Метро 2035 - Глуховский Дмитрий Алексеевич. Страница 15

– Ну?

Артем открыл рот, собираясь сделать признание. Свинолуп подобрался, затаился, прекратил гудеть. Чекистские часы потянули еще время. Ц-к. Ц-к. Ц-к. Гомер набрал воздуху, не смел дышать. И никто не дышал больше.

Она потому старалась из последних сил ослепить майора, что тот ее убивал. Навалился, может быть, на нее сверху… И душил.

Шторка эта. За ней. Застеленная кровать. И прямо на кровати. Где он спит.

Мертвая. А вдруг все же живая?

Вскочить? Отдернуть шторку? Закричать? Броситься драться?

Никто не дышит. А если там пусто?

– Кому сигналы подавать собрались? О чем? Откуда? – майор потерял терпение.

Артем остолбенело уставился на него. Голова налилась грязными грунтовыми водами, не вмещала их, грозила лопнуть; болела.

Кто она? Кто та женщина? За что ее?

Надо делать что-то. Нельзя тут оставаться. А шторка – разве его это, разве Артемово это дело?

– Ты правда меня в шпионаже обвиняешь, майор? На красных? – Артем привстал.

Свинолуп из воздуха достал маленький тусклый «макаров», пристроил его рядом с собой на столе, черным широким зрачком – Артему в зрачки. Но поздно было уже отступать. Надо было открыть стеганую дверь, надо было обязательно выйти из этой уютной квартирки наружу. Выйти самому и вывести старика.

– Мозоли у меня нашел, да? Порох? Хорошо. Ну давай, я скажу тебе, откуда мозоли. В прошлом году помнишь историю с бункером? Должен помнить! Корбута с Красной Линии помнишь? Должен был знать! Коллега же твой! Когда Орден половину бойцов потерял, помнишь?! От красных держали оборону! От ваших, ваших врагов! Потому что если бы они взяли этот бункер себе… А от вас, от Ганзы вашей, мы подмоги просили, помнишь?! Когда уже думали, что все! Но у вас, сук, все силы на невидимом фронте видно были заняты! Вот откуда у меня мозоли! Оттуда же, откуда у Мельника коляска инвалидная!

– Закатайте рукав, – изменившимся голосом приказал майор.

Артем, кривясь, закатал. «Если не мы, то кто?». Татуировка уже посерела.

– Ну, по крайней мере, теперь с паспортом ясность появилась, – кашлянул Борис Иванович.

– Еще вопросы есть к нам?

– Вы вот напрасно так нервно со мной. У меня, между прочим, имелись все основания придержать вас тут до выяснения. Вы, может быть, не знаете, но мы сейчас на грани введения чрезвычайного положения находимся. У нас только на прошлой неделе выявлено и обезврежено пятнадцать агентов Красной Линии. Шпионы, диверсанты и террористы. Орден, конечно, другим занят. Я понимаю. Но ваш Орден, при всем моем почтении, в контрразведке не смыслит. Вам, может быть, кажется, что только в ваших руках судьба всей планеты. Вы, наверное, думаете, что мир и стабильность Ганзы – это нечто само собой разумеющееся, да? А если я скажу вам, что мы только вчера вот взяли человечка, который уже получил доступ к нашей системе водоснабжения? И у которого крысиного яду двадцать кило изъяли? Знаете, как мучительно от крысиного яда дохнуть? Или что вот такой же с виду беспечный говновоз, как дружок ваш, в бочке со своим товаром мину противотанковую привез на Белорусскую, знаете? Если ее в правильном месте поставить, представляете, что будет? А это только диверсанты. Провокаторов берем пачками. Агитаторов. Начинают с нытья о том, что у нас тут справедливости нет, что богатеи богатеют, а нищие нищают, что Ганза, дескать, душит бизнес, или что трудовому человеку по всему метро невмоготу, оттого что Ганза изо всех соки пьет, а потом вот листовочки – пожалуйста!

Он выложил перед Артемом кусок серой бумаги, на которой карта метро представала паутиной; в центре сидел жирный паук. На пауке было написано «ГАНЗА».

– А с другой стороны, переверните – «Передай товарищу!» или – «Приходи на собрание!». Вот так. Ячеечки создают. Соображаем? У нас тут под носом революцию готовят, ясно? Денно и нощно. Вы там бывали у них, боюсь спросить? Понимаете, что нам тут всем светит, если что? Они даже пуль на нас тратить не станут, просто арматурой забьют. А те, кого они осчастливят насильно, будут друг друга жрать – и то по карточкам. Вот! Будет власть Советов! И что вы против народного бунта можете сделать? Сколько у Ордена людей осталось? Тридцать? Сорок? Ну да, спецназ, ну да, герои, ну да, если не вы, то уж кто уж. А против толпы, которую провокаторы накрутили, науськали – что вы сделаете? В женщин будете стрелять?! В ребятню?! А?! Нет, друг мой! Вы, может быть, в тактике ближнего боя понимаете, или в штурме укрепобъектов, только жизнь-то этим не ограничивается! Жизненных ситуаций разных знаешь, сколько?

Ц-к. Ц-к. Ц-к.

Борис Иванович сцепил свои руки замком; это будто напомнило ему о чем-то, и он уставился на свои пальцы – толстые, сильные – задумчиво. Потом потрогал снова щеку.

– Зачем тебе на Театральную? – спросил он еще раз, спокойно. – И кто это с тобой? – он кивнул на Гомера.

– Выполняю задание Мельника, – ответил Артем. – Есть желание – свяжитесь, спросите у него. Я не уполномочен. Дед – проводник. Следуем до Павелецкой.

Гомер замигал. Услышал про Мельника. Помнит, куда тот Артема на самом деле послал. «Помешательство». Но и он всего не знает. Татуировка-то осталась, но если кто-то скажет Мельнику, что Артем до сих пор служит в Ордене… Если кто-то и в самом деле сейчас снимет вот эту угловатую трубку и попросит соединить с Мельником…

– Полупроводник, – рассеянно протянул майор и усмехнулся. – Полупроводник-полудед. А брокер что?

– Брокер… С нами.

– Был с вами. Теперь будет с нами. Это ведь он вас через кордон провел, договорился? В нарушение фитосанитарного карантина? Взятку ведь кто-то давал чиновнику Содружества Кольцевой линии? Так сказать, если не вы, то кто?

– Нет, – помотал головой Артем. – Брокер с нами.

Свинолуп ничего не слышал.

– Так что придется брокеру с нами тут… Пообщаться. А вас до Новослободской отправлю транспортом. По кратчайшей. И камень с души.

Гомер скосился на него. Но Артем не мог оставить тут этого дурацкого парня. Не Борису Ивановичу. Не в эти трудные, тревожные времена.

– Отпускаешь всех. Или давай звонить Мельнику.

Свинолуп постучал пальцами по столу, юлой раскрутил маленький тяжелый «макаров», сжал и разжал кулак.

– Что ты меня Мельником стращаешь? – выговорил он наконец. – Он-то меня поймет. Мельник – офицер, и я – офицер. Просто глупо это будет. У нас ведь с вами враги общие. Мы вместе должны сражаться, плечом к плечу. Вы – по-своему, мы – по-своему. Метро от хаоса защищаем. От большой крови бережем. Кто как умеет.

Жарко было. Нечем дышать. Стучала в уши мутная вода. Нечем дышать, проворачивалось в голове. Койка в углу зашторенная. Тапочки под столом. Просто схватиться за занавеску эту треклятую… Открыть.

– Отпускаешь всех, – повторил Артем. – Всех троих.

– До Новослободской. Мой участок. В ту сторону – чужие. И я не хочу всем и каждому объяснять про тебя, про брокера, про Мельника твоего. Кто-нибудь начальству стуканет наверняка. Докладными замучают.

– Прямо сейчас, – нажал Артем.

– Прямо сейчас ему…

Ц-к. Ц-к. Ц-к. Святые в углу шептались, совещаясь. Мечи у обоих были наголо. Гомер тыльной стороной ладони хотел утереть пот с лысого лба, но весь пот было не высушить.

Наконец Борис Иванович снял трубку плоского кнопочного телефона.

– Агапов! Брокера на выход. Да. Я все сказал. Что? А что с Леоновым? Ну и выдай ему. Труд должен быть оплачен. Да. Тем более он! Сказочник от бога! Особенно это ему удается, про невидимых наблюдателей… Заслушаешься! – он засмеялся. – Да. И брокера давай.

Артем толкнул Гомера в плечо: уходим. Тот стал подниматься, но медленно, будто зацепился за что-то.

– Вещи верните, – сказал Артем.

– На границе, – пообещал, посерьезнев, Борис Иванович. – А то побежите еще, прятаться станете. Мы же с вашим заданием так деталей и не выяснили. Не беспокойтесь. На границе все вернем.

Прежде чем запереть кабинет, окинул его хозяйским взглядом. Все там было в порядке. Борис Иванович зыркнул в угол, шаркнул сапожищами перед меченосцами в нимбах по-строевому, как перед командиром, и потушил свет. И Артем оглянулся через плечо в последний раз – на шторку. Не мое дело, сказал он себе.