Том 7. Мертвые души. Том 2 - Гоголь Николай Васильевич. Страница 43

Рядовой 5 егерской роты Гаврилов, находясь конвойным при начальнике стрелковой цепи 2 баталиона, стрелял редко, говоря: «Берегу патроны вашего благородия: стреляю только по тех, кто на вас прицелится». И, сказавши эти слова, выстрелил в ту же минуту и положил француза, прибавя: «Он на вас целил».

Фразеология.

Белы руки со подносом,

Язык с приговором.

«Ты прощай, моя укат-гора высокая», говорит невеста, прощаясь с катальными горами.

Гулянка, которой ждали целый год поселяне, была в полном своем разгаре.

Вынос ноги и все ружейные приемы и постройки.

Потянул ветер с яровой стороны.

Зима.

И одни<м> цветом белым рисует зима. Бедный цвет, но как много и ка<кая> изобретательность в <1 нрзб.>. Эти роскошные завесы, снеговые глыбы, покрывающие от корней до верха большие и малые дерева; это множество жемчугу и брильянтов, сверкающих при свете солнца и луны; этот недвижный, величественный вид растений, как будто выточенных из слоновой кости, это многозначительное безмолвие и тишина, этот полумрак днем и полусвет ночью.

Кукольник против Семенов<ских> казарм в Гороховой улице рядом с Москов<скими> казарм<ами> в доме Демидова.

Боткин у князя Вяземского.

Никола на <1 нрзб.> по Дмитровой дороге.

И вдруг яр среди ровной дороги — обрыв во глубину и вниз, и в глубине леса?, и за лесами — леса?, за близкими, зелеными — отдаленные синие, за ними легкая полоса песков серебряно-соломенного цвета, и потом еще отдаленные леса, легкие как дым, самого воздуха легчайш<е>.

Над стремниной и кручей махала крыльями скрипучая ветряная мельница.

Круто выпуклилась степовая равни<на>, чтобы лучше показаться, и полосато пестрела гладкая покатость. [<1 нрзб.>] По зелено-пепельному грунту резко пробивалась темно-красная орань, только что взрытая плугом. За ней лентой яркого золота — нива сурепицы, и вновь бледно-зеленый грунт и как снег белые кусты.

Ива, плетень и куры.

Сорока села на брюхо свинье, [78] побрататься, но скотина не шевелилась, лежа в луже, ленивым хруканьем изъявляя неудовольствие от постороннего прикоснове<ния>.

Рубец во всю дорогу зеленый с растущими по нем бодягами и ничего за ним, [79] кроме безграничной равнины зелено-седоватой: чуть-чуть, как точки, какие-то копешки, и вот деревцо, и вот оживилась равнина: брызнуло по ней золото цветов; засинела на миг [васильками] и станет поле виолевого цвета от множества столпившихся васильков, и потом зарябит всеми цветами вдруг, и опять станет одноцветно-зеленое.

Вишневые низенькие садики, и подсолнеч<ники> над плетнями и рвами, и соломенный навес чисто вымазанной хаты, и миловидное, красным обводом окруженное окошко.

Ты древний корень Руси, где сердечней чувство и нежней славянская природа, темнее кудри, чернее брови, и без бороды хорош славянин: закрученные усы, высокая шапка с червонным верхом; весь стан, обтянувшийся ловко, или обойденный в три раза, и при шарова<рах>, богато расположившихся над чеботами, при шапке с нахлобуч<кой>.

Бесконечная, широкая, поросшая пыреем почтовая дорога.

Рябил, как мрамор, белый и желт<ый> рогатый скот, рассыпался по полю, и, завидя издали, по дороге стрелой летели две собаки, поднявши хвосты, полаять на экипаж, затем остаться потом довольными, как всякой, сделавший доброе дело.

Степная чайка с [красивым] хохлом, в виде скобки, подымается с дороги.

И вдруг лесная стена стала перед глазами. Свет и тени лежали на деревьях, то выступавших округленьями, то уходивших. Дорога врезалась в лес, пролетев сквозь клены и дубы, вышла на луг, где подымались тростники, и вновь врезалась в лес еще высший. По левую дубы, по правую березы, как беспредельно высокий частокол. Густой лес возлетает выше и выше.

Подле плотины вербы развилистые, тростник и утка с утятами.

Атрибуты комнаты:

Маленькое в четверть аршина зеркало в рамках из зеркалышек, выложенных мозаикой.

Наугольники в углах комнаты и грязный утираль<ник> на гвоздике [80] с узорами, по краям вышит<ый> красными нитками.

Одна ровная линия вдали, где крышки спрятавшихся домов и крылья ветряной мельницы, заслоненной байраком.

Сплетеная в шестеро коса обвива<ет>

Бежит обтянутая синей запаскою у поясу, и трясутся под полотном трепещущие груди, [81] и лишенные обуви ноги, обнаженные до колен, [82] кровью и здоровьем играют.

Все поле червонней золота от ярко-желтевшей сурепицы, а конец его у дороги червонел [и краснел] от васильков и будяков с пушистыми розовыми цветами.

В час, когда поднимается восставшее солнце, блистая <2 нрзб.> и лиловым цветом обольет, багрянцем тронется пробужденная <1 нрзб.>.

Многокрылая мельница вертела за дор<огой>

и заходящему солнцу краснели скирды сена, телеги и люди, остановившись по полям.

Долина и по обоим бокам сосновый лес или рощи по долине, береза по левому боку горы, дуб по правую, и дерево-исполин выходит особняк<ом>, приподняв картинно развилисто-уродливые <1 нрзб.> ветви.

Дорога спускалась вниз; внизу полукругом необозримая над долиной по ту сторону ровная линия, и гребнем ряд дерев. На правый бок линия прерывалась снова в бок горы с городом на верху; церкви, колокольни, дерева, домы чуть были видны сквозь сизый туман.

Коляска спускалась ближе к гребле по мосту (по долине проходила река). Скоро <1 нрзб.> возвышенья понизилось также. И город скрылся.

С обоих боков сходили к долине круглобокие горы, насупротив одна против <другой>, а за ними третья, насупротив Чичикова, облаченная туманом.

Поле, как штучный паркет из кусков соломенного <1 нрзб.> и бледно-красноватого цвета.

Черты городов.

Старые домишки, полусогнившие крыши, поросшие мхом, травой и даже кустарником.

Мелочные лавчонки, где продавался чай, деготь, сахар и хомуты.

Становилось душнее по мере приближения к городу. Воздух начал сгущаться от пыльных облаков, воздымаемых скрыпучими колесами телег, тяжело нагруженных мешками.

Город на оврагах предстал пред глаза; овраги блистали, как бы исподнизу освещали<сь> где<-то> скрывшимся солнцем из-за дерев. Дерева же темного цвета громовой тучи.

Открывшийся город как бы из двух состоял половин: одна выдвигалась длинной цепью домов и колокольней вперед, другая, позади, освещалась, блестя, солнцем.

Не твоему носу рябину клевать — это ягода нежная. Не твоей харе клюкву есть — морщиться не умеешь.

Во Владимирской растут жарова <?> [83] да клюква, да можжевельник. Владимирец съездит раз пять-шесть в зиму с материалом, но продает клюкву, лен, можжевельник; в обмен получает орехи, соль. Торговля мелочная [процветает] огромная. Она вся в руках продавцов крестьян, идет на миллионы.