Не ищите приключений (СИ) - Грибовская Ирина Сергеевна. Страница 2

— Это — егу — слабоалкогольный напиток, производимый на юге Кардара, — произнес мужчина, слегка улыбаясь моей настороженности.

Не знаю насколько он слабоалкогольный, но я заметно подобрела и заулыбалась. Заметив мое состояние, Недеро пододвинул поближе ко мне тарелку с закуской (вовремя кстати) и над чем-то задумался.

— И что мне с тобой делать? — спросил, не знаю у кого, уже закончивший ужинать мужчина. — Тебя даже пристроить негде, все свободные комнаты заняты прибывшими на праздник гостями.

Он еще больше нахмурился и прикрыл глаза. Мне кажется, или он действительно так общается со своим слугой.

— Так и есть, свободных комнат нет, даже для прислуги. Придется тебе спать здесь, со мной.

Я аж поперхнулась аппетитным куском мяса, который в данный момент пыталась проглотить.

— Я так понимаю, что твой народ ведет дневной образ жизни? — продолжал толи, спрашивая, толи, утверждая, этот хам. — В таком случае на всю ночь кровать в твоем распоряжении. Утром же придет мое время спать. Согласна?

Я, все еще продолжая откашливаться, посмотрела на него:

— А твой народ что, ведет ночной образ жизни? — незаметно наглея, я тоже перешла на ты.

— Конечно. Мы ведь демоны ночи, — удивленно сказал тот. Я даже дар речи потеряла. Нет, ну у него, конечно, есть кое-какие отклонения во внешности, но чтобы вот так? Я бы, наверное, испугалась, если бы не перестала удивляться всему происходящему, да и егу на меня явно благотворно влияет, в смысле — алкогольно.

— Ну что ж, это мы прояснили, — демон (скажите, пожалуйста) откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Еда тут же исчезла вместе со столом, а я так и не успела попробовать какие-то аппетитно пахнущие фрукты.

— Как я уже сказал, у меня гости. Завтра — ночь моего рождения, — я заинтересованно уставилась на него (и сколько же нам лет?) — Конечно, было бы лучше тебе не показываться им на глаза. Но раз уж к твоему появлению приложил руку Гарвит, о тебе знают уже все гости, или почти все. Завтра я тебя им представлю, но никак не раньше. А сейчас я уйду. Ты же можешь ходить где тебе угодно и рассматривать, что пожелаешь, но… — он ехидно улыбнулся — в пределах этой комнаты.

— В смысле? — наконец у меня прорезался голос. — Ты хочешь сказать, что я буду сидеть здесь до завтра? Но я хочу домой, немедленно (ну это я поспешила — тут хорошо кормят).

— Боюсь, это невозможно, — он сразу посерьезнел. — По крайней мере, не сейчас.

Сказав это, он направился в дверь, находящуюся рядом с камином, совсем не в ту, через которую заходил Казис. А я так и осталась сидеть с открытым ртом. Только когда он через мгновение вышел, уже переодетый в брюки и куртку из черной матовой кожи (или чешуи), я смогла закрыть рот.

— Но я хочу домой! — возмущенно повторила уже не такая скромная я.

— В конце концов, ты — мой подарок. Так что будь любезна подчиняться мне, я ведь не всегда такой добрый, — бросил этот наглец, уже выходя из комнаты.

Ему вслед полетела статуэтка, стоящая на камине и разбилась об захлопнувшуюся дверь. Кажется, она изображала какую-то абракадабру.

Я сидела возле камина злая и уставшая, часа два перед этим пытаясь выколупать из стенки дверь, которая должна была быть выходом. Но как назло после ухода этого хама дверь слилась со стеной, и проявлять свои очертания не желала, ни под каким предлогом. Расцарапав руки и размолотив окончательно последний кусочек несчастной абракадабры, я устало присела на пол, где и нахожусь последних полчаса, обдумывая план жестокой пытки для хозяина упомянутой кучки мусора. «Моя мстя будет жестокой!».

«И как меня угораздила попасть неизвестно куда. Прямо как в сказке — пойди туда не знаю куда, принеси то — не знаю что. Вот только мне ничего приносить не надо. Хотя б самой ноги унести».

Вконец расстроившись, я решила нацелить свое трудолюбие в более благодарное русло, т. е. на тщательный осмотр комнаты.

Как оказалось, я несколько ошибалась насчет оттенков комнаты. В ней, конечно же, преобладали темные оттенки, но с большой долей серебристого цвета. Обивка кресел, темные портьеры, балдахин кровати и толстый и мягкий ковер во всю комнату — все это было оплетено тончайшей паутинкой из серебристых ниток, чьи отблески в мягком освещении комнаты напоминали лунные блики на водной глади. Ну, вкус у хозяина данного помещения, должна признать, довольно хороший, хотя и странный.

Мой любопытный нос завел меня в то самое помещение, которое, скорее всего, служило гардеробной. Так и есть, зеркало во всю стену (так-так, нам нравиться собою любоваться?!) и ворох развешанной во всю противоположную стену одежды свидетельствовали о моей небывалой смекалке и догадливости. Напротив двери стоял большой комод или что-то на него похожее.

«И что мы тут носим?» — с такими мыслями я, нисколько не терзаясь муками совести, залезла в шкаф. Как ни печально было признавать, единственное, что на мне держалось и сидело более или менее прилично — это безразмерная черная с серебристой вышивкой рубашка, доходящая мне почти до коленей.

«За мое общество надо платить», — подумала я, отрезая рукава (скорее кромсая их) каким-то кинжалом, нашедшимся в шкафчике над комодом, снизу доверху напичканном оружием, в основном колюще-режущим. Благополучно надев на себя сие произведение моей больной фантазии и перевязав все это серебристым шнурком, найденным тут же, я полюбовалась на себя в зеркало. Что ж, уж лучше это, чем та полупрозрачная накидка, которую мне предложили в качестве одежды.

Дальнейший тщательный осмотр комнаты (а что мне еще было делать) выявил за портьерой около кровати дверь, ведущую, как оказалось, в некое подобие ванной и по совместительству туалетной комнаты (будем надеяться, что я не ошиблась, хотя уже поздно). Она была довольно просторной и вся отделана каким-то серым и мягким (чем-то напоминающим губку, но более прочную) материалом. При входе в комнату зажегся мягкий свет.

То, что я приняла за унитаз, по сути, им и было, во всяком случае, с виду. С другой стороны располагалась раковина. Я поднесла руки к крану, и их обдало каким-то паром. Другая половина комнаты была занята душем, который несколько отличался от общеизвестного у нас. Стоило мне подступиться к душу, как с потолка на меня хлынул пар, от которого я немедленно оказалась мокрая, и с меня капало, как будто я только что вылезла из ванны. Причем одежда осталась сухой, как будто я ее только что одела, и промокать не собиралась.

Припомнив всех давно почивших и не очень родственников хозяина этой бани, я стянула с себя одежду (а как сие еще назвать?), и, вытершись лежащим там полотенцем, накинула ее на себя вновь и вернулась в комнату.

Еще больше разозленная, я, наконец, обратила свой взор на окно. Открыв шторы, я обнаружила, что это вовсе не окно, а дверь на балкон. То, что я увидела с балкона, окончательно повергло меня в шок и заставило поверить, что моя крыша больше не вернется.

Я стояла над пропастью, причем внизу виднелось только что-то горящее алым пламенем. Кажется это вулкан или что-то вроде него. Вот почему здесь так жарко, даже прохладный ночной ветерок не помогает.

Яркий лунный свет открыл моему взгляду только голые скалы, окружающие балкон и, наверное, всю крепость со всех сторон. «Вот так сходят с ума!». О попытке как-то вылезти через балкон не было и речи, хотя я честно пыталась, но, хорошенько вглядевшись в дно пропасти, я решила, что пора спать и бодро ринулась назад в комнату.

Как только я присела на край кровати, освещение в комнате вмиг потухло, только камин честно отрабатывал свой хлеб, то бишь дрова.

«Интересно!» — мельком подумала я, стаскивая с кровати одеяло и подушки.

«Сегодня я определенно не буду спать на кровати. Выберу более подходящее место и устрою там лежбище, как у тюленей. Кресла как раз для этой цели подходят».

Сказано-сделано. Я сдвинула два кресла, причем под конец уже плевалась от своей затеи, но гордость или скорее врожденное упрямство отступиться не позволяло, и я, кряхтя и пыхтя как Винни-пух, упорно подтягивала их друг к другу. Кресла, кстати, при своей огромности лишь слегка уступали кровати (во всяком случае, той, что у меня находиться дома, но никак ни этой громадине) и то в длину. Закинув на образовавшееся походное ложе подушки и одеяло, я с чистой совестью легла спать. «А он пусть спит на своей кровати, так уж и быть — я сегодня добрая», — подумала сквозь дрему я, уютно укутываясь мягким одеялом и удобнее располагаясь на подушках.