Мечи легиона - Вейцкин Александр. Страница 58

— Друг?

Ему никто не ответил. Держа меч наготове, грек вошел в проход, наполовину засыпанный битыми кирпичами и щебнем. Позади ярко вспыхнуло пламя костра. В этом свете грек увидел, что проход заканчивается тупиком.

Однако в ловушку угодил не рядовой кочевник. Высвеченный вспышкой пламени, перед Горгидом предстал человек в красном плаще. На его бритой голове были оставлены две полоски волос. Внезапный холодок пробежал по спине грека — он узнал символы Скотоса. Впрочем, даже если бы все другие признаки отсутствовали, ошибиться было невозможно: неизгладимая печать зла лежала на лице колдуна. Это было лицо человека, который познал и добро, и зло и сознательно избрал последнее. Глаза его сверкали огнем, как у волка. Рот скалился в гримасе ненависти. Однако грек был уверен, что эта ненависть не направлена лично на него; маска злобы сохранялась на лице колдуна, вероятно, даже во время сна.

Горгид метнулся вперед. Он увидел, что его противник вооружен только коротким кинжалом.

— Ты, йезд, — сказал Горгид по-видессиански и по-хаморски, — я не хочу убивать.

Колдун смотрел на Горгида с жуткой насмешкой. Он воздел руки и шевельнул губами, беззвучно произнося заклинание. Горгид покачнулся, будто его оглушили дубиной. Взор затуманился, ноги сделались ватными, меч выпал из обессилевших пальцев. Воздух с хрипом вырывался из горла. Грек споткнулся и опустился на колени, тряся головой. Он пытался прогнать головокружение, сосредоточиться… однако ему с трудом удавалось даже дышать.

Чары были рассчитаны на то, чтобы убить его. Возможно, привычка к дисциплине духа и искусство целителя позволили Горгиду собрать волю и хотя бы частично выдержать магическую атаку.

В руке колдуна блеснул кинжал. Йезд наклонился над поверженным Горгидом, желая добить врага. Жестокая улыбка появилась на худом, обтянутом кожей лице. Горгид успел услышать хруст и подумал, что кинжал вонзился в его тело. Однако колдун вдруг покачнулся и приглушенно застонал от боли. Заклинание тотчас же отпустило грека. Горгид бросился на врага. Но кто-то невидимый оказался быстрее. Послышался свист меча. Иезд покачнулся еще раз и упал на битые кирпичи. Он дернулся раз-другой и застыл навеки.

— А, ты дурак! — сказал Ракио, вытирая окровавленный меч о плащ колдуна. Затем схватил грека за плечи и резко встряхнул. — Ты правда такой? Не шутка? Ты не понимаешь опасность? Ты мог умереть. Только потому, что решил — без помощи, в одиночку. Так не лезут в пасть к волку.

— Я не подумал об этом. Ведь я еще новичок в военном деле, -признался Горгид. Он обнял Ракио и коснулся его щеки. — Я рад, что ты оказался рядом. Благодаря тебе мне не пришлось платить за свою ошибку слишком дорого.

— Сделай так же для меня, — сказал ирмидо. — Сумеешь?

— Надеюсь, — ответил Горгид, понимая, что это не совсем тот ответ, которого ждал Ракио.

Неподалеку они услышали крики аршаумов и бросились к ним на помощь.

Меньше половины йездов сумело спастись бегством. Они так хорошо спрятались в руинах, что аршаумы не сумели их найти. Остальные были убиты. В живых оставили лишь двоих, чтобы допросить. Люди Арига захватили три дюжины лошадей. Аршаумы потеряли семерых убитыми и десять человек ранеными.

— Твои мысли были правильными, — сказал Каратон Горгиду. Этой фразой исчерпывалась способность Каратона извиняться перед чужеземцами.

Каратон лежал на животе, пока грек скреплял фибулами резаную рану на его бедре. Рана была довольно глубокой, но, к счастью, сухожилия остались целы. Там не было яда, и поэтому не требовалось искусство целителя.

Кочевник даже глазом не моргнул, пока игла протыкала кожу, и не вздрогнул, когда врач облил рану дезинфицирующим составом из ярь-медянки, смолы, дегтя, уксуса и жидкого масла.

— Лучше бы ты оставил этого колдуна в живых, — как ни в чем не бывало продолжал говорить Каратон. Можно подумать, он сидел у костра и вел неторопливую беседу. — Он мог бы поведать куда больше, чем эти дурни, которых мы схватили.

Высокомерный и вспыльчивый Каратон не слишком пришелся по душе Горгиду, однако сейчас грек не мог не восхищаться его мужеством.

Уже ночью Горгид бурно делился впечатлениями с Виридовиксом. Кельт отчаянно зевал, но Горгид был слишком возбужден, чтобы сразу заснуть.

Крестьянин, которому Ариг поначалу хотел отрезать уши, был осыпан золотом и с почетом препровожден до дома. А Горгид все обсуждал события минувшего вечера.

— Это дело обошлось бы куда меньшей кровью, ребята, если бы вы взяли меня с собой, — прервал наконец излияния грека Виридовикс. Обычно он с удовольствием слушал друга, но сейчас его веки наливались свинцом от усталости.

— Не сомневаюсь. Ты просто раздавил бы холм в лепешку своей тяжелой задницей, — ядовито отозвался Горгид. — Я думал, ты уже изжил свои детские кровожадные восторги.

— Изжил, — согласился кельт. — А ты, как я погляжу, продолжаешь кичиться своим непревзойденным умом и считать окружающих дураками. Говоришь, ты сразу заподозрил на холме магию? Так почему же, умник-разумник, ты не взял с собой меня и мой меч? Магия друидов сразу разрушила бы чары, а твой Толаи не тратил бы драгоценное время на вызывание духов!

— Чума! Как я не подумал об этом!

Ничто не могло так вывести из себя Горгида, как мысль о том, что Виридовикс оказался сообразительнее его. Упустить такой простой выход!.. А Виридовикс сидел напротив грека и расчесывал пальцами свои великолепные усы с таким самодовольным видом, что Горгиду яростно захотелось его убить.

— Да не расстраивайся ты так, — усмехнулся кельт. — В конце концов, ты же победил всех врагов. А главное — сам вернулся живым и невредимым.

Виридовикс положил на плечо грека свою широкую ладонь. Горгид хотел было сердито сбросить ее, но тут ему в голову пришла куда более удачная мысль.

— Ты прав, Виридовикс. На этот раз я действительно сглупил, — сказал грек покаянно.

На лице Виридовикса появилось выражение такого глубокого и искреннего замешательства, что Горгид почувствовал себя вполне удовлетворенным.

Отряд йездов пробился сквозь кавалерийский заслон аршаумов и осыпал стрелами эрзерумцев, после чего отступил так быстро, что тяжеловооруженные горцы не успели броситься в погоню. Более легкие и подвижные аршаумы преследовали йездов, промчавшись по полям, засеянным ячменем. Горгид видел, как один из всадников рухнул с седла, приминая колосья. Через несколько дней местные крестьяне обнаружат этот труп и, вероятно, сочтут его весьма жалкой компенсацией за вытоптанные поля. А следом за уничтоженным урожаем придет голод…

Когда последний из нападавших йездов был убит или успел бежать, преследователи вернулись назад. Несколько аршаумов захватили вражеских лошадей; другие хвастались новыми мечами, сапогами и поясами.

Однако эта удача не порадовала Виридовикса. Он тревожно прищелкивал языком, качал головой:

— Чем больше мы углубляемся в Страну Тысячи Городов, тем больше наглеют эти ублюдки-йезды. Последние два дня — сплошной бой. И всякий раз они стремятся прежде всего нанести удар по эрзерумцам.

— Кстати, такая тактика приносит им неплохие плоды. — Мрачное настроение заставило Пикридия Гуделина выразиться откровенно и прямо.

Горцы действительно были сыты по горло этим походом. Многие заявили Аригу, что с них достаточно. С аршаумами остались всего сотня воинов из разных кланов да отряд Грашвила. Грашвил не считал возможным нарушить клятву, которую дал в замке Гуниб. Для него оставаться с аршаумами превратилось в дело чести. Но потери и дезертирство делали свое дело, и ряды эрзерумцев таяли с каждым днем.

— А завтра будет еще хуже, — сказал Скилицез. — Йезды теперь знают, сколько нас и как мы действуем. Они знают, какие из их городов мы можем взять штурмом, а какие для нас недоступны. К их гарнизонам каждый день подходят свежие подкрепления, а летучие отряды, которые грызут нас все время, получают поддержку из городов.