Йоханнес Кабал, Некромант (ЛП) - Ховард Джонатан Л.. Страница 17

палатки и временные деревянные постройки — те, которые ставятся с помощью канатов, и чьи

броские вывески призваны дразнить и манить.

Кабал вместе с Костинзом шёл мимо этой лихорадочной суеты. Он не особо разбирался в том,

что творилось вокруг, и всё же покорно следовал первоначальному плану, разработанному Хорстом,

который вроде бы знает, что и как делать. Это только начало. Мы будем совершать ошибки. И будем

на них учиться. Хорст так и сыпал возмутительными банальностями.

Они подошли к паровой каллиопе. Это был огромный богато украшенный механизм, который

при перевозке один занимал весь вагон. Мощные органные трубы торчали из крыши, похожие на

мортиры в стиле барокко, которые вырастали из ярко раскрашенных деревянных завитушек. По всей

ширине тянулась небольшая сцена, на которой толпились цветастые механические фигурки с почти

точными миниатюрными копиями инструментов. Перед ними стоял дирижёр с палочкой. Он был

проработан лучше, чем музыканты, и был запечатлён как раз, когда задорно подмигивал публике. По

крайней мере, так было задумано, правда Кабалу это больше напоминало хитрый проницательный

взгляд. Позади о чём-то спорили несколько монтажников.

— В чём проблема? — спросил он. — Солнце зайдёт меньше чем через час. К тому времени

эта штука должна работать.

Один из них, крутя в руках кепку, подошёл к Кабалу

— Да мы музыку загрузить не можем, — стыдливо признался он. — Такое чувство, что она

вообще работать не собирается. Но даже если мы умудримся её запустить, они всё равно нам пар не

дадут.

— Кто не даст? — спросил Кабал.

Монтажник указал на локомотив. Высунувшись из кабины, Деннис с Дензилом маниакально

ухмылялись, как будто пакостить входило в их обязанности. Дензил радостно замахал, и Кабал

увидел, что от его левого предплечья отваливаются куски. С этим нужно что-то делать, иначе дурень

всех посетителей перепугает. Деревенщин, поправился он.

Кабал подошёл и, скрестив руки, посмотрел на них.

— Вы что, шутки шутить вздумали?

Дензил перестал махать и ухмыляться. А Деннис продолжал, пока его не ткнули локтем с такой

силой, что можно ребро сломать. А то и два. Он пропал из виду, и послышалось, как его голова с

громким треском ударилась о железную обшивку. Теперь и Деннис произнёс первое слово с момента

смерти. Тоже нехорошее. Кабал указал Дензилу на обугленную руку.

— Тебе не стыдно?! Посмотри в каком ты состоянии. — Дензил спрятал проблемную

конечность за спину, его глаза наполнились слезами, а нижняя губа задрожала. Кабал очень сильно

побледнел. — Не смей мне тут нюни распускать! Немедленно вышел ко мне!

Дензил спустился и стал перед ним, понурив голову. Раздался противный звук, это Кабал

равнодушно щёлкнул пальцами в кожаных перчатках.

— Показывай.

Дензил медленно поднял руку. Кабал внимательно осмотрел её, пока снимал с одной руки

кожаную перчатку и надевал хирургическую. Костинз наблюдал за этим, не скрывая удивления.

— Зачем ты носишь с собой резиновые перчатки, босс?

Кабал невозмутимо на него посмотрел. Затем засунул палец в предплечье Дензила до второй

фаланги. Плоть с хлюпаньем разошлась, как незастывшее бланманже. Дензил резко, с противным

свистящим звуком, вдохнул. Кабал не обратил на это внимания.

— Вот зачем.

Он сорвал перчатку резким движением, от которого кусочки студенистого мяса полетели во все

стороны, кроме самого Кабала. Он бросил её одному из монтажников. Тот, не задумываясь, поймал.

— Вот молодец, выброси куда-нибудь.

Кабал снова повернулся к Дензилу

— Бросить бы тебя, плаксу, на той дороге. Ты и при жизни был пустой тратой белков, и после

смерти лишаешь пропитания какое-нибудь дерево.

Кабал ударил по обугленной руке тыльной стороны ладони, и вдруг вспомнил, что только что

снял резиновую перчатку. Он вытер грязь о комбинезон Дензила.

— Повреждение непоправимо. Ты это понимаешь? Я ничего не смогу поделать. Рука либо

оторвётся, либо...— он что-то тщательно обдумывал, — можно срезать обгоревшую плоть, зашить

культю, и попытаться оживить кости. Задача интересная. Завтра в девять тридцать быть у меня

кабинете. На этом всё.

Он вновь заметил монтажников и вспомнил, зачем вообще сюда подошёл.

— И оказать необходимую помощь в подключении каллиопы к котлу. Ясно?

Кабал услышал карканье и поднял взгляд. Ворона приземлилась на самую высокую органную

трубу каллиопы и смотрела на него сверху вниз с необоснованным превосходством.

— А ты, — сказал Кабал, тыча в неё пальцем. — Нагадишь в одну из этих труб, я лично сверну

тебе шею. Ясно?

Ворона, совсем как человек, наклонила голову словно говоря: “Ну что такое, вечно ты не даёшь

мне повеселиться”, полетела вниз и уселась на колышек палатки.

Кабал развернулся, собираясь уходить, но услышал какой-то звук и остановился. Из кабины

поезда высунулось окровавленное, изодранное тело. Неуклюжими пальцами оно пытался удержать

свой скальп, но тот всё отпадал, будто поля крайне непривлекательной маскарадной шапочки. Он

посмотрел на Кабала и вытянул руки, тёмные от свернувшейся крови. Он с надрывом застонал. Все,

кроме Кабала, сделали шаг назад.

— Ладно, хватит сцены устраивать, — рявкнул Кабал. — Придёшь в десять.

* * *

Надо было ещё заправить рулон с фонограммой. Кабал оглядел механизм своим цепким

взглядом, быстрым движением оттянул рычаг, к которому крепилась поперечина, откинул вверх две

боковые направляющие, выхватил рулон у остолбеневшего монтажника, несколько секунд

рассматривал напечатанные на нём стрелки, а затем ловким броском перевернул его, отмотал немного

ленты с краю и запихнул в непримечательную прорезь. Когда зубцы попали в отверстия по краям

полотна, он плюхнул весь рулон в углубление, придерживая его, опустил направляющие свободной

рукой, и наконец вернул рычаг на место.

— Ничего сложного не вижу. Надеюсь, вы всё запомнили.

Рабочий неуверенно улыбнулся. Кабал встал и потёр затёкшее плечо.

— Пар уже подали?

Костинз постучал по стеклу циферблата костяшкой пальца, прищурился, глядя на дрожащую

стрелку, и поднял вверх большой палец. Кабал повернул вентиль и включил сцепление.

Пока пар наполнял трубы каллиопы, она не производила никаких звуков, кроме щелчков и

нестройного пыхтения. Когда нотная бумага с мучительной неспешностью вошла в считывающее

устройство, регулятор начал медленно вращаться. Перфорационные отверстия начали

обрабатываться, и мгновение спустя, одна из труб скорбно загудела. Глухо ударил большой барабан.

Вразнобой зазвучали другие трубы, за ними — вновь большой барабан, треугольник, и печальнейший

парадидл на малом барабане. С огромным трудом деревянный дирижёр перестал подмигивать и

повернулся лицом к механическому оркестру, сделав чудное движение — прямо авангардный танцор

с травмой позвоночника.

— Смотрите и учитесь,— сказал Кабал монтажникам. — Сначала поворачиваете вот это, — он

показал на вентиль, — ждёте, пока эта штука завертится, — показал на регулятор скорости, — и

только тогда включаете сцепление, — похлопал по рычагу. — Медленный запуск звучит

отвратительно.

По мере того как регулятор раскручивался всё быстрее, два шарика на его рычагах стали едва

видны, превратившись в сверкающую ленту призрачной латуни. Круг медленно расширялся и

поднимался, пока регулятор не достиг рабочей скорости. Затем из-под уплотнения появилась тонкая

струйка пара, и Кабал переключил внимание на мелодию.

Он не особо разбирался в музыке, но любимые вещи узнавал. Из этого прямо следует, что он

узнавал и те, которые ему не нравятся. Что на этот раз оказалось неверно. Каллиопа играла