыхайло Богдановычу! Да вот только без тебя все под хвост – дядьке лысому, а не операция.

– Ну, горазд…

– Спасибо! Еще надо: шестьдесят шестой «газон» к 15–30 – под навесы элеватора, а тебя, Богданыч, лично, в штаб полка – ровно на два часа.

– Добрэ… – буркнул Колодий и скривился так, словно ему чарку перекисшего кваса налили вместо «горилки». Понятно, против Буслаева не попрешь, тот сам – похлеще бронекавалерийской бригады СОРа будет. Когда выходили, Богданыч, на дорожку, пробурчал себе под нос, но так, что и мы услышали:

– Дай – тэ, дай – цэ. Я вжэ не в тому вици, шо б даваты по два разы…

К 15–00 штаб операции окончательно выработал план взаимодействия – путь и порядок выдвижения, маршруты отхода и прикрытия, тексты условных радиокоманд и сигналов. Понеслась…

В 15–45 «Команданте», сидя на своей КШМ [33] где-то между Лисичанском и Северодонецком, вызвал комбата и по открытой связи поставил тому задачу – срочно прислать в штаб группировки одну БМП (дословно: «Только не распиздуху какую-не-то!») и человек пять-семь бойцов для сопровождения некоего лица.

Вышло очень правдоподобно. Колодий, привычно став в обиженную позу армейского вола, на котором пашут-пашут – вот-вот насмерть ухайдокают, на чистом окраинском убеждал полкача, «шо вин нэ як не може… та людей – нема… та що цэ такэ – коиться…» и далее, по давно накатанной колее. Буслаев грозно орал матом и весьма убедительно обещал употребить Богдановича «во все дыхательные и пихательные», если машины с личным составом к 18–00 не будет у штаба.

Весь этот цирк мы с Жихарем слушали по двум выделенным группе на время проведения операции «сто сорок восьмым» [34], уже находясь в кузове. В том, что связь прослушивают, сомнений не было. В том, что территория может просматриваться, – были. Решили не рисковать – толпа террасами, положив затылки на грудь задних товарищей, как в кинотеатре, сидела на дне кузова, а тент прицепили так, что он болтался, и хотя прикрывал всех – со стороны, особенно в движении, создавалось впечатление, что машина – пуста.

Тем временем комбат вызвал командира роты майора Воропаева. Второй раунд прошел примерно в том же ключе. Колодий плакал: «Ну що тут зробыш… та цеж нэ я… а мэни шо робыты», ротный упирался до последнего: «Да где их взять… Михаил Богданович, вы же знаете… нет, это дурдом какой-то».