Степные боги - Геласимов Андрей Валерьевич. Страница 2
– Смерть немецким гадам! – крикнул Петька и застрочил во все горло из пулемета.
– Мы еще в овраге рядом с япошками не искали. Вдруг он там прячется? – сказал Валерка.
«Япошками» в Разгуляевке называли вообще всех пленных без разбора. После Халхин-Гола недалеко от деревни обнесли колючей проволокой старый барак, поставили вокруг него вышки и завезли туда несколько недобитых в Монголии самураев. А когда началась война с немцами – лагерь стал увеличиваться. К сорок третьему на угольной шахте вкалывали уже и фрицы, и венгры, но в Разгуляевке их всех по старой памяти продолжали называть «япошки».
– Ты же вчера там с Козырем лазил. И другие еще пацаны.
Петька опустил ствол невидимого пулемета и прицелился в Валерку.
– Я не лазил, – сказал тот и перестал грызть морковь.
– Лазил-лазил. Думаешь, я дурак?
– Я только совсем немного. И меня не Козырь позвал.
– Да хоть бы и Козырь! Плевать я на него хотел!
Чтобы не быть голословным, Петька, цыкнув слюной, резко сплюнул вниз, и Валерке пришлось немного посторониться.
Среди разгуляевских пацанов Ленька Козырь был сила. Прозвище свое он получил за любовь к игре в карты. И еще за то, что никогда не проигрывал. Если карта ему шла плохая, он просто объявлял козырями другую масть. Ту, которой на руках у него было больше. Возражать никто не пытался.
– Беги к нему, ищи своего Гитлера. По предателям советской Родины! Очередью – огонь!
Петька выстрелил в Валерку целую пулеметную ленту, а тот стоял внизу и, не моргая, смотрел вверх.
– Дуй к своему Леньке! Чего стоишь?
– Я не знаю, где они.
– Дядьку Игната встречают с почты.
– Правда? Ты откуда знаешь? – в глазах у Валерки удивление. – А я их искал-искал. Нигде найти не могу.
– Дурак ты. Они у станции почту ждали с самого утра.
– А ты-то откуда знаешь?
Петька посмотрел на него, усмехнулся, потом задрал голову.
– Видишь, вон там высоко жаворонки?
– Ну?
– От них и узнал. Это моя разведка.
Он выстрелил еще одной короткой очередью в спину убегавшему Валерке и закричал на весь двор:
– Внимание! Внимание! Говорит Германия! Сегодня под мостом поймали Гитлера с хвостом!
К остальным пацанам ни с Валеркой, ни без него он не ходил. Особенно к Леньке Козырю. Слишком часто пришлось бы драться. Тем более что эти детские сказки про Гитлера его не волновали. Петька знал, что от наших солдат ни один Гитлер бы не сбежал. Ни с хвостом, ни бесхвостый.
Скользнув в окошко под самой крышей, Петька оказался в прохладной полутьме сеновала. После яркого солнца он теперь почти ничего не видел. Слышал только, как шуршат под ногами остатки прошлогоднего сена. Впрочем, видеть Петьке было совсем не обязательно. Бабка Дарья не зря бесилась от того, что он не закрывает дверь. На дню он заскакивал в сарай раз двадцать. Из них дверь закрывал раза два.
А кого волнуют ее дурацкие козы?
Так что внутри сарая он ориентировался превосходно. Как настоящий разведчик, изучивший местность по приказу командира полка. Только приказа пока не было. Но будет еще – кто бы сомневался? Фронтовая разведка – это не шутки. Это не Гитлера с палками по оврагам искать.
Петька усмехнулся и на ощупь нашел ветхую лесенку, ведущую с сеновала. Надо было успеть, пока бабка Дарья не соберет всех коз в огороде. Если застукает внизу, бой будет коротким. Пленных она не берет.
Спустившись, Петька раскидал в углу лежалое сено и сдвинул доски. Под ними в неглубокой яме, которую он выкопал три дня назад, сидел щенок. Бабка сначала грозилась его захлестнуть, но потом разрешила оставить. «Вырастет, – сказала она, – коз будет от волков охранять».
Волков вокруг Разгуляевки действительно было много. Убежав однажды от Леньки Козыря и его пацанов, которые гнались за ним через все огороды, Петька простоял потом в степи часа два, потому что боялся повернуться спиной к сидевшему перед ним старому волку. Курил самокрутки, бросал в него табаком – все было бесполезно. Волк поднимался на ноги, как только Петька делал вид, что хочет развернуться и побежать домой. Так и стояли друг против друга, пока совсем не стемнело и не проехали возвращавшиеся с погрузки вагонов бабы. «Перепугался бляденыш, – смеялись они и больно хватали его руками. – Смотрите, девки, тоже скоро мужик будет. Даром что выблядок». Но Петька радовался, что они его спасли, и терпел.
Поэтому бабка Дарья и разрешила оставить щенка. К концу войны волки совсем обнаглели.
Правда, она не знала, что из щенка выйдет плохой пастух. Потому что он тоже был волк. Но Петька об этом рассказывать ей не собирался.
Разгуляевские волки были настолько похожи на обычных собак, что обмануть бабку Дарью было совсем не трудно. Петька наплел ей про мужика, будто бы ехавшего на военной полуторке в райцентр, а в машине у этого самого мужика был щенок, который зассал ему всю кабину. Петька предложил за щенка два куриных яйца, и мужик согласился.
«Мог бы и одним обойтись, – ворчала бабка Дарья. – Сама я, что ли, эти яйца несу?»
«Он сказал – волкодав будет», – на всякий случай добавил Петька.
«Говнодав он будет», – отрезала бабка Дарья, но щенка разрешила оставить.
«В сарай его посади, – сказала она. – Пусть к козьему запаху привыкает».
С яйцами, кстати, тоже получилось удачно, потому что Петька с голодухи их просто сожрал. А бабка своим яйцам счет знала. Все равно бы пришлось за них отвечать.
Сидя теперь на корточках перед ямой, Петька погладил волчонка по голове, подхватил его на руки и ловко забрался обратно на сеновал. Здесь он был в безопасности. Бабка по лестнице никогда не поднималась.
Волчонка он подобрал недалеко от лагеря военнопленных. Другие пацаны редко ходили туда, потому что родители им запрещали, а у Петьки вместо родителей была бабка Дарья, которая плевать хотела, куда опять исчез этот паразит. Была еще мамка, но в Разгуляевке ее никто в расчет не принимал. В том числе и сам Петька.
Охранники выследили волчицу и бросили ей в логово гранату. Волчицу разорвало на куски, а волчат, как меховые шарики, разбросало вокруг метров на десять. То ли оттого, что они были такие маленькие и круглые, то ли вообще от какой-то особой детской упругости, но все они после взрыва остались в живых и, ударившись об землю, просто отскочили от нее, как мячи, а охранники уже потом ходили и добивали их прикладами винтовок.
Петька пулей помчался на звук взрыва, потому что всегда боялся, как бы настоящая война не началась без него. Он летел от сопок, задыхаясь, запинаясь о куски каменной соли, падая, разбивая в кровь руки, вскакивая с земли и тут же запинаясь опять. В голове у него билось, что это японцы, что Квантунская армия все-таки перешла границу и надо теперь бежать, мчаться туда, где уже начался бой.
Когда он прибежал, в живых оставался только один волчонок. Охранник с густыми усами размахнулся своей винтовкой, чтобы прикончить его, но Петька, как молния, еще не успев сообразить – что происходит, бросился на волчонка, закрывая его своим костлявым, трясущимся от страха и быстрого бега телом.
«Не убивайте, дяденька! Не убивайте его!»
«Вот дурной! – отпрянул охранник. – Откуда он взялся?»
«Я спирта вам принесу! У меня дед через границу в Китай ездит! Он бочки там продает! Хорошие бочки!»
Остальные охранники собрались вокруг них и стали закуривать.
«А шо, може, и вправду хлопчик спирта нам принесет? – подумал вслух один из них с украинским акцентом. – А то эти наркомовские сто грамм ну ведь всю душу избередили. И кто только их придумал? Вот поймать бы его да всю жизнь наливать ему ровно по сто грамм, и ни капельки больше».
«Я принесу! Принесу! – заторопился Петька. – Дед скоро опять поедет!»
«Да ты вставай. Чего разлегся?»
Петька поднялся с земли, прижимая к груди волчонка.
«На кой он тебе? – лениво сказал украинец с погонами старшины. – Вырастет – всех коз пожрет у вас в Разгуляевке».