Радуга просится в дом - Дроздов Иван Владимирович. Страница 19

— Слышала.

— От кого?

— Майя говорила. И Сергей.

Сама подумала: надо сказать! Пусть знает, каков он, «сильный, интересный…»

Но тут же решила: «Пусть лучше узнает днем позже».

— А этот седой — ты обратила на него внимание?.. Это редактор, главный редактор издательства. Вадим скажет ему о моем переводе. Непременно скажет!.. И, конечно, даст хороший отзыв.

Катя остановилась.

— Холодно. Вернемтесь назад.

Павел Николаевич зажал в своей руке ее кулачок, и они побежали назад, к озеру.

В четвертом часу ночи домик у озера пришел в движение. Наскоро одевшись, вскинув на плечо ружье, вещмешок, ягдташ, охотники один за другим выходили на улицу и тотчас погружались в сырую зябкую темень. Над озером и камышами темень стояла гуще, чем над землей, сырость здесь остро раздражала. С вечера блиставшие на небе звезды теперь исчезли, точно их кто-то смахнул метлой. Вода казалась чернильной, а камыш стеной подступал к лодкам и глухо, тревожно шумел.

«Эскадра» Златогорова готовилась к отплытию молча. Теперь каждый знал свою лодку, умел орудовать шестом. Вадим Петрович заглянул в лодку Майи, посоветовал отчерпать консервной банкой воду, а в другие лодки не посмотрел: у него было плохое настроение. На глазах портилась издательская погода. Главный редактор, хоть и не прямо, но дал понять, что решительных действий в пользу Златогорова предпринимать не станет, что все предоставит своему естественному течению. «Неужели растяпа Николас не организовал подарка жене главного Лидии Никаноровне? — сверлила мысль. И тут же другое являлось в голову: подарок Лидия Никаноровна приняла, а сработать — не сработала. Могло случиться и третье: никакого подарка Николас не делал, а его, Златогорова, надул, как мальчишку. Голова шла кругом.

Плыли медленно, прижимаясь к стенке камыша.

Когда Вадим Петрович выходил уже на разводье, с поля неожиданно налетел ветер, подхватил лодку, накренил на нос, потянул куда-то в сторону — на волны, застучавшие по бортам. Ветер на озере опасен. Да еще ночью! Златогоров, напирая на шест и выравнивая лодку, повернулся назад, крикнул: «Прижмитесь к камышам! Переждите ветер!..» Но именно в эту минуту ветер подул сильнее и отнес его голос в сторону. Майя, Павел Николаевич, а вслед за ними и Катя тоже вышли в открытое озеро. Вадим Петрович видел их силуэты. Он хотел крикнуть им еще раз, но тут же решил, что до очередного камыша осталось недалеко и, как бы там ни было, они переплывут разводье. Но ветер путал все карты. Все чаще и сильнее становились его порывы, все яростнее налетал он и разворачивал лодку. Вадим Петрович едва справлялся с тяжелым плоскодонным челном. И думал о Майе, о Кате. Жалел, что уступил их просьбе, взял на охоту. Вспомнил, как несколько лет назад на этом озере в такую же вот осеннюю ночь разыгрался шторм и разбросал охотников. Из тридцати человек четверо утонули. Вадим тогда не был на охоте, но очевидцы рассказывали ему подробности драмы. Вспомнив об этом, Златогоров испугался не на шутку и стал поворачивать назад. Но где же остальные?.. Сзади не было ни Майи, ни ее спутников. А не вернулись ли они назад?.. Да, да, конечно. Благоразумие подсказало им единственно правильный выход.

А вдруг сам он не осилит сопротивление волн и не пристанет к камышу?.. Но что там?.. На открытой воде он едва различает три силуэта. На небе разверзлись тучи, и тьма на мгновение отступила. Да, да, он отчетливо видит три темных бесформенных пятна.

Была минута полного бездействия. Златогоров соображал: в какой стороне озеро совершенно открыто — на многие километры. Может быть, в той, где село? До села четыре-пять километров. Нет, нет! Там, куда их понесло, — камыш. Далеко, правда, с километр до камыша, но ветер непременно прибьет их к густым зарослям. В них они и скроются от непогоды.

Пока Златогоров оглядывал пространство да оценивал обстановку, ветер окреп еще более. По лицу с новой силой ударил дождь. Впрочем в ту же минуту он прекратился. Только слышно было, как там, вдалеке, хлестко стегал он камыши, как дробно шумел над полями. Небо сделалось еще темнее. Теперь Златогоров не видел ничего.

Объятый страхом за дочь, за своих спутников, он лишь отворачивал лодку от набегавшей волны, в выборе же курса предоставлял ее силе ветра. Он знал, что девушки не могут противодействовать стихии. Он решил плыть за ними, догнать их и, если понадобится, помочь в беде.

Белов был еще у стенки камыша, когда налетели первые порывы ветра и озеро заволновалось. Он тут же оценил обстановку: девушкам грозит опасность!

Они по тихой-то воде плывут с трудом, а на волнах, ночью, да еще в незнакомом месте… Фантазия быстро нарисовала картину бедствия, и он крикнул Майе: «Поворачивай назад!» Майя к тому времени только миновала камыш и выплыла на открытое место. Бес озорства налетел на нее вместе с ветром, и она в ответ крикнула: «Вперед, дядя Паша, не робей!» И с силой налегла на шест. Павел Николаевич приказал Кате ждать у камышей, а сам устремился за Майей. Но и Катя не послушалась его приказания. Повинуясь, безотчетному, игривому чувству, она наддала шестом и вылетела на чернильный простор.

Для Белова создалась сложная ситуация. Будь он один, он бы без особого труда поборол волны и выдержал бы направление, то есть держался в кильватере Златогорова. Но рядом с ним очутилось два беспомощных существа. Майя и Катя, как ни старались упираться шестами, не могли удержать лодки на волнах и удалялись все дальше в открытое озеро. Вначале Белов плыл за Златогоровым, не выпуская из поля зрения девушек, но обе они быстро таяли в темноте. Чтобы не потерять их, Белов менял направление… Вскоре он потерял из виду Златогорова. Теперь ответственность за судьбу девушек легла на него одного, и он пустился за ними вдогонку.

Подгоняемый ветром, Павел Николаевич быстро настигал Катю и Майю. Когда подплыл к ним совсем близко, стал кричать: «Не вешай нос! Веселей, девчата!..» Думал таким образом подбодрить девушек, вселить в них уверенность. Ветер же сатанел. Павел Николаевич с ужасом думал о девушках. Как они справляются?.. И ему казалось, вот-вот кто-то из них перевернется, закричит, пойдет ко дну. И чтобы в нужный момент быстро прийти на помощь, он жался к ним ближе, кричал им всякие ободряющие слова, но девушки не откликались. Белов благодарил судьбу уже за то, что обе они плывут, что кое-как справляются со стихией. И тут он с надеждой подумал: «Может быть, они спортсменки?.. Может, справятся лучше нас?.. Дай бог! Пусть только не растеряются. Скоро появится камыш, а может быть, и берег.

Белов не знал озера, не мог даже приблизительно представить, где они находятся. Златогоров говорил: в длину озеро тянется на шесть километров, а в ширину — на три. В конце концов это не так уж много. Не вечно же ветер будет таскать их по волнам. К тому же скоро спасительный рассвет. Им бы только оглядеться!

Майя, плывшая впереди и чуть в сторонке, влево, остановилась. Павел стал быстро к ней приближаться. Он не понимал в чем дело, но догадывался: на пути Майи встретился камыш. Вскоре он увидел темную полоску зарослей; на душе отлегло, он приналег на шест и закричал что было мочи: «Катя, плыви к камышу!» Павел со всего ходу уже врезался в камыш, но тут увидел, что Катю проносит мимо.

Немедля он стал выдираться из камыша. Неловко приналег на шест — лодка развернулась вокруг своей оси и погрязла в зарослях еще глубже. Тогда Белов бросил шест, схватил обеими руками пучки камыша, рванул лодку на воду. И опять развернулся, но теперь уже на волнах. На мгновение потерял ориентировку: не видел ни Майи, ни Кати. И как ни всматривался в темноту, никого не находил. Стал кричать: «Катя!.. Майя!..» Никто не отзывался. Ветер подхватывал его голос и уносил в сторону. Все кругом шумело, кипело, завывало. Белову вдруг почудился тонкий девичий крик. В сознании резануло: «Тонет!..» И он так навалился на шест, что тот согнулся дугой. Белов не знал, куда плывет, не знал, где находится Катя, он устремился в темноту.